По острию ножа - Владимир Михановский Страница 5

Было уже далеко за полночь, гостиница давно угомонилась, но оба генерала не собирались заканчивать разговор.

Матейченков сказал:

— Значит, ты полагаешь, что маленькие армии так просто не сдадутся, не пойдут под крыло Минобороны?

— Нет.

— Я это и сам предполагал, и придумал еще одно штуку: включить в эту гипотетическую единую структуру еще и весь военно-промышленный комплекс.

— Логично. Хотя бы потому, что вся военная сила государства будет собрана в единый кулак. Но что это даст для самостийников?

— А они после этого хода никуда не денутся. Просто у них будет выбита почва под ногами. Одобряешь?

Куликовский улыбнулся:

— Знаешь, Иваныч, такой анекдот? На дрейфующей льдине полярник смотрит на козу и говорит: «Всем хороша ты, Машка, только стирать не умеешь».

— Это ты к чему?

— Всем твой план хорош, но только… Как бы это сказать поточнее… Не слишком ли мощным получается в результате такой единый военный кулак?

— Это неплохо.

— Как же неплохо! — загорячился Куликовский. — Это ж полная милитаризация государства.

— Пора нам выбираться из выгребной ямы на свет божий. Слишком долго мы разрушали собственную армию, унижали ее, пренебрегали ее интересами. А чтобы выпрямить искривленную палку, нужно перегнуть ее в обратную сторону. Согласен? — спросил Матейченков.

— Против твоей логики не попрешь. Но как хочешь, а я остаюсь при своих сомнениях.

— Да мне и самому этот план кажется несколько односторонним, — признался Иван Иванович. — Тогда послушай второй вариант реформы военных сил России.

— Давай.

— Между прочим, я подобные идеи встречал и у других генералов… У меня они, признаться, вызывают больше сочувствия, чем первый вариант, с единым «железным кулаком». Тут нет уже единого тыла…

— А что предлагается?

— Шесть ведомственных армий ликвидируются, создается единая военная организация.

— Вот это уже интересно.

— При этом единым становятся и управление, и снабжение. Одно руководство, один тыл.

— Слез и поломанных амбиций будет много, но овчинка, пожалуй, стоит выделки, — одобрил Куликовский.

— Вооруженные силы страны должны быть едины.

— Постой-ка, брат, постой! — воскликнул Куликовский. — Ты противоречишь сам себе.

— В чем это?

— А как же, например, близкие твоему сердцу участковые милиционеры? Ты что же, собираешься лишить их оружия?

— Никакого противоречия здесь нет, — парировал Матейченков. — Да, те, кто не входит в вооруженные силы, должны быть лишены не только оружия, но и погон, и прочих армейских знаков отличия: ведь они уже не будут входить в собственно армию.

— И кем же они станут?

— Особым разрядом государственных служащих.

— Но ведь перед милицией, скажем, стоит определенная задача: обеспечивать социальную безопасность, стабильность общества. Как же ее обеспечивать без оружия?

— Другими методами. Но это особый разговор.

— «Всем хороша ты, Машка…» — начал Куликовский.

— Что, и со вторым вариантом не слава богу?

— Ну конечно. Сам посуди, Иван Иванович. Маленькие полководцы железнодорожных шпал и кавалеры слепой Фемиды своих привилегий без боя не отдадут.

— Значит — бой. А куда денешься?

— Я скажу тебе больше, дорогой полпред. Твой проект и в самом Минобороны встретят в штыки.

— А им-то что?

— Продолжи дальше свою логическую цепочку. Из твоей новой системы единого комплекса вооруженных сил выпадают и министр обороны, и весь его дорогостоящий аппарат.

— Говори.

— Причина здесь простая: ведь главнокомандующим-то становится президент.

— Давай вспомним российскую конституцию, — предложил Матейченков. — Мы все ее основательно подзабыли, а зря.

— Ты говоришь о роли правительства?

— Ну да, — кивнул полпред. — Конституция говорит, что правительство обязано осуществлять меры по осуществлению обороны страны. Минобороны — не что иное, как одно из структурных подразделений правительства. Ты, надеюсь, с этим согласен?

— Абсолютно.

— А с другой стороны, что означает: «обеспечение»? Это вполне конкретное понятие: сюда входит обеспечение финансовое, материально-техническое, продовольственное.

Куликовский добавил:

— Производство вооружений. Стоп!.. Это что же получается? Министр обороны должен будет переквалифицироваться в хозяйственника, финансиста, в производственника… Да в кого угодно! А как же маршальские погоны?..

— Увы, они в этом варианте утрачиваются. — Матейченков помолчал и добавил: — Но пора ведь не о погонах, а о России подумать.

Гибель каждого солдата в Чечне генерал Матейченков воспринимал тяжело, болезненно, как личную свою утрату. Особенно невыносимо было видеть, как гибнут мальчишки-новобранцы, успевшие отслужить в армии без году неделю. Он пытался докопаться: чья злая воля отправила их на Северный Кавказ? Но нащупать главного виновника было нелегко. Все лица минобороновских высокопоставленных чиновников сливались в одно, серое и невыразительное.

Попробуй, разрушь эту круговую поруку! И что здесь является первопричиной? То ли огромные деньги, проще говоря — взятки, то ли чье-то осознанное желание обескровить Россию, пустить по ветру самый ценный ее человеческий материал. А может — и то и другое вместе?..

К счастью, не только из мало обученных новобранцев состояла армия. Были здесь и кадровые военные достаточно высокого уровня подготовки.

Матейченков отчетливо понимал: Чеченские войны — и первая, и вторая — не говоря уж о Кавказской кампании, которая велась в ХIХ столетии генералом Ермоловым, имеют специфическую окраску, резко отличающую их от других войн. Они проходят в основном в горной местности, и потому в той или иной степени вынужденно носят партизанский характер.

Поэтому, решил генерал Матейченков, необходимо срочно расширить и укрепить части, способные вести именно такого рода боевые действия. Один опытный диверсант способен принести урон противнику больше, чем целая рота или батальон бравых вояк, приученных к войне в равнинных условиях.

Полпред долго искал, на кого опереться, чтобы осуществить свой замысел. Наконец, выбор его остановился на полковнике Николае Константиновиче Петрашевском

Полковник некоторое время возглавлял войсковую разведку армейского корпуса, что Матейченкова устраивало. Устраивало его и то, что Николай Константинович хорошо знал местные условия, причем его богатый военный опыт отнюдь не ограничивался одной Чечней: кроме нее, Петрашевский повоевал практически во всех «горячих точках» Кавказа и Закавказья: Дагестане, Карабахе, Баку, Тбилиси, Абхазии…