Тайна пленного генерала - Александр Тамоников Страница 5

От таких новостей становилось дурно. Притихли разведчики – почувствовали, что новости так себе. Призрак крупных неприятностей витал в воздухе.

Шубин внимательно разглядывал карту. Если майор не врал (а он, похоже, не врал), уже завтра днем положение отряда станет безнадежным. А его группа ушла в самую глушь и при этом без рации! До места выброски десанта – коломенская верста, до базы – еще дальше (да еще в другом направлении). Нужно срочно принимать решение, пока оставался хоть какой-то шанс.

– Бабы, живо оделись и пошли вон! – скомандовал Глеб. – Если узнаем, что продолжаете обслуживать оккупантов, пеняйте на себя. Живо, кому сказано! Пешком добежите до своего Развального, не развалитесь!

Женщины засуетились, стали натягивать пальтишки, задыхались от волнения. Матрена бормотала слова благодарности, уверяла, что они больше никогда, ни за что на свете! Никто не сомневался, что по прибытии в Развальное они побегут к немцам, будут каяться, оправдываться, но когда еще это произойдет! Партизаны уже уйдут.

Халевич сунул два пальца в рот, засвистел, как Соловей-Разбойник, и перепуганные девчонки пулей вылетели из бани. Кошкин с улицы докладывал: они уже на дороге, скачут так, что грязь летит из-под копыт, – а вдруг разведчики передумают?

– Последний вопрос, герр Оффенбах. – Шубин склонился над пленным: – Откуда вам известно местонахождение отряда?

– Военная разведка получала сведения из вашего леса, их оставляли в условном месте… Этот человек сам предложил свои услуги, он понял, что бессмысленно сопротивляться германской армии. К тому же через неделю-другую будет взята Москва… Это один из помощников полковника Моисеевского, он занимается хозяйственной частью, не знаю его фамилии.

Шубин едва сдерживал ярость. Вот уж воистину, сколько сюрпризов сразу… Он сел на табуретку, перевел дыхание.

– Все плохо, товарищ лейтенант? – осторожно спросил Вартанян.

– Не позволим довести до трагедии. – Лейтенант лаконично описал создавшуюся ситуацию. Разведчики помрачнели. Курганов грыз последний огурец – набирался сил перед дорогой. – Не знаю, мужики, что бы мы делали без сведений герра Оффенбаха. Столько сказал, что даже убивать жалко.

– Так не убивайте, – пожал плечами Вартанян. – Выпустим в лес голышом, пусть побегает, утром поймет, что здесь не Елисейские Поля.

– А это еще где? – не понял Халевич.

– В Париже.

– Там есть поля?

– А где их нет, – хмыкнул Арсен. – Высаживают рожь, овес, гречиху – все как у людей…

– Так, хватит глумиться над малообразованными, – перебил его Шубин. – Обратите внимание на карту. К пяти часам утра, желательно не позднее, мы должны прибыть в этот квадрат. – Он обвел пальцем место предполагаемой высадки парашютистов. – С этим десантом надо решать, он не должен закрепиться. Снять пулеметы с мотоциклов и взять с собой. Вартанян, у тебя толковая голова и быстрые ноги – возвращайся на базу, доложи Моисеевскому все, что мы узнали. Докладывать с глазу на глаз – никаких посторонних. Мы не знаем, кто работает предателем. Базу эвакуировать не позднее обеда, выступать в этом направлении, – он снова показал пальцем, – использовать передовые дозоры. Надеюсь, мы встретим отряд. Дорогу ты должен помнить. Старайся меньше отдыхать и держись подальше от немцев.

– Есть, товарищ лейтенант. – Вартанян немного побледнел. Перспектива в одиночку ломиться через ночной лес не окрыляла. – Я все сделаю, не беспокойтесь…

– Остальные выступают через десять минут. Шперлинг, Халевич, демонтировать пулеметы, собрать боеприпасы.

Возник вопрос: что делать с майором? Тот пришел в себя, но боялся встать, на что-то надеялся. Моральные принципы в подобных ситуациях не работали. Глеб кивнул Курганову. Тот вынул из-за пазухи пистолет с навернутым глушителем, взвел курок и выстрелил в затылок ничего не подозревающему Оффенбаху.

В парной все было кончено – голые тела не подавали признаков жизни. Один задохнулся жаром, у другого от предельных температур произошла остановка сердца. Жар стоял безжалостный – его не выдержал бы даже тренированный человек.

– Товарищ лейтенант, давайте еще раз посмотрим карту, – предложил Курганов. – К Семяжинскому хутору наверняка ведут проселочные дороги. Они раскисли, но это неважно. Вы забыли про вездеход? Он стоит без дела, бак наверняка заправлен, а немцы в ближайшие часы не бросятся его искать. Пусть проедем лишнее, дадим крюк, но все равно это будет быстрее, чем пешком ломиться через дебри – да еще с полной выкладкой и немецкими пулеметами.

А это была идея. Шубин задумался…

Громоздкая машина месила грязь, подминала под себя кустарники и неокрепшие деревца. Изделие фирмы MAN представляло собой нечто среднее между грузовиком и легковым автомобилем. Кузов и передние сиденья укрывал брезент. Мощные передние колеса, гусеницы – на задних.

Машина обросла грязью – даже одержимые чистотой немцы не успевали ее смывать. Грязь лепешками летела из-под колес. Шперлинг и Халевич обнимали длинноствольные пулеметы МG-34 – пусть не совершенное, но мощное оружие. Эти штуки весили по двенадцать килограммов, за минуту вырабатывали тысячу патронов, имели прицельную дальность почти километр и снабжались коробчатыми магазинами.

Шубин лично сел за руль. Сложностей с управлением не возникло, двигались на пониженной передаче. Карта района, как фотография, стояла перед глазами лейтенанта…

Вездеход оказался неплохим подспорьем. Без него бы не успели. Но дальше дорога уходила на северо-запад, и это было неприемлемо. Для выхода в указанный район требовалось совершить бодрый марш-бросок по дикому лесу. В эти края не забирались немцы, здесь не орудовали партизаны, отсутствовали населенные пункты.

Вездеход загнали в лес, сами спешились. Огни фонарей блуждали по скоплениям голого кустарника, по ковру из сырого хвороста. Дряхлые осины переплетались ветками. Разведчики шли осторожно, природных ловушек хватало. Берегли дыхание, несли по очереди громоздкие пулеметы. Глеб постоянно сверялся с компасом, на коротких привалах припадал к карте, высчитывая пройденное расстояние…

С того дня, когда мобильные соединения Группы армий «Центр» окружили под Вязьмой несколько советских армий, прошло больше трех недель. Поражение было сокрушительным, немецкая разведка сделала все, чтобы сбить с толку советских стратегов, пустить их по ложному пути. Направление главного удара оказалось вовсе не на дороге Смоленск – Москва, как ожидали наши. Танковые колонны ударили южнее и севернее, смяли редкие порядки Красной Армии и к 7 октября замкнули кольцо под Вязьмой. Вырваться удалось лишь небольшим группам.

Красная Армия потеряла сотни тысяч человек – убитыми и пленными. Немцы были в растерянности: куда девать всю эту беспомощную человеческую массу? Пленных расстреливали, угоняли на запад, держали в построенных на скорую руку концентрационных лагерях.

Можайская линия обороны оказалась не готова, и на всем протяжении от Вязьмы до столицы практически не осталось советских войск. В Москве вспыхнула паника, которая продолжалась несколько дней, пока власти не взяли ситуацию под контроль.