Штрафники против «Тигров» - Роман Кожухаров Страница 48

— Судя по нашивкам — не рядовой… — проговорил Андрей, осмотрев, его. Немец стал дергать головой и хрипеть.

— А ну тише, гнида… — прошипел Талатёнков. — Смотри, как задергался… Не нравится, поди…

— Погоди, погоди, Егор… — Аникин остановил его и посветил немцу фонариком в лицо.

Все аж охнули. Из сильно распухшего носа хлестала кровь. Немец из-за кляпа во рту задыхался.

— Ну, ничего себе, товарищ командир… — восхищенно прошептал Абайдуллин. — Как вы его припечатали.

— Э, да он сейчас задохнется… — испуганно произнес Андрей.

— Нэ задахнетца… — деловито произнес Алханов. Не церемонясь, он выхватил из-за голенища нож и подпер его лезвием кадык немца.

— Пикнэшь — убью… — прошептал он и, выдернув кляп изо рта, отер нос фашиста от крови. Так же быстро он засунул тряпку обратно.

— Готова, командир… — довольный собой, доложил боец. — Тэпэр нэ задахнеца…

Группа Карпенко тоже прибыла к назначенному месту не с пустыми руками. Они пригнали с собой пехотинца. По дороге к месту встречи Талатёнков с километр тащил на себе трофейный велосипед. Он шел замыкающим, и в начале никто не обратил на это внимания. Объявив для группы короткую передышку, Аникин увидел, как Телок поблескивает в темноте хромированным велосипедным звонком.

— Ты чего это… Брось этот балласт… — сказал он.

— Эх, командир… — признался Талатёнков. — Никогда на велосипеде не ездил. Хочу вот научиться…

Группа не сдержала приглушенного хохота.

— Талатёнков, ну, ты выдал… — покатывался от смеха Карпенко. — Нашел время для обучения. Может, ты еще этого фельдфебеля возьмешь в учителя? А? Частные уроки?

— Это мое дело… — огрызнулся вдруг Талатёнков. — А время… Кто его знает, сколько у нас этого времени. Вот ты, Карп, знаешь, сколько тебе времени отмерено? Молчишь? Вот и я не знаю… Обидно будет получить пулю, так и не покатавшись ни разу на велике. Я ведь детдомовский. Мы их только на картинках видали… В букваре… На букву «В»…

Группа умолкла.

Талатёнков, в свою очередь, прервал паузу томительной тишины:

— Ну вы и загрузились! Ладно я… У меня поклажа важная…

Он тряхнул своим велосипедом и засмеялся:

— А вы впятером одного борова фашистского тащите, да и то он — на своих двоих.

Танкисты дожидались в условленном месте. До места постоянной дислокации добрались без происшествий и сдали полковому командованию ценный груз — двух «языков». В передаче лично участвовал майор Шибановский и офицеры штаба штрафной роты. Оба немца были изрядно помяты, но вполне устойчиво держались на ногах. Штабные переводчики вместе с военной контрразведкой тут же взяли пленных в оборот.

Улов, который посчастливилось поймать бойцам Аникина, оказался настолько важным, что сведения, вытянутые, правда, без особого нажима, тут же изменили стратегию и тактику боевых действий стрелкового полка и танкового батальона. Этих подробностей Аникин не знал, но почувствовал, что они сработали неплохо, и по радушному расположению ротного, и по масштабным перемещениям, которые вдруг начались в округе еще задолго до того, как ночь подобралась к часу зари.

Рокот танковых двигателей, ржание лошадей и урчание моторов «полуторок» давали понять, что в расположении строевых частей происходят авральные перемещения. Происходило это все часа два. При этом временный лагерь штрафной роты, в считаные часы обустроенный на опушке сосновой рощицы, по-прежнему был погружен в глубокий, беспробудный сон. Бойцы впервые получили возможность из разряда царской роскоши — поспать несколько часов подряд. Рота в полном составе, исключая караульных и дежурных офицеров, использовала эту возможность на двести процентов, дружным хором богатырского храпа сотрясая напуганные польские сосенки.

Но волна затеянных перемещений вскоре докатилась и до штрафников. Еще в темноте, задолго до того, как в серой пелене востока стал пробиваться болезненный, тусклый свет, роту подняли и разделили повзводно. Командиры отличались немногословностью. И в действиях старшин и командиров проступала намеренная скрытность, которая тут же передавалась и штрафникам.

Каждый командир взвода уже получил на своих людей боевое задание и знал точку на карте, где необходимо будет организовать боевые позиции. Аникин, кроме того, вместе с Карпенко нагрузился у полкового старшины спиртом и махоркой — премиальными от майора за успешную ночную разведку.

На новом месте боевого рубежа, занятого аникинским взводом, махорка оказалась очень кстати. Помимо ее общеизвестных — расслабляюще-умиротворяющих — свойств здесь пригодилось другое — отпугивающее.

Сразу за лощиной, по левую руку от места, где штрафники организовали засаду, начиналось болото. Карпенко вместе с Крапивой ползали туда «для рекогносцировки местности» и притащили полные каски ежевики. Попутно они выяснили, что «комарища там немерено, жрут по-черному. А размером они — как телята». Вскоре «телята» пожаловали и в засаду к штрафникам.

В низину слетелась уйма комаров. Размеров они были действительно преогромных и кусали очень неприятно.

— Я же говорил, что они — телята… — хлопая себя по лбу и размазывая над бровями очередного кровососа вместе с собственной кровью, приговаривал Карпенко. — Ого, видали? Вылитое теля… Бифштекс с кровью можно из них делать.

Он, демонстрируя очередной окровавленный труп комара Талатёнкову, приговаривал:

— Слышь, Телок, это не твои товарищи, часом? Ну, вылитые телята… Смотри, какие здоровущие…

— Карпенко, я щас из тебя бифштекс с кровью сварганю, — лениво перебранивался Талатёнков, постоянно отмахиваясь от жужжащих насекомых отломанной веточкой.

Кровососы собирались уже утром, когда бойцы рыли окопы. Работа спорилась, грунт, который обнажался, если снять верхний слой густой зеленой травы, был вперемешку с песком и легко поддавался саперным лопаткам. Пока все были в движении, никто на комаров внимания не обращал. Но когда разгоряченные копанием штрафники устроили передых, воздушная кровососущая армия стала всерьез их донимать.

Противовоздушные меры придумались сами собой. Решили организовать дымовую завесу из свежей выданной в полку махорки. Дружно скрутив «козьи ножки», бойцы задымили так, что комаров и след простыл.

— Ниче, было бы беды… — посмеивался Крапива, выпуская из прокуренных ноздрей и рта клубы никотина. — Вот в тайге, когда гнус налетит и облепит тебя с ног до головы, вот там — не бифштекс, а каша кровавая… Проводишь рукой по лицу, а гнуса в крови — как масла на щеки и руки намазано…

После перекура Аникин выбрался на самую макушку высоты. Все подступы просматривались с трудом. Рваные волокна молочно-белого тумана бродили по округе, мешая хорошенько осмотреться. Но все равно, и в этой туманной чересполосице бросалось в глаза, что ротный для их взвода выбрал неплохое место. Сзади болото, дорога внизу, прямо под носом. Немцы, если пойдут здесь, никуда от лощины не денутся. Никак по бездорожью лощину не обойти. Справа их высотка, небольшая, но достаточно крутобокая, а с другой стороны — испещренная оврагами роща. Нет, танкам в обход не пройти.