Удар молнии - Виктор Кнут Страница 54

Поздравляю. Отбой.

Я заставил себя подняться, снова влез в комбинезон, отцепил и смотал веревку, доставившую мне столько мучений, окинул прощальным взором чудо-сад, попрощался с собакой, легко шлепнув ее по круглому заду, и поспешил в обратный путь на бренную землю. Мне еще предстояло путешествие через пропасть к стреле крана. А уж спуститься вниз по ступенькам — этого можно даже не брать в расчет.

По сравнению с тем, что мне пришлось испытать, карабкаясь вверх от окна Эрлена, переход к стреле крана показался мне променадом по Невскому. Добравшись за считанные минуты до места, я сразу перерезал веревку и сбросил вниз пятидесятиметровый конец. Пусть болтается вдоль стены. Вряд ли до утра кто-нибудь обратит на него внимание. А если даже и обратит, то еще надо сообразить, откуда он взялся. И — совсем уж невероятное! — додуматься до того, что это — разрушенный веревочный мост, участок пути, которым киллер шел к окну Эрлена Луценко, чтобы устроить ему смертельную каверзу.

Отцепить от двутавра держатель, сложить арбалет, бросить все это в рюкзачок — заняло секунды. По уоки-токи:

— Алинка, как у тебя?

— Хорошо. Никто не звонил.

Отбой.

И вниз. ВНИЗ, СЛАВА БОГУ! Отбивая бойкую дробь по скользким железным ступенькам. Даже не думая, что напоследок можно свернуть себе шею на безобидной лестнице.

Когда мои ноги коснулись земли, я почувствовал, что весь дрожу. Весь, с головы до пят — раньше такое бывало после месячного запоя. Но зато все позади! ВЕДЬ ВСЕ ПОЗАДИ! Все самое трудное. Остается дождаться, когда Эрлен, проснувшись, выйдет на кухню, и нажать на красную кнопочку. И завершить оплату своих долгов Голобладу…

В сторожке царили тишь и покой. Обе девчонки, уже одетые, спали в обнимку на тахте. Турок Алина бесцеремонно скинула на пол, — им все равно, — а сама сидела на пуфике и откровенно клевала носом. Она так и не сняла с лица маску и, наверное, ей было жарко.

Стоило мне войти внутрь и с грохотом опустить рюкзачок на пол, как Алина вскочила и зашипела:

— Не разбуди! — тыкая пальцем в сторону тахты.

Я испуганно замер, но девочки продолжали мирно посапывать, не обратив на меня, слона, никакого внимания.

— Ты все закончил? — Алина на цыпочках подкралась ко мне, и я молча кивнул в ответ. — Тогда уходим. Пока не проснулись эти красавицы. — Она схватила валявшиеся на грязном столе «Вальтер» и «Беретту» и догнала меня уже на пороге.

Со стройплощадки мы выбрались через дыру, обрамленную телами трех сладко спящих овчарок. Меся грязь, перебежали к «поршу» и, только устроившись в кабине, вздохнули свободно.

— Не курила со времен сотворения мира, — пожаловалась Алина и потянулась за «Данхиллом», забытым в машине. — Слава, рвем когти отсюда! — Она повернула ключ зажигания и дожидаясь, когда немного прогреется двигатель, повернулась ко мне. — Рассказывай! Рассказывай! — Ее всю трясло от нетерпения.

— А чего рассказывать? Все, как обычно… Там был сад. — Я открыл бардачок и отыскал пачку «Ригли'с». — Сад с миллионом цветов и бассейном. И зеленым-зеленым газоном. — У Алины начали округляться глаза. — Знаешь, как пахнет под дождем ночной сад?

— Ты надо мной смеешься? Да, Слава? — Алина протянула руку и потрогала мой лоб.

— А еще там была собака. Бультерьер. Добрый-добрый. Он мне помогал…

— Тебе надо поспать.

— …Белый, отлично воспитанный бультерьер, который живет на крыше. Совсем как Карлсон.

— Не пугай меня, Славка! — Алина отпустила сцепление, и «порш» задом выкатился на дорогу.

— Я не пугаю, милая девочка.

— И не называй милой девочкой.

Я рассмеялся и, приоткрыв окно, выкинул обертку от «Ригли'с».

— Все равно, милая. Ведь я, кажется, очень тебя люблю.

Алина бросила на меня недоверчивый взгляд.

— Действительно, очень-очень… Ладно, проехали. Нам сегодня еще предстоит прослушивать кухню Эрлена. И нажимать на кнопку. А вот после этого поедем домой и будем беседовать о любви, сколько влезет. — Я потянулся и сладко зевнул. — Там, на крыше, действительно живет бультерьер…

* * *

Первые признаки жизни в квартире Эрлена проявились в восемь утра. Сначала я услышал, как заработало радио, — наверное, в спальне. Потом вдалеке кто-то громко и протяжно зевнул. Виртуозно зевнул, ну прям как в опере! А минут через десять в ванной зашумел душ.

Чувствительный микрофон, который я установил на окне, послушно фиксировал все звуки. Все, но только не те, что мне были нужны. На кухню Эрлен пока заходить не спешил. И я с маленьким черным наушником в ухе сидел в машине и терпеливо ждал. Рядом ерзала на водительском кресле Алина. Ей тоже, очень хотелось послушать…

За то время, что прошло с моего путешествия но крану и крыше, я успел выкупаться в озере, мы съели по гамбургеру и по мороженому, выпили двухлитровую бутыль «Кока-колы» и переехали с одного места — оттуда нас почему-то турнули менты — на другое. Слышимость была просто великолепной.

…Неожиданно что-то прошуршало у самого микрофона, и я весь подобрался, как пинчер перед норой барсука. Сдвинул на дистанционном пульте предохранитель. Мой большой палец потянулся к кнопке. Еще немного и…

— I waiting, I waiting for you… — фальшиво пропел прямо мне в ухо тонкий девичий голосок. Я чуть не оглох. И чуть не лопнул от злости, возвращая пульт на предохранитель.

— У него там шлюха, — сообщил Алине. — Копошится на кухне.

— Дай послушать, — не выдержала она.

«Слушала бы ты лучше» Гарбич», милая девочка», — подумал я, но все же протянул боевой подруге наушник. Заслужила, так пусть потешится.

Алина замерла — вся внимание. Потом начала докладывать обстановку:

— Это не его баба, точно. Девка по вызову. Бубнит себе под нос, что ничего не может найти на кухне и обзывает Эрлена педерасом и евнухом. Это все ее чувства… Та-а-ак, что-то грохнула, кажется, чашку. Матерится, как боцман… Накрывает на стол… Эрлен выключил душ, сейчас припрется. Кофе они будут пить здесь… Блин, ну у него и шлюха!.. Вышел из ванной, сказал: «Сейчас» и убрался в комнату. А эта уже чавкает в одиночку. Слава, — Алина повернулась ко мне, — придется валить и ее.

— Не жалко, — решительно заявил я, хотя внутри все противилось этому. Ведь девка виновата лишь в том, что она глупая вульгарная блядь. А это не карается смертью. — Давай, возвращай наушник.

Алина послушно вытащила его из уха и вложила в мою ладонь.

Девка чавкала, действительно, виртуозно. Я заслушался, как она шумно отхлебывает из чашки, пользуясь тем, что одна. Эрлен затерялся в недрах квартиры. Укладывает, должно быть, свою шевелюру феном, умащивает нежное тело лосьонами.

— Эля! — вдруг пронзительно проорала шлюшка. Так, что я даже подпрыгнул. — Ну, сколько ждать тебя?!