Человек без лица - Сергей Самаров Страница 5

– Что – наоборот?

– Наоборот, любят… С иностранцев баксы стрясти можно. Они и держат, пока не стрясут сумму. Бандиты, а не менты.

Эмир с досадой ударил кулаком в ладонь. Брату в его положении следовало избегать всяких неприятностей и никак не попадать к ментам в лапы. Эти-то уж своего не упустят.

– И что дальше?

– Пока ничего. Спрашивают, в каких пределах можно усердствовать, чтобы выручить.

– Когда звонить будешь?

– Как только домой вернусь. Сразу и позвоню. Что передать?

– В каких пределах… Что за дурацкий вопрос! Никаких пределов! Все положить, но выручить. Это очень важно! – рявкнул Зелимхан так, что чуть не сорвал голос.

– Я понял, эмир. Так и передам, что вы ругались.

– Так и передай. Часто к нам ходишь?

– Только когда попросят что-то передать.

– Правильно. Лишний раз сюда ходить не надо. Не музей. Родня у меня служит?

– Сын.

– Видел его?

– Еще нет. Хочу перед уходом поговорить.

– Надолго не задерживайся.

– Десять минут…

– Иди.

Связной вышел вместе с охранником. Зелимхан прошелся по тесной землянке, потом остановился посредине и положил руки на бревно потолочного перекрытия.

– Ох, как я не люблю случайности…

1

– За что я люблю зимний лес, – сказал подполковник Сохно, – так это за то, что каждый след хорошо видно. А за что я не люблю его? Так за это же самое! За то, что видно и мои следы… Что мы получаем в итоге, вследствие выпадения устойчивого снежного покрова? Мы получаем существенное и обоюдное для всех сторон обострение ситуации. Не зря в старину военные кампании проводились исключительно в теплое время года. Зимой воины спали, как медведи, и жирок накапливали. И единственное, за что я уважаю чеченских боевиков, так это за их стремление зимой отдыхать. К сожалению, данное правило касается не всех. А в данном конкретном случае я имею сказать только большое «фи…» ранее не очень уважаемому мною лично полевому командиру эмиру Зелимхану Кашаеву и гарантировать ему дальнейшее полное неуважение…

– Если ты этим уважительным многословием объясняешь нам, что надо быть осторожнее, – ответил через «подснежник» [4]подполковник Афанасьев, которого обычно в группе и даже вне ее привычно зовут Кордебалетом, – то я тебя, возможно, понял.

Кордебалет давно привык к несколько своеобразной манере разговора Сохно. Вместе они воюют с начала семидесятых. Во Вьетнаме еще начинали.

– Нет, – за Сохно ответил командир самой маленькой по численности ОМОГ [5]в составе спецназа ГРУ полковник Согрин. – Он хочет конкретно сказать, что видит следы…

Согрин знает своего подчиненного на пару лет дольше Кордебалета. Он и тогда, в период их знакомства, уже был его подчиненным, хотя в те времена они и носили одинаковые воинские звания.

– Точно… – подтвердил подполковник Сохно. – Издали любуюсь, через окуляры…

– Я их тоже вижу. И тоже не подхожу… Как думаешь, сколько человек прошло?

– Покажите мне, я тоже любопытный! – попросил Кордебалет, слегка отставший от товарищей, чтобы прикрывать их с тыла.

– Еще шагов на двадцать спустишься, тоже увидишь, – подсказал Сохно товарищу. – Мне вообще кажется, что ходили и в одну, и в другую сторону… И незадолго до окончания снегопада. Одни следы занесены, вторые – почти нет. Однако с такого расстояния гарантии дать не могу.

Свежая, недавно протоптанная тропа хорошо просматривалась сверху, когда пересекала открытое место внизу, в ущелье. Может быть, эта тропа была здесь и раньше, и по ней ходили, по местным меркам, достаточно часто, пусть и небольшими группами – хотя бы раз в неделю. В этом случае, при такой невостребованности для прогулок, невозможно определить наличие стабилизировавшейся тропы. За неделю притоптанная трава поднимется в полный свой рост, и пробьется к жизни, следовательно, никто не обратит на маршрут внимания. Но раньше – и несколько месяцев назад, и вчера еще! – не было снега, и потому никто такой маршрут передвижения боевиков не зарегистрировал. Есть, очевидно, и другие подобные маршруты, чередующиеся с этим. Именно для того чередующиеся, чтобы тропы успели зарасти до того, как придется идти в следующий раз.

– Посмотрели достаточно? – спросил Согрин. – Молодцы! Слушаю мнения!

«Подснежник» дает возможность провести маленькую оперативку, не собираясь в кучу и не разрисовывая склон горы своими следами, показывая боевикам свое присутствие.

– Хорошо бы след «понюхать», прежде чем мнение высказывать, – сказал Сохно.

– Если умеешь летать, нюхай, – посоветовал полковник с легким смешком, который не слишком чувствительные наушники «подснежника» все же донесли до ушей подполковников.

– Летать… Такого мне бог не дал. Но я, кажется, плавать умею. Особенно если вода ниже колена.

– То есть… Смотрю карту… – Согрин сразу понял, что у подполковника созрела мысль. И он, только развернув нужный лист карты, сразу эту мысль понял. – Далеко, Толя. Возвращаться придется по своим следам, чтобы внешний вид склона ненароком не попортить. Это добрых километров пять.

– Я сгоняю. До ночи целый день в запасе. Уложусь. А вы пока наблюдайте.

Согрин пожал плечами так, словно Сохно мог его видеть.

– Предложение принимаю, возражений не имею. Часа в два уложишься? Путь-то в гору.

– Постараюсь. Лучше рассчитывать на три. Но я могу торную дорогу срезать по камням. Там следы не видно. Тогда и буду быстрее.

– Добро.

– А я как раз сеанс связи проведу. Время подходит, – подсказал Кордебалет. – Все равно останавливаться.

– Разворачивайся сам. Я помогать не буду. Не хочу следить, – согласился Согрин.

– Не впервой, справлюсь.

Подполковник Афанасьев, как шифровальщик группы, выполняет по совместительству обязанности радиста. Впрочем, современное оборудование не требует многих навыков и позволяет успешно совмещать обе должности без потери качества работы. Так же обстоит дело и в других группах спецназа ГРУ.

Уверенный в своем дыхании, Сохно сразу взял темп, который в состоянии выдержать только хорошо тренированное тело.

Снег под ногами лежал сырой и вязкий, стремился за ноги зацепиться, налипнуть на обувь и замедлить движение, а то и вовсе остановить. Подполковник этого словно и не замечал и не останавливался. Но не забывал автоматически посматривать по сторонам, оценивая окружающую обстановку. При этом присматриваться к чему-то особо надобности, кажется, и не было. Просто Сохно знал, что любое движение, даже вдалеке, даже простой полет птицы периферическое зрение заметит и передаст сигнал мозгу, а тот, в свою очередь, начнет усиленный и сконцентрированный контроль. Так бывает всегда. Исключение составляют статичные объекты. И именно их стоит контролировать. И хотя в данной ситуации статичных объектов, несущих опасность, встретиться не должно, тем не менее про контроль подполковник не забывал, потому что знал прекрасно, что о нем здесь заботиться некому и собственную безопасность он обязан обеспечить сам.