Предателя – на рею! - Сергей Зверев Страница 5

Вот так она и оказалась в Гонолулу, держа в руках идиотский файлик. Катя намеренно была без косметики, как и подобает феминистке, одетая в простецкие джинсы и майку. У стены стояла увесистая спортивная сумка. Ждала Сабурова уже долго, в голову стали закрадываться не очень приятные мысли. А вдруг приглашение в круиз было лишь компьютерным мошенничеством с целью выманить у нее деньги за липовый билет на «Атланту»? Но обошлось. Наконец-то появилась и сама датская феминистка. По годам Марта была примерно ровесницей Сабуровой, выглядела несколько мужиковато, косолапо шагала, совсем не заботясь о грациозности походки. Широкие плечи, короткая шея, волевой подбородок. А вот ниже тело было чисто бабским: широкие мясистые бедра, пышный, но несколько отвисший под выцветшей майкой бюст. За плечами топорщился видавший виды рюкзак. Глянув на нее, сразу становилось понятно, что эта особа умеет создавать неприятности на ровном месте и при этом много и с удовольствием путешествует.

– Привет, подруга! – поприветствовала Катю Марта. – Извини, в аэропорту задержалась. Один чудак попытался меня первой в дверь пропустить. Пришлось скандал устроить. Даже полиция вмешалась.

– Привет, сестра! Это ты правильно сделала, – разыгрывая из себя феминистку, проговорила Сабурова.

Марта, знакомая до этого с Катей только по фотографиям, критично осмотрела ее. Ей явно пришлись по душе тренированные мышцы ее попутчицы по круизу.

– Ты, если потребуется, крепкому мужику врезать сможешь, – похвалила она. – Женщине нужно уметь за себя постоять. Я лично люблю им коленом в промежность бить.

Переоформив в турагентстве билет на имя Кати, они двинулись к «Атланте». По дороге Марта успела рассказать Кате о своих убеждениях и устремлениях. Феминистка считала, что сегодняшний мир создан мужчинами исключительно «под себя». Они захватили командные должности и в политике, и в бизнесе, и в искусстве, а на женщин смотрят лишь как на рабочую скотину, прислугу, приспособление для вынашивания и рождения детей, проституток. Больше всего ее возмущало, что когда говорят о сексе, то употребляют выражение «он имеет ее».

– Это же нужно иметь такой извращенный ум! – возмущалась датчанка. – Почему женщина не может иметь мужика, а он может? Тут явная дискриминация по половому признаку.

И тут же, не сбавляя темпа, Марта поведала новой подруге, что датский филиал феминистической организации выступил с требованием через парламент законодательным путем внести изменения в литературный язык. Мужененавистницы предложили слово «человек» сделать среднего рода. И их предложение теперь всерьез рассматривается.

Оказавшись на борту «Атланты», Марта первым делом поинтересовалась, где тут самый большой общественный туалет. Катя заподозрила неладное, но все же пошла вместе с ней. Феминистка продолжала свои проповеди.

– В нашем мире на деле повсюду неравенство. Хотя на словах толкуют о равенстве. Вот я тебе сейчас продемонстрирую.

– Ты куда? – попыталась удержать Марту Катя, когда та прямиком направилась к двери, на которой было написано: «Для мужчин». – Нам не сюда.

– Именно сюда. По конституции нам гарантирована свобода передвижения. А мужики повесили табличку, что женщинам заходить в эту дверь запрещено. Плевать я хотела на их незаконные запреты. Хожу где хочу.

Датчанка с агрессивностью вражеского танка двинулась вперед. Кате пришлось последовать за ней. Феминистка остановилась посреди просторного помещения. С одной стороны шли кабинки, с другой тянулся ряд писсуаров. Ничего не подозревающий турист собирался воспользоваться одним из них.

– Писсуары – это тоже дискриминация, – громко произнесла Марта.

Заслышав за спиной грубый женский голос, турист дернулся и нервно обернулся, встретился с Мартой взглядом и все о ней понял. Потому он и не стал выяснять отношения, просто торопливо застегнул брюки и вышмыгнул из туалета.

– Они специально вешают писсуары, чтобы унизить женщин, этим хотят лишний раз подчеркнуть, что у них есть фаллос, а у нас – нет. А по мне, так фаллос – такой же рудимент эволюции гомо сапиенса, как аппендикс. Бесполезная и лишняя вещь.

Открылась входная дверь, и в туалет зашел, весело насвистывая незамысловатую мелодию, крепкий широкоплечий мужчина в светлом костюме. По виду явный американец.

Катя краем сознания отметила, что посетитель явно служил в спецвойсках. По крайней мере в не очень далеком прошлом. Что такой человек может делать на «Атланте»? Судя по костюму, он не из службы охраны. Тогда девять из десяти, что он сопровождает кого-то из пассажиров. Телохранитель? Или… Закончить свою мысль Катя не успела. Вошедший – это был агент Джонсон – замер, оборвал свист на половине такта и уставился на женщин. Марта его взгляд выдержала спокойно. Датчанка стояла, широко расставив ноги, словно хотела дать понять, что никуда отсюда не собирается уходить.

– Чего уставился? – с вызовом спросила она.

– Вы ошиблись дверью. Дамская комната справа. Наверно, не заметили, что тут стоят писсуары? – Джонсон имел неосторожность напомнить о ненавистном для феминистки специфическом сантехническом оборудовании.

– Плохо слышу, – изобразила наивность Марта и притронулась пальцами к уху.

Джонсон приблизился, чтобы повторить свои слова, но с опозданием понял, что делать это ему не следовало. Датчанка со всей силы засадила ему коленом в промежность. Агент выдавил из себя: «Ё-ё-о-о-о…» – и согнулся от боли и стыда.

– Пошли, – заторопила Катю Марта. – Если он поднимет скандал, подтвердишь, что он пытался меня лапать. – Туалеты хороши тем, что в них априори не стоит камер наблюдения.

Уже шагая по судовым коридорам, Сабурова с досадой думала, что ей придется жить в одной каюте с этой чокнутой феминисткой и притворяться сестрой по разуму. Но потом, поразмыслив, Катя решила, что при умелом подходе разрушительную силу датчанки можно будет направить в правильное русло. Теперь предстояло как можно быстрее разместиться и приступить к поискам Миллера-Милявского.

Посадка закончилась, матросы отдали швартовые. Солнце уже клонилось к закату, когда несколько могучих буксиров осторожно развернули непомерно огромный лайнер, постепенно выталкивая его из узкой гавани. На молу толпились люди: носильщики, торговцы, портовые рабочие и просто зеваки. К «Атланте», появившейся на Гавайях лишь впервые, еще не привыкли, и первый рейс трансокеанского гиганта вызывал в Гонолулу всеобщее внимание.

Справа по борту проплывала набережная Гонолулу, пестрящая разноцветными флагами, словно рубашка мексиканца. В окнах высоток призрачно блестел золотой закат. «Атланта» дала три прощальных гудка и уже своим ходом пошла в открытый океан. В потемках призрачно блеснул огонек маяка. Лайнер, постепенно ускоряясь, взял курс на норд-вест.

Почти все пассажиры высыпали на палубы, наслаждаясь вечерним бризом и морскими пейзажами. Путь предстоял неблизкий – осторожно заводились знакомства, составлялись компании.

Двое мужчин, стоявших на верхней палубе, явно сторонились фланирующих мимо пассажиров. Невысокий брюнет с тонкими, типично латиноамериканскими усиками на сером отечном лице пристально вглядывался сквозь линзы бинокля во все удалявшуюся береговую полосу. Его спутник, широкоплечий метис, внимательно изучал палубную публику. На доли секунды взгляд его задержался на агентах Джонсоне и Смите, но лишь потому, что это были мужчины, явно путешествующие без женщин. Этих двоих метис не знал, однако шестым чувством опытного агента ощутил – от них угрозы не исходит, а потому и вычеркнул их из списка подозреваемых. Затем его взгляд безразлично скользнул по Кате и Марте, но женщины его не заинтересовали.