Бандит по особым поручениям - Борис Седов Страница 55

– Она никуда не поедет, – сообщил Гулько и Метлицкому Мартынов.

Гул сделал плечами такое движение, что, если бы руки не были скованы за спиной, они оказались бы разведенными.

– А я тебе говорил, что она мужественная женщина, – сказал он оперативнику и пояснил: – Это я их так породнил.

– Ага, – неопределенно выразился Метлицкий. – Андрей Петрович, поскольку времени на торг и уговоры у нас нет, дай даме успокоительного из аптечки. У тебя есть аптечка?

– Безусловно. И огнетушитель. И знак аварийной остановки.

Говорил потом Андрей около получаса. Изредка его повествование прерывалось уточнениями сторон, изредка – прикуриванием очередной сигареты. Погода грозила сорваться, как совсем недавно Гулько, ветер кружил по дороге буруны пыли и приминал пахнущую молодостью траву. Мартынов говорил и незаметно для собеседников вдыхал этот родной запах. Он помнил его первые два года, когда жил в Штатах. Потом память притупилась. И все последние годы, проведенные за океаном, он ждал того момента, когда можно будет вот так просто войти перед дождем в лес или постоять по колено в траве. Эта трава пахла его молодостью, а еще она пахла вечностью и домом. Ушла тяжесть, голову покинула боль, и он думал лишь о том, как, надышавшись, увезти этот воздух с собой…

– Значит, у одного из нас при идентификации отпечатков пальцев с имеющимися образцами в банке должно произойти полное отождествление, – то ли спросил, то ли еще раз, чтобы до конца понять, произнес Метлицкий. – А что за банк, Андрей Петрович?

– Так он тебе и сказал, – отвернувшись от лобового стекла, чтобы не было видно, что он делает, Гулько сплюнул на землю и пояснил: – Быкует.

– Конечно, не скажу, – подтвердил Мартынов. – Просто я еще не обдумал способ, как заставить одного из вас, получившего десять миллионов, отдать семь.

– А в чем проблемы? – удивился Рома Метлицкий.

– Проблема в том, что если Артуром окажусь я, – вклинился Гулько, – то я не намерен делиться с американскими козлами бабками, которые заработал мой отец.

Мартынов указал на него пальцем:

– Вот именно поэтому я и быкую.

– А там точно сосна была?.. – ядовито осведомился Метлицкий.

– Да, была! – взвился Гулько. – И сейчас есть, в отличие от собаки! Ты посмотри на себя, Метла. Ну можешь ты быть сыном боксера? От апельсинки осинки разве вырастают?

Метлицкий пообещал Гулько, что не довезет его до Управления, и это несколько разрядило ситуацию.

Маша совершенно не понимала, что происходит, хотя через опущенное стекло слышала каждое слово каждого из трех мужчин. Выражение «десять миллионов долларов» для нее звучало столь же бессмысленно, что «триста тысяч долларов», или «три миллиарда долларов», то есть эта сумма просто не укладывалась у Маши в голове. Но она уже пришла в себя, поняла, что никто не станет убивать ни ее, ни Мартынова, и успокоилась. Теперь, коротая время на переднем сиденье машины, она сжимала в руках кролика и развлекалась тем, что умножала в уме десять миллионов долларов на двадцать восемь рублей и двадцать пять копеек. Получалось плохо, поэтому она, скорее от скуки, нежели от необходимости, проникла рукой в «бардачок» в поисках калькулятора. Рука наткнулась на нечто похожее, но это оказалось ничем иным, как… подаренным ей телефоном. Вспоминая инструкцию по пользованию, она включила его и вдруг вспомнила, что перед уходом ставила камеру на запись. Содрогаясь от неприятного чувства, Маша включила воспроизведение…

То, что она увидела и услышала, оказалось отнюдь не картиной ее избиения. Просмотрев запись, она дрожащей рукой уложила телефон на место и закрыла крышку ящика.

– Под воздействием услышанной суммы у вас поднялось давление, – заключил Мартынов. – И похожи вы сейчас не на взрослых мужиков, а на двух недоумков. Вместо того чтобы рассуждать о еще не случившемся, советую отвлечься и посмотреть на меня. Поймайте меня в фокус. Так вот, теперь парадом командовать буду я. Вы что думаете, эта встреча в безлюдном месте случайна? Это я вас собрал. И пока все идет так, как я рассчитывал, если, конечно, опустить эпизод с сумасшествием Гулько.

– Ты нас собрал? – насмешливо бросил Метлицкий. – Скорее это я вас собрал.

– Черта с два, – возразил Андрей. – Самым трудным было найти двух неоперившихся орлят, которые, не успев вывалиться из гнезда детского дома, разлетелись в разные стороны. И случайность помогла лишь единожды: когда я набил морды двоим халдеям Гулько на дороге, и тот организовал на меня охоту. Меня привезли в «Садко», и там я познакомился с Гулько. Так был найден первый. Со вторым я встретился двадцать минут спустя. А как вас собрать в кучу для разговора, если вы, увидев друг друга, тут же хватаетесь за оружие?

– И ты собрал, да? – У Гулько была разбита губа, поэтому он то и дело отворачивался от Маши и сплевывал. – Какой-то ты смешной, Мартын. Первоклассный сыщик, покрытый зоновскими татуировками и с прической Брэда Питта в полтинник без малого.

– Это лучше, чем «гавайка» под «двойкой» от Ponti или… – Мартынов повернул голову направо, – …турецкие джинсы под пиджаком от строгого костюма. Это я тебе «забил стрелу», Гулько. Здесь «забил». А Метлицкому я ничего не «забивал». Он должен был сюда приехать. Обязательно должен был, потому что, майор, ты прокололся, как пацан, и тем помог мне собрать вас вместе. Ты что думаешь, Метлицкий, моя женщина признается мне в любви каждый день после приема пищи? Мне впервые в жизни женщина в трубку сказала: «Люблю». Впервые, Рома! И даже круговорот в голове не лишил меня возможности думать. Ты слушал эфир с моим участием. И расслабился от слов женщины. И так расслабился, что в телефонном разговоре стал добрым и принялся воспитывать меня. Одумайся-де, Мартынов! Тебя любят, а ты глупостями занимаешься. Больше никому не нужно пояснять, как вы тут очутились?

Не понимал только Гулько, и это было неудивительно. Он не знал о звонке Мартынова Метлицкому. Тем не менее догадывался, что милиционер где-то сглупил, и помалкивал. Мартынов сейчас сильнее, зачем же воду хвостом мутить и права качать? Всему свое время… Не давало покоя лишь одно.

– Очень мило, Андрей Петрович, – сквозь зубы процедил он. – Каждые пять минут ты подтверждаешь мою уверенность в твой ссученности. Как еще именовать твои поступки, если ты только что отправил на кичу пятерых людей?! И еще плюс я – в наручниках!

Мартынов рассмеялся:

– А их все равно выпустят через три часа. Мозги загадят и выпустят. Что им предъявят? Что они находились в лесу? Автомат? Я что-то не заметил, чтобы тут кто-то протоколы изъятия составлял.

– А запись твоего последнего телефонного разговора с Гулько? – «Убоповец» не рассчитывал на благоприятный исход операции и ехал за город по самому ему неизвестной причине. Вот уже два дня он совершал неадекватные поступки и не понимал почему.

– Вот гад, а? – взорвался Гулько. – Вот гад! И ты знал, что нас «пишут»?!