Врата джихада - Александр Чагай Страница 48

— И тебе будет неприятно, если я его выпотрошу? А для начала отрежу пальцы на руках, на ногах.

Женщина была не в состоянии вымолвить ни слова. На глазах появились слезы, она умоляюще смотрела на моджахеда.

— Ты будешь моей заложницей не один день. И каждый день я буду обладать твоим телом, хочешь ты этого или нет. Я мог бы подождать до завтра, но. Мне очень хочется начать прямо сейчас. Раздевайся, или я сверну шею мальцу!

Делать было нечего, и Агапова продемонстрировала покорность.

— Будь по-твоему.

Сакеб с силой швырнул Хамзата наземь, тот потерял сознание. Агапова подошла к бандиту.

— У меня нет другого выхода.

Наталья Владимировна смотрела в упор на своего врага. Сакеб прерывисто дышал, протянул руку, коснувшись плеча женщины, но она его остановила.

— Подожди.

Она расстегнула лямки комбинезона, не отрывая взора от лица Сакеба. Тот все больше возбуждался, его кулаки сжимались, он с трудом себя сдерживал. Агапова сдернула с шеи дупатту, взялась за пуговицы на блузке. Одна, вторая. Неожиданно улыбнулась, словно вспомнив о том, что следовало сделать еще раньше. Завела руки за голову, освобождая волосы. Извлечена скалывавшая их шпилька, они рассыпались по плечам.

Агапова тряхнула головой, словно освобождая себя от последних сомнений. Сакеб сглотнул слюну, сладострастно ощерился. Женщина сделала шаг вперед, одновременно поднимая руку, в которой была зажата шпилька. Бандит был настолько переполнен предвкушением ожидаемого удовольствия, что не успел отразить молниеносный удар. Сквозь правую глазницу стальной клинок вошел в мозг, словно в губчатую резину.

Сакеб умер мгновенно, так и не испытав последний раз в жизни радости победы и обладания женщиной.

Агапова склонилась над Хамзатом. Тот еще не пришел в себя. Она расстегнула ему рубашку, прислушалась к биению сердца. Голова юноши лежала у женщины на коленях. Действуя, скорее, инстинктивно, нежели осознанно, она поцеловала его в лоб. Затем внимательно вгляделась в его лицо, словно пытаясь что- то вспомнить. Хамзат открыл глаза, глядя на склоненную над ним женщину.

— Надо взять себя в руки, мальчик. Нельзя здесь оста­ваться.

Джип медленно полз по узкой террасе, вырубленной в скалах. В этих местах погода менялась внезапно, и вот полил дождь. Одновременно усилился ветер, он обрушивался на склоны гор резкими порывами. На дорогу скатывались камни, которые перекатывались в вязкой грязи и бились о днище «тойоты». Казалось, вот- вот пробьют картер двигателя или в клочья порвут шины. «Дворники» с удвоенной скоростью метались по стеклам, но не поспевали за потоками воды, хлеставшей с неба.

—Угораздило тебя сюда сунуться, — по-английски сказала Агапова.

Хамзат ответил на русском:

— Я не думал, что так выйдет.

— Кто бы мог подумать? — удивилась женщина. — Знаешь русский? Учился у нас?

— В школе, — признался юноша. — Я с Кавказа.

Агапова вздрогнула.

— А что ты потерял в Пакистане?

— Учусь. В Международном исламском университете.

— Вот как. Муллой будешь.

— Почему обязательно муллой? — обиделся Хамзат. — Могу в университетах преподавать. Да мало ли. Здешний диплом в арабских странах ценится. У нас ректор египтянин.

— А здесь у тебя что, — усмехнулась Агапова, — студенческая практика?

Хамзат смешался.

— Нет. Хотел вас предупредить.

Когда он закончил своей рассказ, Наталья Владимировна обняла его, прижала к себе и поцеловала в голову.

—Бедный мальчик, как тебе досталось. Что же ты те­перь будешь делать?

— Я в «Джамиат-уль-Мохаммад» работал, у Кази. В университете стипендия маленькая, не проживешь. А это исламская партия, на факультете приветствуется. Но меня там больше не будет. Кази обманул меня. Я думал, он и вправду хочет прекратить войну.. Он Мушахиду другое задание дал. Они меня использовали. Кази всю зону племен под свой контроль взять хочет. Все боевые отряды подчинить себе. А сейчас не знаю. Что-нибудь придумаю.

— А родители? Где они?

Вспомнив сокурсников, Хамзат быстро нашелся:

— В Черкесске. Я там родился.

— А. Карачаевец. Выходит, мы почти земляки: я из Пятигорска. Как тебя зовут?

— Хамзат.

— Так родители живы?

—Мать давно умерла, — солгал юноша. — А отец погиб в Дагестане. Когда чечены ударили, он на подмогу отправился, там у нас родственники.

— Как Курбан. — прошептала Агапова.

— Курбан?

— Мой муж. Мы давно расстались.

— Его тоже убили.

—Убили, — мертвым голосом подтвердила Наталья Владимировна.

— На Кавказе многие погибли. А ваши дети.?

— Был сын, он остался с отцом. Сейчас ему могло бы быть столько же, сколько тебе. Если бы вырос, наверное, стал бы похож на тебя... Почему-то мне так кажется. Я плохая мать, знаю. Когда мы расстались, ему и десяти не было. А во время войны наше село сожгли. Все погибли. Ничего не осталось.

— А вдруг.. Ну.. Вы не пытались искать? Вдруг он жив?

— Я наводила справки. Тогда была такая неразбериха.

— Всяко могло быть. Может, у него сейчас другое имя?

Представляете, вдруг бы он сейчас объявился. Живой.

—Жестоко подавать надежду, когда. — Агапова достала платок и промокнула сухие глаза. — Не знаю. Иногда у меня такое чувство, что все во мне перегорело. Когда молодой человек десять лет живет без матери, он ее забывает. Становится другим. Я сама виновата. Это расплата. Захотелось другой жизни. — Агапова говорила уже не для Хамзата, для себя. — Вот я ее и получила. Политика, поездки. все это миротворчество. казалось, если буду приносить облегчение другим людям, то сама стану счастливой. Не стала.

Слова Агаповой задели Хамзата. Ему не хватало жизненного опыта, чтобы понять: эта женщина до конца не разобралась в своих чувствах, но нельзя было сомневаться, она действительно глубоко страдает из-за потери сына и была бы счастлива его найти. Юноша воспринял сказанное, как свидетельство безразличия, и подавил в себе желание во всем открыться.

Они без приключений добрались до Мирам Шаха. Оттуда на военном вертолете их отправили в Исламабад.

На столичной базе ВВС «Чаклала» Агапову ждали старшие дипломаты российского посольства — Баширов и Галлиулин. Черный мерседес подкатил за депутатшей прямо на тармак. Джамиль Джамильевич и Рашид Асланович обходились с Натальей Владимировной с преувеличенной любезностью. К месту и не к месту охали, сокрушались в связи со злоключениями, которые довелось пережить женщине. Искоса поглядывали на измученного Хамзата, не выказывая никакого желания познакомиться с парнем, забрать с собой. Впрочем, Агапова едва ли бы стала прислушиваться к мнению посольских чиновников.