"Матросская тишина" - Борис Седов Страница 45

– Типа пожалуйста, – в тон ответил лейтенант и взглянул на часы. Пора было уходить. – Короче, давай, отдыхай пока. Если повезет, завтра до вечера заберу тебя из этого санатория.

– Игос.

– Что?

– У меня к тебе дело. – На скулах Артема вновь заходили желваки. – Москва – отстойник огромный, здесь легко затеряться. Только я…

– Можешь не продолжать, – перебил Уваров. – Вычислим твоего нефтяника. Я уже озадачил одного знакомого опера с Петровки, он как раз специализируется по таким делам. Не думаю, что придется глубоко копать. Киржач убежден, что ты целиком в его власти и что ему ничего бояться. Глядишь, наш общий друг Птицын прямо сегодня вечером правильную песенку споет и телефончик даст, когда мы с Фикусом его яйца между дверью и косяком просунем.

– Когда найдешь – не трогай. Я хочу порвать его сам, Игос. Сам, слышишь?!

– Увидишь Джафдета – не трогай его. Он мой, – улыбнулся Уваров. – Не волнуйся, Саидджан, у тебя будет такая возможность, – пообещал омоновец, вставая со шконки. Добавил простецки: – Никуда эта гнида не денется. Если будет нужно – организуем классическое похищение. Как в кино. Только сначала ты сам на ноги встань.

Дверь палаты приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулось вытянутое, сухое, гладко выскобленное, похожее на лисью морду лицо мужичка лет пятидесяти:

– Игорь Вячеславович, мы же договаривались – только десять минут! Вы меня без ножа режете!!!

– Уже ухожу, не ной. Ладно, держись. – Уваров крепко сжал сухую и горячую ладонь Артема. – Скоро увидимся. Ешь апельсины, пей кефир. В общем, поправляйся.

Лейтенант развернулся и вместе с главврачом скрылся за дверью. Грек уронил голову на подушку и закрыл глаза. Неужели скоро весь этот кошмар закончится? Он вдруг – впервые за последний год! – подумал: если бы произошло чудо и ему представился шанс повернуть время вспять, снова оказаться тем злополучным вечером в зале бистро «Мельница», где в компании дружков и увешанных бриллиантами дорогих шлюх справлял свой день рождения прибандиченный усть-озернинский чиновник, стал бы он тогда, зная о грядущих роковых последствиях такого поступка, бить Киржача в ухмыляющуюся рожу и затевать драку? Или лучше было бы под дружный хохот и улюлюканье одуревших от безнаказанности народных избранников утереть рукавом выплеснутый в лицо жульен, наступить на горло собственной гордости и, кипя от злости, молча уйти в подсобку? Как бы он повел себя, зная, что за этот удар по роже отец и сестренка скоро заплатят своими жизнями, Анюта, носящая под сердцем их сына, будет ранена, а на него самого объявят настоящую охоту не только боевики Киржача, но и введенные в заблуждение менты? Как бы он поступил, зная, что ему впервые предстоит лишить человека жизни и что за неполные три дня смерть могла настигнуть его самого как минимум пять раз? И что бы он тогда сделал, если бы ему сказали, что с арестом Киржача и судом их схватка отнюдь не закончится? Что наступил лишь тайм-аут сроком в год, за время которого снедаемый жаждой мести провинциальный олигарх сбежит в Москву, где выдумает и затем претворит в жизнь свой дьявольский план мести? В результате чего Грек, чудом избежав мучительной смерти от неизлечимой заразы и несмываемого унижения, окажется на больничной койке СИЗО «Матросская тишина» с переломанными ребрами и отбитой почкой. И кто знает, какая новая запредельная каверза, какое еще испытание ждет его впереди?

Ответ на вопрос был столь очевиден, что от этой очевидности хотелось выть в голос, скрипеть зубами и до исступления бить кулаком в стену. Да, будь у него возможность совершить путешествие на машине времени – он бы тогда сдержался!!! Вытер плевок с лица, опустил взгляд и под хохот двуногих скотов, каждого из которых мог раздавить одним пальцем, как вонючего клопа, вернулся на кухню. Готовить этому отморозку новый деликатес. А потом всю оставшуюся жизнь, даже зная, что спас близких людей от смерти, каждый день с болью в сердце вспоминать об этом унижении и презирать самого себя за трусость и лизоблюдство.

Что же за блядский мир нас окружает, если нормальному человеку бессчетное количество раз в течение жизни приходится делать именно такой выбор? О каком торжестве добра над злом, о какой конечной справедливости и о каком великодушном Боге вообще может идти речь? Если даже выходящий во двор ребенок ежедневно видит торжество грубой силы над разумом, когда тупой отморозок с ухмылкой отбирает деньги у знающего три языка, с закрытыми глазами собирающего компьютер очкарика-программиста.

Каждому, начиная с детсадовских соплей предлагается выбор – или покориться царящему вокруг волчьему порядку, раз за разом покорно подставляя лицо и задницу, или самому стать зверем.

Но что делать другим – психически нормальным, кто не желает лизать ботинки норовящим залезть на шею тварям, обладает достаточной силой и при этом – вот так чудо! – совершенно не стремится в погоне за счастьем унизить того, кто слабее? Что делать тем, кто хочет просто жить?

Усилием воли Артем заставил себя прекратить бессмысленные размышления. Ответ на этот вопрос, который он так часто задавал себе и который пытались разрешить все великие мудрецы прошлого, так до сих пор и не найден. Да и машина времени, к счастью или, может, к горю, до сих пор существует только в романах Герберта Уэллса. Размышления типа «если бы да кабы» ни к чему хорошему не приводят. Вчера уже прошло, завтра еще не наступило. Жить нужно текущими заботами. Лайф из лайф. И, как любит повторять сатирик Задорнов, не надо лохматить бабушку. Тем более сейчас, после визита Игоса Уварова, на поверку оказавшегося вполне нормальным мужиком и товарищем. Сейчас, когда появился реальный шанс вырваться из этих стен.

Глядя в белый потолок палаты, Артем вспомнил о жене, Павлике и невольно улыбнулся. Как он по ним соскучился – не выразить словами. Ох, если бы сейчас обнять и поцеловать Анюту, взять на руки их маленького сына и прижать его к груди, уткнувшись лицом в пахнущие смыслом жизни светленькие кудряшки!

Только бы у Уварова получилось сегодня же расколоть Птицына, вынудить продажного следака написать постановление об освобождении. Только был Игос сумел «уговорить» эту мразь! И тогда уже никто и ничто не сможет помешать ему отыскать в мегаполисе Киржача и вырвать у него кадык. Неужели еще целые сутки придется валяться в этой зловонной тюремной больнице на серых от старости, заляпанных застарелыми пятнами крови простынях?! Чуя свободу, Артем хотел активных действий. Стиснув челюсти и морщась от боли, Артем попытался медленно поднять туловище, свесить ноги со шконки и сесть. Получилось, хотя и не сразу. Стойко переждав приступ головокружения и легкой тошноты, он взглянул на выложенные на тумбочке фрукты и сливовый йогурт. Есть совсем не хотелось. Артем вскрыл пакет и заставил себя выпить половину. После недели за решеткой вкус кефира с синтетическими ароматизаторами пьянил, но желудок отказывался принимать даже его.

– Эй, земляк, – позвал Артем соседа по палате. – Угощайся.

Тот даже не шевельнулся.

– Ну как знаешь, – пожал плечами Грек. Снова закружилась голова. Пришлось лечь и закрыть глаза.