Штрафники штурмуют Берлин. «Погребальный костер III Рейха» - Роман Кожухаров Страница 50

Хаген расчистил нижнюю часть проема, рукой скинув на пол битый кирпич, куски известки и глины. Образовалась выемка, удобная для того, чтобы укрепить в ней для стрельбы винтовку. В прицел были видны фигуры вражеских солдат. Они сновали по противоположному берегу, карабкались вверх и вниз по каменному скату противоположного берега с досками и бревнами. Мишени – как на ладони.

Отто прицелился, но не успел произвести выстрел. Чья-то рука затрясла его за плечо. Обернувшись, Хаген увидел парнишку – своего напарника по ящику с фаустпатронами. В руках он держал один из своих «фаустов», с явным намерением его использовать.

– Можно пальнуть сейчас? – горя от нетерпения, спросил он.

– Не сейчас!.. – урезонил его Хаген. – Поставь гранатометы в угол. Пусть они тебе не мешают. Забудь о них. Нам предстоит тяжелый бой, и каждый фаустпатрон должен быть использован наверняка. Сейчас твое оружие – винтовка!

Парнишка послушно кивнул и, повторяя за Хагеном, принялся расчищать в соседнем оконном проеме место для стрельбы.

– Эй! – окликнул его Отто. – Не здесь!..

Он показал рукой на следующий, третий по счету, крайний справа проем в комнате. Потолок и часть крыши над ним отсутствовали, вернее, они лежали тут же, на паркетном полу, в виде потрескавшихся кусков потолочной глины, кучи щебенки, фанерных планок и досок.

Винтовочные выстрелы раздались совсем рядом, в угловой комнате здания. К ней вплотную примыкала комната, в которой расположились Хаген и его напарник из гитлерюгенда.

– Герр обершютце! [20]– раздалось за спиной Хагена.

Из-за шума стрельбы он совершенно не услышал, как лейтенант вошел в разбитое помещение. Свой карабин он держал наперевес и подобрался на корточках, гусиным шагом вплотную к Хагену, чтобы тот мог расслышать его слова в грохоте боя.

– Ящик у вас? – первым делом спросил он.

– Да, герр лейтенант! – криком ответил Отто, показывая рукой в пространство между балками и углом комнаты, где были сложены ящик и фаустпатроны парнишки.

Лейтенант уже не вспоминал про свое решение оставить Хагена в отделении Вайдена. Сейчас он был нужнее здесь, на переднем крае набережной.

Вражеские «самоходки», скопившиеся на южном берегу канала, принялись интенсивно обстреливать позиции набережной. Залпы обрушивались на сектор возле моста, где находилась застава. Беглый огонь вели вдоль всей линии немецких траншей на набережной.

Со стороны оборонявшихся пытались огрызаться артиллерийские орудия и пулеметы. Два или три русских танка из своих пулеметов расстреливали здания, примыкавшие к набережной, кучно обрабатывая каждый оконный проем, каждую дыру в стенах.

Судя по всему, противника здорово разозлило, что расчету немецкого 75-миллиметрового орудия удалось точным выстрелом разрушить наведенную русскими понтонную переправу, да еще отправить в воды канала вражеских солдат и технику.

– Нужно установить связь с кем-то из линии обороны… – кричал Пиллер чуть не в ухо Хагену. – Они должны знать, что за их плечами находится взвод фольксштурма.

Хаген сообщил командиру о том, что где-то неподалеку действует орудийный расчет, а также работает пулеметчик. Отто тут же вызвался отыскать кого-то из оборонявшихся.

Пиллер принял решение послать на поиски артиллеристов парнишку из гитлерюгенда.

– В этом городе они чувствуют себя как рыба в воде… Каждую подворотню знают, каждый люк канализации… – объяснил свое решение лейтенант Пиллер. – В любую щель пролезут… Вы нужнее на огневой позиции, старший стрелок!..

Оказалось, что подростка зовут Карл-Хайнц. Он попросил взять с собой, как он выразился, свои «фаустпатроны». Лейтенант разрешил взять один одноразовый ручной гранатомет, что немало расстроило парнишку. Пиллер объяснил, что от него требовалось, и по смышленым ответам и кивкам Карл-Хайнца стало очевидно, что свою боевую задачу паренек освоил. Вскинув руку в армейском приветствии, он, недолго думая, исчез за кучами кирпича и строительного мусора.

– Дай ему волю, он бы один утащил с собой все гранатометы… – прокомментировал его уход лейтенант Пиллер.

Пожелав Хагену удачи, он удалился. Лейтенант сделал это вовремя, потому что, как только он покинул периметр разрушенной комнаты, сюда влетел вражеский снаряд. Ударившись о внутреннюю стену, он взорвался с таким оглушительным треском, что Отто на миг потерял нити сознания.

В глазах у него потемнело, и всего его качнуло вверх-вниз. Спиной и ногами Хаген ощущал, как камни градом сыплются на него. Пыль и мельчайшая взвесь штукатурки взметнулась клубами, заполнив каждую щель комнаты, забив ноздри и легкие.

Ругая все на чем свет стоит, откашливаясь и отплевываясь, Хаген повернулся с живота на спину и попытался оглядеться. В глаза точно плеснули горсть известковой пыли. Их нельзя было протереть. Руки, лицо – все на нем было покрыто толстым слоем этой взвеси.

Отряхиваясь и стараясь втянуть свежий, пахнущий дымом воздух снаружи, Отто поднялся на колени. Черт, по ним хорошо саданули. Если бы Карл-Хайнц еще оставался здесь, его наверняка бы расплющило этим взрывом. Снаряд влетел как раз в крайний справа проем окна.

Хаген отчетливо услышал крики. Они доносились с улицы. Кричали по-русски. Он прополз к соседнему, среднему окну и попытался выглянуть наружу. С самого боку ему была видна лишь часть Т-образного перекрестка набережной и улицы, которую они должны были оборонять. Слева, вдоль канала, накатывала русская самоходка. Вот пехотинец, в короткой зимней куртке и шапке, попытался обежать ее по правую руку. Но что-то остановило его.

Он опрометью бросился назад, под прикрытие искореженной немецкой пушки. Отто хорошо зафиксировал его взгляд, прежде чем он вернулся. Он посмотрел в сторону Хагена.

В руках русского был пистолет-пулемет с барабанным магазином. Вскинув его, он тут же открыл огонь. Только по пунктирам трассирующих пуль Отто понял, что русский автоматчик целился не в Отто. Выпущенные им очереди уходили левее. Скорее всего, он вел огонь по окнам угловой комнаты, откуда его и встретили стрельбой из винтовок.

Подобрав винтовку, Хаген спешно вернулся к второму окну. Угол был очень велик, и русский еле-еле просматривался с этой позиции. Отто выстрелил, потом еще раз. Огонь наверняка вел не только он, но и те, кто находился в угловой комнате. Стрельба заставила русского отступить под прикрытие обгоревшего здания.

Несколько пуль просвистели возле лица Хагена. Кусок кирпича откололся чуть выше его лица, прильнувшего к деревянному прикладу «Маузера». Справа, прижимаясь к борту «самоходки», по нему вел огонь другой русский.