По прозвищу Викинг - Виктор Степанычев Страница 5

Вадим вытянул из сумки и развернул трехдневной давности лондонский «Таймс». Цивилизованный мир жил своей жизнью: партии и блоки боролись за влияние на политических аренах, спад производства сменялся подъемом и обратно, индексы бирж качались маятниками вверх и вниз. Происходила смена правительств и лидеров, народы то там, то здесь против чего-то протестовали и что-то приветствовали. То есть мир жил жизнью напряженной, прекрасной и удивительной.

Перелистнув очередной лист, Вадим ухватил взглядом небольшую заметку внизу полосы и застыл в оцепенении. Голова мгновенно сделалась чугунной и не смогла сразу воспринять того, что он читал в коротком сообщении, а вернее – не захотела это принять. Он почувствовал свое покрывшееся холодным потом тело пустым и невесомым. Потом вдруг все встало на свои места и появилось чувство безысходности и тоскливой растерянности, а сердце все сильнее и сильнее начали сдавливать тиски горя. Вадим понял, что не может дышать и все его попытки сделать это ни к чему не приводят. То, что было написано в этой заметке, не имело права на существование. В противном случае сам мир должен был взорваться, рухнуть и уже разрушается в сознании одного человека – его самого.

С газетного листа на него смотрели те, ближе кого у Викинга не было, – Валерий, Татьяна и Иринка. Информация была скупой и беспристрастной. Похищение в Сьерра-Марино террористами жены и дочери российского дипломата, требование выкупа, взрыв дома, трупы заложников… Следствие ведется. Ответственность за все на себя взяла ранее неизвестная политическая группировка. Осуждение терроризма мировой общественностью… Точка.

В Шереметьеве его встречали. «Ниссан» шустро по Ленинградке и Народного Ополчения домчал до Мневников и высадил около кирпичной девятиэтажки с редкими светящимися квадратами окон. На двери подъезда стоял кодовый замок. За время отсутствия Вадима его очередной раз сломали, отремонтировали и поставили новый код. Время было позднее, шел первый час ночи, поэтому нетрудно было догадаться, что ждать придется долго, пока кто-то выйдет из подъезда или захочет в него войти. Вадим достал сигарету и закурил.

Ему было безразлично, что он не может попасть в подъезд, в квартиру, что на дворе ночь, а за спиной почти трое суток тяжелой дороги. В голове зияла черная дыра, через которую уплывали все появлявшиеся мысли. Из машины вышел сопровождавший и подошел к подъезду.

– Какие проблемы, Викинг? – спросил он.

Вадим очнулся, посмотрел на подошедшего и, оглянувшись на дверь подъезда, попросил у него мобильник. Он вспомнил о телефоне соседки, которая присматривала за квартирой в его отсутствие. Галина Андреевна обрадовалась, услышав голос Вадима, сообщила цифры кода и хотела немедленно подойти к нему в квартиру и накормить с дороги горячим. Он вежливо, но твердо отказался, сославшись на усталость, и согласился поужинать у нее завтра вечером.

Прощаясь, сопровождающий напомнил, что в восемь утра машина будет ждать его около подъезда. Квартира встретила Вадима тишиной, спокойствием и порядком. Засыпав кофе в кофеварку, он разделся и принял душ. Душистый и терпкий аромат свежемолотых зерен распространился по комнатам. Достав из секретера пузатую бутылку пятизвездочного «Арарата», Вадим налил рюмку и выпил, подержав, не проглатывая, несколько секунд коньяк во рту. Отхлебнув пару глотков кофе, он лег на диван. Прямо перед глазами на стенке висела фотография – Валерка Осколов и он, Вадим Веклемишев, в курсантской форме, улыбающиеся, стоят обнявшись на фоне деревьев и бревенчатого сруба дачи, проглядывающего сквозь ветви.

Это было их первое увольнение из ВИИЯ – Военного института иностранных языков. Они подружились еще в абитуре. Когда поступающих разбили по взводам, их койки оказались рядом, и тумбочка досталась одна на двоих. Как-то сразу найдя общий язык, ребята вместе готовились к экзаменам. У Валерия было прекрасно поставлено произношение, а Вадим лучше владел правилами и грамматикой. Так, помогая друг другу, они преодолели все рубежи поступления.

Правда, Валерий сразу набрал проходные баллы, а у Вадима сумма оценок из-за сочинения была спорной. Мандатная комиссия оставила решение для таких, как он, на последнее заседание. Вадим был расстроен, и Валерка переживал вместе с ним. Накануне мандатной комиссии, за день, он исчез из казармы часа на полтора, а вернувшись, выглядел довольным и веселым. Он загадочно сообщил, что позвонил «куда надо» и с комиссией будет все нормально.

Вадим не поверил, так как звонить в город им было запрещено. Телефон стоял только в комнате у дежурного офицера, и абитуриентам входить туда не разрешалось. Позже он узнал, что Валерка, рискуя вылететь из института, бегал ради него в самоволку.

Мандатная комиссия прошла без особых проблем, и его зачислили в это престижное заведение. Обстановка прояснилась в день принятия присяги новоиспеченными курсантами. После клятвы и напутственных слов им было разрешено провести остаток дня с родителями, приехавшими на это мероприятие. У Вадима, кроме бабушки, никого не было, а она, старенькая, приехать не смогла. Он некоторое время пошатался по территории института и, когда это ему надоело, вернулся в казарму и сел смотреть телевизор.

Минут через двадцать дневальный передал Вадиму, чтобы он срочно явился в клуб. На втором этаже в уютной комнате с мягкими креслами и самоваром его уже ждали Валерка, средних лет приятная женщина и мужчина с седыми висками и жестким лицом. Стол был накрыт, и аромат стоял потрясающий.

Мужчина с улыбкой сказал Валерию:

– Ну что, сынок! Знакомь со своим другом. Тем более что он, можно сказать, наш крестник.

Вадим начал официально:

– Курсант… – но мужчина его прервал:

– Это ты начальникам своим будешь представляться, а для нас ты друг нашего сына и такой же детеныш. Меня зовут Николаем Владимировичем, а это мама – Людмила Антоновна. Короче, дядя Коля и тетя Люда.

Валеркина мама прервала мужа:

– Хватит уже знакомств и представлений. Дети голодные, а ты устраиваешь официальный прием. Нам и так прекрасно известно, как его зовут. Садись, Вадим.

Она обняла Вадима за плечи, подвела к столу и усадила в кресло. У Людмилы Антоновны на глазах выступили слезы от созерцания стриженых затылков мальчишек и их волчьего аппетита.

В разговоре неожиданно Вадим понял, что за его поступление хлопотал Николай Владимирович. У него кусок чуть не застрял в горле, когда разобрался, кому звонил Валерка и почему мандатная комиссия прошла без проблем.

Пошли расспросы о семье. Вадиму не очень хотелось рассказывать, в общем-то, чужим людям о себе, но чувство благодарности за неожиданную помощь, за ту домашнюю обстановку и внимание, которые он ощутил, оказавшись рядом с ними, помогли найти слова и рассказать то, что никто посторонний раньше не слышал. История недолгой жизни была не совсем стандартной, но каждый человек воспринимает свои потери глубже, чем окружающие, и кажется, что произошедшее с ним или близкими более трагично.