Тени черного волка - Данил Корецкий Страница 5

– Исправлять Господина нельзя! – пришла в ужас Эмма. – Мой муж стражник, он говорит, что все, что решил князь, и все, что он сделал, – это и есть правильно!

– Не бойся. Скорей всего, это писал не Господин, а его слуга. Может быть, наш друг Колокольчик… А если ошибки в своем указе увидит князь, то его гнев падет на твою голову…

И поскольку растерянная Эмма опустила глаза и молчала, Клара стала быстро и уверенно выправлять документ.

– Ты можешь переписать начисто, как хочешь: с исправлениями или без! – сказала она, закончив работу. – Я не хочу, чтобы ты рисковала из-за меня!

Эмма ничего не ответила, но, как потом выяснилось, переписала указ со всеми исправлениями. И, как положено, передала на проверку Шустеру, а тот сопоставил чистовик с черновиком и молча выбежал из канцелярии. А через полчаса Клару вызвал Иосиф Вагнер. По дороге к управляющему она очень волновалась: самовольство младшего персонала нигде не приветствуется, а вмешательство в документ Господина может быть наказано очень строго!

Но кастелян не выглядел разгневанным, скорей торжественно-праздничным. На нем был новый вельветовый жилет серого цвета, белая рубаха с расширенными от плеча до локтя рукавами, кружевами на запястьях и кружевным воротником жабо. На толстой золотой цепи висел круглый медальон с изображением Маутендорфа – знак власти высших чиновников замка. На голове – серый берет с белым пером. В таком наряде он вроде даже помолодел. За недолгое время знакомства Клара знала, что в кабинете Вагнер не надевает ни берет, ни цепь. Значит, он нарочно приоделся, чтобы произвести впечатление! И не трудно было догадаться – на кого…

Хозяин кабинета любезно встретил новую сотрудницу, предложил сесть. Это тоже было хорошим знаком.

– Колокольчик наделал много ошибок в важном указе, который диктовал ему Господин, – откинувшись на покрытую оленьей шкурой спинку кресла, Вагнер поднял двумя пальцами коряво исписанный, исчерканный листок. – Эмма ведь не сильно образованна, ее достоинство – только прекрасный почерк… И, если бы она точно переписала черновик, ее бы пришлось высечь! Но кто-то ей помог… И этот «кто-то» прекрасно знает грамоту! Благодаря этому указ получился и красивым, и правильным! Смотрите!

Он показал исписанный каллиграфическим почерком лист с подписью князя фон Бауэрштейна и сургучной печатью под ней.

– Я даже сам зашел к Господину и подписал документ, чтобы не возникло никаких вопросов. Ведь Шустер пришел ко мне с доносом на вас, и я счел необходимым исключить кривотолки…

– Большое спасибо, господин Вагнер!

Кастелян встал, обошел стол и неожиданно погладил Клару по покрытой платком голове, даже поправил выбившуюся прядь волос. Это была вольность! И не просто вольность – дерзость! Все равно, что ущипнуть подавальщицу в трактире за ягодицу… Но одно дело простолюдинка, а другое – вдова рыцаря! Женщина чуть отстранилась и замерла, не зная, как себя вести. Тем временем управляющий наклонился и горячо прошептал в ее маленькое ушко:

– На будущее вам стоит знать: Господин никогда не диктует документы шуту! И никому другому! Он всегда пишет сам! Но об этом сейчас лучше не говорить. А в дальнейшем воздерживайтесь от неосмотрительных поступков! Вы меня поняли?

– Да, господин Вагнер! Вы так добры ко мне…

– Ну и прекрасно! – кастелян выпрямился. – Осталось высечь безграмотного шута и предать забвению происшедшее!

– Ой! Я прошу пощадить этого несчастного юношу! У него, несомненно, большое и доброе сердце! Он не виноват, что его не научили грамоте…

Кастелян усмехнулся.

– Нет, это у вас доброе сердце! Кажется, я уже говорил вам об этом…

Он помолчал, задумавшись.

– Ну, ладно… Доброта вещь заразная, как и злоба. Мне тоже вдруг захотелось быть добрым и милосердным…

Вагнер еще раз погладил Клару по голове и вернулся на свое место.

– Что ж, фрау Майер, пусть Колокольчик на этот раз избежит порки. Возвращайтесь в канцелярию и постарайтесь не злить Шустера. Хотя он и так зол на весь мир… А с вами мы еще поговорим: о доброте, о родстве душ, о правде и справедливости…

Потупившись, Клара поклонилась и вышла из кабинета. Она поняла, что управляющий замком, как говорится, «положил на нее глаз»… И пока не решила – радоваться ей или огорчаться…

* * *

После снежной зимы запасы продуктов уменьшились, а любая крепость должна иметь стратегический запас провианта на случай осады. Вот и наступил период весенних заготовок. С утра крестьяне из деревни загнали в Маутендорф стадо баранов на продажу – животные заполонили узкие улицы, толпились на перекрестках, громко блеяли, бодались, бесцеремонно лезли во все двери и калитки, внося шум и сумятицу в жизнь замка. Их быстро разбирали. Часть резали на мясо, часть загоняли в овчарни, а некоторых поднимали лебедкой в донжон, где им предстояло существовать в качестве живых консервов до осады или до следующего года, когда отощавшие «консервы» заменят свежими…

Постепенно улицы разгрузили, и в замок стали заезжать скопившиеся у ворот всадники – челобитчики князю, купцы, проповедники, странствующие рыцари, родственники жителей и прочая разношерстная публика, среди которых могли быть и разбойники, и разыскиваемые убийцы, и беглые каторжники, и профессиональные картежники, и другие сомнительные личности.

Человек, который заехал в замок после полудня, не выглядел подозрительным. Конь хорошей породы, но с выступающими ребрами, явно давно не видел достойного корма. Сам всадник с худым лицом, на котором выступали резкие скулы и острый нос, уверенно сидел в седле, а судя по выпрямленной спине и гордому взгляду, он знавал и лучшие времена в жизни. Одет он был в простую, но удобную для путешествий и охоты одежду: удлиненную коричневую куртку с разрезом сзади, такого же цвета широкие штаны из прочной ткани, черную шляпу с широкими, залихватски заломленными полями.

С первого взгляда можно было подумать, что это не очень удачливый торговец или бесприютный скиталец, но кольчуга под курткой, меч на боку, притороченные к седлу шлем, нагрудник и арбалет доказывали ошибочность такого предположения. Свободный человек благородного происхождения имеет право носить меч, но если он не посвящен в рыцари, то меч должен висеть на седле, отличая его от простолюдина, а тем более от серва [3]. Только рыцарь опоясывается мечом, и может носить его на поясе. Поэтому, по здравому размышлению, в незнакомце можно было определить благородного рыцаря из древнего, обнищавшего рода. Хотя и такое предположение могло быть обманчивым.

Не вступая ни с кем в разговоры, он быстро нашел то, что искал. Наверное, самым оживленным местом Маутендорфа, средоточием встреч, бесед по душам и незатейливых мужских развлечений для многих являлась не просто центральная площадь, а расположенное на ней, неприметное с виду двухэтажное здание таверны «Единорог». Всё в мире относительно. Если замку исполнилось пятьсот лет, то таверна, можно считать, была построена недавно, хотя её бревенчатые стены уже успели потемнеть и пережить, как минимум, несколько поколений бывавших здесь людей. На первом этаже располагалась харчевня, на втором – комнаты для постояльцев. «Единорог» выгодно отличался от придорожных кабаков качеством и разнообразием блюд, а невыгодно – их стоимостью.