Близнец Бешеного - Виктор Доценко Страница 50

Конечно, резонно задать извечные русский вопрос: «Что делать?»

По мнению Автора, со страхом не нужно бороться: с ним необходимо сродниться и попытаться ужиться с ним.

Нет ни одного человека, который не боялся бы. Можете поверить, если кто-то утверждает, что он ничего не боится и никогда не боялся, этот человек внаглую врёт!

Не боятся только две категории всего живого на земле. Во-первых, дети: они не имеют жизненного опыта, а потому и не ведают, что такое страх. С приходом опыта — появляется и страх.

Вот ребёнок обжёгся огнём: начинает бояться огня и постарается держаться подальше от него. Обжёгся кипятком, начинает дуть на воду, прежде чем попытается ею утолить свою жажду.

Наверняка каждый из читателей видел, как ребёнок безо всякого страха шагает по краю дивана, скамейки, спокойно смотрит вниз с балкона высотного дома и не боится. У ребёнка совершенно отсутствует страх высоты. И только со временем, набив себе определённое количество шишек, у ребёнка развивается чувство опасности, то есть, появляется страх.

Во-вторых, не боятся умственно отсталые люди, то есть дебилы. Но и у них, как и у детей, иногда появляется страх, правда, на уровне звериного инстинкта, хорошо изученного Павловым в опытах над собаками.

А страх есть у всех, причём не только у разумных существ, но и у животных. Примеров тому сотни! Недаром существует выражение «животный страх».

Именно поэтому Автор и призывает сродниться со своим страхом и постараться не загонять его внутрь, не ударяться в панику и кричать: «Всё пропало: я — трус и мне стыдно!», а спокойно задуматься и разобраться в причинах вашего страха, а потом найти способ, как можно избежать его проявлений.

Мы боимся огня, боимся упасть с высоты, боимся утонуть, боимся, наконец, смерти, но не делаем же изо всех этих страхов вселенской проблемы. Мы ужились, как бы сроднились со всеми этими страхами и живём, вопреки всем законам…

* * *

Войдя в сто девятую камеру, Серафим первым делом определил наиболее слабых сокамерников. Именно с них начав, он поселил в них чувство страха к самому себе: хотя бы на первое время. При этом в душах других появилось сомнение: что это за «пассажир», с такой наглостью вторгшийся в их жизнь? Почему эти трое безропотно подчинились ему и безропотно уступили свои места? Может, он блатной или и того больше: Смотрящий за камерой, тюрьмой или краем?

У каждого из них наверняка промелькнуло в голове: посмотрите, как уверенно новенький вошёл в хату, как занял блатное место. Этот парень ведёт себя так, словно имеет на это полное право. А любое сомнение, тем более в местах лишения свободы, как правило, вызывает страх. Страх ошибиться, то есть, «запороть косяк», за который рано или поздно придётся держать ответ.

Однако могут возникнуть и сомнения: почему о нём никто им не сообщил? Может, о его появлении ещё не знают и его прямо с этапа в хату кинули? Спросить, что ли? А что спросить? Можно и «косяк» запороть…

«Братья на крови» перекинулись между собой вопросительными взглядами, недоуменно пожали плечами и взглянули на бандита Гудильникова. Тот молча покачал головой: мол, не нужно торопиться. Тогда один из «Братьев», тот, что постарше, Павел Сыромятин, кивнул на окно, пожал плечами, потом приставил кулак к уху. Этот знак у арестантов означает вопрос: «позвонить» или отправить «коня»?

* * *

«Позвонить», как вы понимаете, означает вовсе не телефонный звонок, хотя в данном случае «абоненты» и слышат голос друг друга, а «позвонить» по трубам отопительной системы. Да-да, по обыкновенной отопительной системе, которая соединяет между собой все помещения любого здания. Вызывающий стучит кружкой по трубе: первое количество стуков определяют номер камеры, второе — номер вызывающей камеры. Если вызываемая камера готова слушать, раздаётся количество ударов, соответствующий её номеру камеры, если нет, слышится один удар, означающий «отбой». «Отбой» может прозвучать и неожиданно: во время переговоров. Такой «отбой» предупреждает о неожиданной опасности, то есть о «ментовском расходе», разговор сразу прекращается, и «абоненты» юркают по своим шконкам.

Но вот, вы получили от вызываемой камеры «добро» на разговор. Вы ставите алюминиевую кружку донышком на трубу отопительной системы и начинаете говорить прямо в кружку, то есть напрямую вызываете того, с кем хотите говорить. Тот, кто слушает, держит кружку наоборот, приставив ухо к её дну. Он приглашает вызываемого, и вы приступаете к разговору. Закончив говорить своё, вы стучите дважды по трубе, поворачиваете свою кружку и сами слушаете. Можете поверить на слово, слышимость не хуже, чем в обычной телефонной трубке.

Совсем по-другому обстоит дело с «конём». «Послать коня» означает послать «почту». Чтобы иметь возможность посылать и принимать почтовые послания, нужно оказаться в «почтовой системе» данной тюрьмы. Такая система, чем-то напоминающая сеть интернета, существует в любой тюрьме испокон веков. Практически из любой камеры можно отправить «коня» и переправить послание в любую, даже самую отдалённую камеру. Послание путешествует из камеры в камеру до тех пор, пока «конь» не доберётся до нужного адресата. Как? Да очень все просто!

Первым делом нужно построить «дорогу». Для строительства этой «дороги» нужны свои «строительные материалы», в данном случае, верёвка и «удочка». Верёвка свивается из нитей свитеров, носков, шарфов, то есть из всех тех вещей, которые можно распустить на эти самые нитки, из которых и плетётся прочная верёвка.

Кроме верёвки, как уже сказано, обязательно нужна «удочка». Этой «удочкой», на конце которой прикрепляется крючок, подхватывается верёвка и втягивается внутрь камеры до тех пор, пока не появиться привязанный к верёвке пакет или мешочек, то есть «конь». «Удочка» изготавливается из проволоки, деревянного черенка, в крайнем случае, из газет, листы которых пропитывают хлебным клеем и скатывают в длинную трубочку, а конец, при отсутствии другого материала, сгибают в своеобразный крючок. Получается довольно прочное приспособление для перехвата верёвки.

* * *

Гудильников вопросительно взглянул на кружку: «Может, позвонить?»

Сыромятин отрицательно покачал головой, ткнув палец в ухо и кивнув в сторону Серафима: «Новенький может услышать!», хотел что-то добавить, но в этот момент раздался характерный скрежет открываемого замка камеры.

Дверь распахнулась, и внутрь вошли двое: высокий сухопарый, с начищенными до зеркального блеска сапогами, старший лейтенант и толстый старший прапорщик с мощными длинными до колен руками, дежурный контролёр на продоле (зэки называют их вертухаями, но у этого было личное прозвище — Горилла).

— Встали на проверку! — рявкнул старший прапорщик.

Все спустились со шконок и заняли места возле них. Презрительным взглядом осмотрев подследственных, старший лейтенант сказал:

— Я ваш новый Корпусной, старший лейтенант Никита Сергеевич…

— Хрущёв! — договорил за него один из «Братьев».