Атлантическая премьера - Леонид Влодавец Страница 46

— Ух, что я сейчас сделаю! — Мой шепот звучал зловеще, будто я был сказочным людоедом, собирающимся сожрать прекрасную принцессу. Впрочем, людоеды, как я догадываюсь, если и жрали принцесс, то вряд ли не пытались употребить их при этом на более естественные нужды. Поэтому Марсела моего людоедского тона отнюдь не испугалась. В тот самый момент, когда я мягко улегся на это прелестное смуглое тело, маленькие, но очень ловкие пальчики ухватились за безмозглую штуковину и с грациозной точностью пристроили ее гладкую головку так, что лишь нежнейшего нажима было достаточно для того, чтобы совершилось самое прекрасное из событий, которое даровано человеку пережить в жизни. Все состоялось так, как было задумано природой, без каких-либо ненужных пока корректив.

— Мой… — констатировала Марсела, улыбнувшись, и я опять не уловил, относится ли это ко мне в целом. Чтобы быть до конца откровенным, скажу, что из всей этой процедуры — и не конкретно той, что проходила с Марселой, а вообще всех, которые я когда-либо испытывал, — мне в наибольшей степени нравился самый первый момент, когда ляжки женщины с кажущимся бессилием расходятся в стороны, а ты, вползая на горячий и мягкий женский живот, вонзаешь твердый и упругий пенис во влажное и жаркое, ощущая сладостное скольжение в таинственную глубину. Все дальнейшие впечатления, вплоть до самого завершения — менее яркие и волнующие. У меня лично ритмическое ерзание в положении лежа на женщине почему-то вызывало ощущение, что я занимаюсь какой-то весьма полезной, но утомительной гимнастикой, а иногда на ум приходили и сравнения с какими-то бездушными механизмами: например, с отбойным молотком, поршнем автомобильного мотора или паровой машины, наконец, с чисткой оружия шомполом. Более или менее интенсивная работа, краткий всплеск удовольствия, приятная усталость, а затем — опустошение и желание продолжить сон.

Конечно, самым приятным было не просто обладание женщиной, а то, что это была новая женщина. Не могу сказать, что я совсем уж изголодался по сексу: даже если не считать, что в первую же ночь пребывания на Хайди я переспал с супругой мэра Лос-Панчоса (как уже знает читатель, я об этом почти ничего не запомнил), то я обходился без женской ласки всего четыре дня и три ночи. В ночь перед полетом на Хайди мы все, как обычно, отдали дань нашей милой Киске. Но Киска исполняла обязанности нашей коммунальной жены, всего лишь выполняя служебный долг. Она ведь была единственным специалистом по такого рода работе. Для Марселы это тоже была работа, даже скорее источник существования, но в данном случае она делала ее в порядке хобби, а потому несколько удивила и обрадовала меня темпераментом и азартом, по которым я соскучился гораздо больше.

Если первые движения были похожи на плавное скольжение ружейного шомпола по стволу винтовки то ли из осторожности, то ли из желания подольше пожевать сладкую конфетку, то потом их сменил неторопливый ритм паровой машины. Затем речь пошла уже о поршне автомобильного двигателя, а под конец — отбойного молотка. В механике — это я помнил еще из школьных времен — это движение называется возвратно-поступательным. Правда, я еще не знал тогда, что это движение — самое приятное из всех видов движения, которые способен совершать человек.

Кричать и визжать Марсела начала еще на этапе паровой машины — она, судя по всему, была ужасно возбудима. Автомобильная гонка заставила ее царапаться и верещать, стонать и щипаться. Наконец, во время долбежки отбойным молотком она совершенно бесстыдно выла и орала так, будто ее живот был распорот и из него выматывали кишки. Угомонилась она лишь тогда, когда я сам заревел всей утробой и, вдавив Марселу в тюфяк, закончил свое гнусное дело…

Она стала моей женщиной, моей новой женщиной, то есть вошла в тот относительно узкий круг этих маленьких чудовищ, которые по разным причинам оказывались у меня в постели или в чьих постелях оказывался я. Все могло теперь закончиться и более ни разу не повториться, но отныне на Марселе будет как бы незримое тавро — это коровка из стада Дика Брауна! И если бы даже в ту ночь произошло нечто невероятное и нас разнесло друг от друга на тысячи миль, все равно — дело было сделано.

Дело в том, что новая женщина — это всегда загадка, даже если ты перепробовал уже не один десяток. По прошествии времени, конечно, многое стирается в памяти, но в самый первый момент, когда ты еще не знаешь, что там впереди, в непроницаемо-чернеющем отверстии между раскинутыми в стороны ляжками, то одно сознание, что сейчас произойдет то, чего еще ни разу не было, волнует и приносит неизведанные ощущения. В какой-то мере каждый мужчина, овладевая новой женщиной, вновь переживает тот далекий иной раз миг, когда он впервые потерял целомудрие.

Однако пора бы прекратить эту лекцию по психологии секса и вернуться на постель в каюте. Впрочем, поскольку я уже довольно много размышлял об интимных подробностях бытия, возобновить повествование следует с того момента, когда мы с Марселой, изрядно вспотевшие, но несказанно обрадованные друг другом, решили ополоснуть с себя первый грех и полезли вдвоем под душ.

Тонкие струйки горячей воды приятно щекотали кожу, я тер скользкое ароматное мыло по гладкой и нежной коже смуглой Марселы, а она стояла, блаженно зажмурившись, откинув голову и повернув руки ладонями вверх, какая-то беспомощно счастливая и прекрасная. Потом я, словно раб-евнух восточную царицу, вытирал ее полотенцем, и это тоже доставляло мне удовольствие, хотя, вероятно, было приятно и ей тоже. Но тут опять-таки надо сделать одно замечание.

Та любовность, с какой я ухаживал за Марселой после того, как в первый раз с ней совокупился, вовсе не была благоговением безумно влюбленного перед возлюбленной. Просто теперь это была МОЯ женщина, собственная, как бывает собственная собака, собственная лошадь, собственный автомобиль или, скажем, собственный автомат. Я назвал эти несколько наиболее распространенных предметов мужской заботы вовсе не с тем, чтобы как-то унизить прекрасную половину человечества. Нет! Просто любой мужчина, приобретя в собственность или заполучив в пользование ту вещь, которая ему нравится в данное время, будет всю свою заботливость — естественное мужское качество! — вкладывать именно в эту вещь, забывая о всех остальных. Женщина, особенно молодая и неопытная, обычно думает, что она хоть чем-то отличается от любимой кобылы, сеттера, винчестера, «Шевроле» или «Сессны», а потому требует к себе особого внимания. В действительности ее единственным отличием от всех перечисленных предметов является умение говорить, кричать и плакать, но как раз эти-то качества и способствуют тому, что мужчина постепенно переключает свою заботу на яхту, вертолет или виллу. Умудренные опытом женщины обычно более терпимы к подобным страстям мужчины, так как уже знают, что муж, занятый выращиванием цветов или верховой ездой, намного более удобен, чем тот, который все время посвящает женщинам.

Марсела была, конечно, весьма богата опытом по части секса, но в мужской психологии разбиралась еще слабо. До меня о ней заботились только как о вещи, взятой напрокат, — лишь бы не поломать! Ручаюсь, что мое внимание было для нее непривычно, и бедняжка небось даже пожалела меня в глубине души: «Бедный дурачок! Это же надо — так влюбился! Забыл, бедняга, что я шлюха и к тому же высокопрофессиональная…» Впрочем, чисто по-человечески ее вполне устраивало, что я обращаюсь с ней очень нежно.