Зашифрованная жизнь - Сергей Соболев Страница 46

– Экий вы глазастый. Все рассмотрели.

– А если бы погибли люди? Если бы вследствие пожара имелись бы жертвы? Если бы сгорели в огне гражданские лица… Кто-нибудь из женщин или, того хуже, детей? Пусть они даже другой крови и иной веры? Тебе их не жалко, этих людей?

– Нет, – жестко сказала Козакова. – Не жалко.

– Так-так… Еще имею такой вопрос. Откуда вы узнали о трафике? И о том, что именно на этой фуре находится партия товара? Кто вас навел?

– Это вопрос не ко мне. Я маленький человек, исполнитель. Мне что приказывали, то я и делала.

– Не прибедняйся! Женщины в подобных подразделениях – большая редкость. А ты еще вдобавок и жена командира подразделения!

– И что из того?

– А то, что ты наверняка знаешь больше, чем рядовой сотрудник. Кто вас навел? И кто дал конкретно команду «брать» именно эту фуру?

– Гм… Наверное, из Москвы, непосредственно из «пятерки».

– Из Управления специальных операций Наркоконтроля? Пятый отдел?

– Это лишь мое предположение. Нас подняли в тот день по тревоге… Велели готовиться к спецмероприятию. Инструктаж проводили какие-то товарищи, приехавшие из Москвы. Я на нем не присутствовала.

– Из Наркоконтроля?

– Ну да. Откуда ж еще.

– А другие спецслужбы принимали участие?

– Насколько я в курсе, нет. Иначе не было бы этих нестыковок-нескладух.

– Появление милицейских патрулей спутало вам карты?

– Ну да. Они сорвали операцию – по факту. Там ведь могла возникнуть кровавая каша… Перестреляли бы друг дружку!

– Поэтому твой муж отдал приказ об отходе?

– Насколько я помню, да.

– И что было дальше? С вами потом разбирались?

– А то вы не знаете.

– Вас уволили, верно? А против твоего мужа завели уголовное дело? Почему так? Почему те, кто отдавал приказы Козакову, не прикрыли вас?

– Откуда мне знать, – хмуро процедила Анна. – Обычные мужские игры: подставы, кидалово, заламывание рук… предательство.

Старший подошел к ней вплотную, взял пальцами за подбородок. Посмотрел – через прорези – в глаза.

– Убытки – на миллионы долларов! Видишь ли, дорогуша, серьезные люди привыкли считать денежку. Трудятся, понимаешь, в поте лица. Центик к центику, доллар к доллару, «лимон» – к «лимону»…

– Эти «лимоны» выращены на ядовитой почве! – Анна вывернула голову, чтобы освободиться из цепких пальцев старшего. – На наркоте и на страданиях тысяч людей!

– А это уже не твое дело! Ну так вот. Кто-то должен покрыть ущерб. И всех твоих жалких сбережений, этих двадцати пяти тысяч, о которых ты недавно толковала, мягко говоря, не достаточно, чтобы закрыть тему.

– Ну а что я могу? Чего вы от меня добиваетесь?

– Кто отдавал приказы твоему мужу?

– Кто-то из Наркоконтроля… я так думаю.

– А из других ведомств?

– Вы уже спрашивали! Говорю же – нет. Мы работали самостоятельно. Иначе бы у операции был другой финал. А мы, соответственно, были бы в шоколаде… А не в той заднице, в которой оказались в итоге.

– Да, полная жопа, тут ты права… Еще раз: фамилии и должности тех, кто приказывал Козакову! И тех, кто прислал вас в воронежское управление.

– Не знаю… правда не знаю! Могу лишь предполагать, что приказ был подписан начальником или заместителем начальника департамента Службы… Вы что, – она криво усмехнулась, – и таким людям будете делать предъявы?

– Если понадобится – сделаем. И неважно, кто какую должность занимает. Раз влез в дела серьезных людей, то пусть отвечает! В данном случае – деньгами. Хотя возможны и другие варианты.

Старший просунул сигарету в прорезь для рта. Чиркнул зажигалкой. Пыхнув дымком, спросил:

– Ну-с, так где твой мужик? Где он скрывается?

– Откуда мне знать? Он уехал еще летом. На заработки…

– Куда именно? Кем работает?

– Частным охранником… Я так полагаю, хотя точно не знаю. А вот где он сейчас, для меня самой загадка.

– Что, не пишет?

– Ни одного письма.

– И не звонит? Только не вздумай врать! На раз останешься без пальца! И это только для начала…

– Звонил.

– Когда?

– Сегодня. Утром… после девяти. Сообщил, что перевел на счет деньги. Разговор был очень коротким. Он сказал про перевод, и тут же в трубке послышались короткие гудки.

– Номер определился?

– Нет.

– Так он не в России? Где-то за рубежом?

– Не знаю…

– А другим родственникам он звонит?

– Нет никаких других родственников. Иван рос без родителей. Он из детдомовских.

– Но ты-то, дорогуша, не из «сироток». А твои родители где?

– Таджикистан, – глухо сказала Козакова. – Мама была врачом… Детским врачом, педиатром. Отец служил в двести первой мотострелковой дивизии, подполковник, зам командира полка. Они погибли в один день, летом девяносто второго… Я не хочу об этом говорить.

– Меня не интересуют твои «хотелки»! Девичья фамилия?

– Моя?

– А что, здесь есть другие девочки?

– Хорошилова.

– Второй раз замужем?

– Да.

– По первому мужу?

– Стаценко.

– Украинец?

– Этнический… Хотя мать у него, моя свекровь, русская, из Ставрополя.

– Почему развелись?

– Мы не разводились. Мой первый муж погиб.

– Он служил где-то?

– Да.

– Попросить принести клещи? Почему каждое слово из тебя надо вытаскивать?! Где служил Стаценко?

– Федеральная погранслужба. Служил там же, в Таджикистане, в Московском погранотряде.

Беседа в том же духе продолжалась еще примерно четверть часа.

Ход допроса нарушил звонок сотового. Старший, посмотрев на экранчик, ответил на вызов.

– Да, я… Да… Нет, ничего интересного… Потом расскажу… Понял… Хорошо, к указанному времени будем на месте!

Остаток дня Анна просидела взаперти в каком-то подвале, где было сыро, холодно, пахло плесенью и мышами.

Она не раз вспомнила о том, о чем ее предупреждал Виктор.

«Тут люди работают! С набором инструментов. От тончайших, вроде легчайшей кисточки… И вплоть до грубых и опасных инструментов – вроде топора, бензопилы или паяльника, который всунут этой самой «парсуне» в одно место…»