Акула. Отстрел воров - Андрей Кивинов Страница 53

На большинстве окон отдела ржавели решётки, стекла не протирались сто лет, поотлетали наличники. Однако в нескольких окнах, от крыльца самых дальних, белели стеклопакеты, такие же, как и в коттеджах элитного квартала посёлка.

Дверь была заперта. Не увидев звонка, Акулов постучал кулаком. Долго ждать не пришлось. Мелькнуло за «глазком», проскрежетал засов и дверь отворилась. Рябой усатый сержант в наброшенном на плечи кителе и в рубашке без галстука, опершись на косяк, смотрел снизу вверх.

Акулов представился, показал документы.

— Проходи, — сержант посторонился. — По делу или так?

— По очень важному делу.

В дежурной части было очень жарко. Офицер смотрел телевизор — черно-белый, моргающий и прихлёбывал чай с бубликом. Единственная камера пустовала, дверь распахнули, чтобы проветрить.

— Добрый вечер. — Акулов остановился перед картой, пришпиленной на правую стену: — Не маленькая у вас территория!

— Сто двадцать тысяч населения, — кивнул дежурный, ставя кружку.

— Из оперов кто-нибудь есть на месте?

— Кто-нибудь есть. Один в Чечне, второй на больняке… Шитов, наверное, у себя. Леха, его тачка здесь?

— Стоит, — подтвердил рябой сержант.

— Посмотри, последняя дверь слева по коридору, — дежурный отвернулся к телевизору.

В коридоре было темно. Под ногами пружинили доски пола. Кое-где вдоль стен была свалена всякая рухлядь. Акулов зацепил какое-то ведро, и оно загремело откатываясь.

Последняя дверь была приоткрыта. Андрей вошёл, не постучав, и тем самым напугал хозяина кабинета. Тот встрепенулся, словно пересчитывал полученную взятку, хотя, на самом деле, сидел на корточках перед печкой и подкладывал дрова.

Акулов представился. Шитов, продолжая смотреть насторожённо, поднялся, и оказалось, что он почти на голову выше Андрея. Худой, небрежно подстриженный, в измятых зимних «слаксах» и толстом серо-коричневом свитере, он выглядел измождённым.

— Володя.

— Андрей.

Сели. Шитов включил настольную лампу, и Акулов смог внимательнее присмотреться к обстановке. Стеклопакет, жалюзи, редчайшая в милицейских кабинетах машинка для уничтожения бумаг. «Видеодвойка» и компьютер с плоским жидкокристаллическим монитором. Казённая, пару десятилетий отслужившая мебель, вязанка дров, ведёрко с золой. На столе — ключи от «паджеро» и крошечный сотовый телефон.

Шитов молчал. Сидел, сцепив тонкие пальцы и глядя мимо Андрея. Пойманного взяточника он больше не напоминал, но и человека, с которым хочется откровенничать — тоже. Будь ситуация чуть более серьёзной, и Акулов не стал бы ему ничего говорить. Но Иван, как представлялось, не являлся крутым мафиози, кормящим с ладони продажных ментов, и Андрей обрисовал ситуацию.

Шитов выложил на стол несколько фотографий Ивана. Типичный набор, который Андрею не раз доводилось видеть на обысках или в альбомах убитых, связанных с криминалом. В обнимку с друзьями; за накрытым столом; с гитарой; с напряжёнными бицепсами; с девчонкой на коленях; во время пикника на озере, с пластмассовым стаканчиком и куском шашлыка. Даже на ярких праздничных карточках Иван излучал самоуверенность и агрессию. Она не была его защитной реакцией или деланным имиджем — она была образом жизни. Улыбаясь подруге, он, казалось, был готов её изнасиловать, как только отвернётся фотограф. Обнимая друзей — пырнуть их ножом, если кто-то задолжает червонец. Рослый, наголо стриженый, формой черепа Иван напоминал неандертальца, да и лицом недалеко ушёл от древнего человека. Акулов не сомневался, что отныне сможет опознать его в любой толпе.

— Хорош гусь…

— У меня материалов на него — полный стол, — Шитов сложил фотографии. — Кражи, хулиганства, летом — грабежи отдыхающих. У нас ведь озеро — сам видишь, какое красивое, толпами из города приезжают…

Акулов не успел спросить, почему материалы до сих пор не реализованы. Будто угадав его вопрос, поселковый оперуполномоченный вздохнул:

— Никак к нему не подобраться! Все на уровне оперативной информации. Местные в свидетели не пойдут, а городские, кого он грабанул, не хотят второй раз приезжать. Кинули нам заявление — и ладно, в лучшем случае один раз позвонят, спросят, почему до сих пор никого не нашли. В прошлом июле утопленницу нашли. Шестнадцать лет, студентка ветеринарного. Приехала с компанией на шашлыки, отошла в лес и пропала. Только через месяц вытащили из озера. Прокуратура в возбуждении отказала [10], а по моим данным — Ваня её изнасиловал и утопил. Чисто сработал, если какие следы и оставил, то за месяц вода все уничтожила… Вы-то его хоть закроете?

— Не факт. Скорее, только отколошматим при задержании.

Шитов вздохнул и взялся за телефон. Набирая четырехзначный номер, пояснил:

— Чтоб лишний раз машину не гонять. Может, он вообще в город смотал, есть там у него где-то хата… Алло! Галка, это ты? А это я… Ага, богатым буду…

Акулов так и не понял, с кем говорил Шитов — с родственницей фигуранта, соседкой или каким-то своим осведомителем, но информацию он получил быстро:

— Дома сидит. Утром припёрся, бухой… Поехали? Можно, конечно, и по телефону его пригласить…

— Придёт?

— Не обязательно. Чутьё у него — как у собаки. Если что-то заподозрит — сразу нырнёт. Но можно, конечно, попробовать.

— Лучше не рисковать.

— Ты на машине?

— Доедем.

— «Жигули» там не пройдут… Ладно, пошли, придумаем что-нибудь.

Шитов надел заношенную кроличью шапку и милицейский бушлат без знаков различия. За пояс брюк заткнул пистолет:

— Выходи.

По коридору двинулся первым, предупреждая, где особо внимательно надо смотреть под ноги. Толкнул дверь дежурки:

— Серёга, мы адресок один навернём. Дай ключи от «УАЗика».

— Да он все равно не заведётся.

— У меня все заводится.

Продолжая смотреть телевизор, дежурный нашарил в ящике связку и не глядя метнул её Шитову. Вышло криво, ключи шмякнулись в стену, не долетев полуметра.

— А свою чего, жалко? — продолжая следить за телеигрой, поинтересовался дежурный.

«УАЗик» действительно не завёлся. Шитов копался в моторе, ставил запасной аккумулятор, расплетал и по-новому скручивал провода под панелью приборов — все было тщетно. Андрей помочь ему ничем не мог, молчал рядом, нажимал на педали или что-то держал, когда об этом просили. Шитов матерился все громче и, в конце концов, громыхнул крышкой капота:

— Ну как тут можно работать?!

Рябой сержант Леха, все это время, невзирая на холод, наблюдавший за ними с крыльца, ехидно спросил:

— А ты пепельницу вытряхивал?