Домой не возвращайся! - Алексей Витаков Страница 55

– А он дурэнь вэрнулся и шесть быков за ным прыехал. А пачему ти именна сэгодня рэшил с ным пагаварыть? Пачему нэ вчэра, напрымэр.

– Если бы не Мохов, то еще бы, наверно, тянул. Подхлестнул меня капитан, когда по телефону разговаривал и упомянул фамилию Бальзамова. Ты только представь, студент все рассказывает милиционеру, тот докладывает начальству, начальство готовит операцию. Но Саид не прост. У него в милиции свои люди, которые оповещают его. Бальзамову сразу крышка, и последняя ниточка, с таким трудом добытая, рвется. Теперь смотри с другой стороны: Мохов – человек Омарова. Он выясняет, что известно Бальзамову, и Саид решает, играть дальше или кончать студента.

– Зачэм Омарову все врэмя играть нада?

– Это, парень, у него с детства, бывало, поймает мышь и полдня ее мучает, изводит всячески, пока та в адских муках дух не испустит.

– Ти что, его детства помнышь?

– Об этом в другой раз. Сейчас о главном, ты же видел, как студенты по всему скверу с газетами бегали, а потом все на какой-то митинг пошли, связанный с арестом Бальзамова. Шуму много тогда произошло. А кому шум нужен? Это еще одна причина, почему наш Бальзак все еще живым расхаживает. Газета стала его щитом на время. Но сейчас Саид, похоже, решил игру сворачивать: слишком много знает этот студент. Просто убивать не интересно, страдание узреть хочет, насладиться. Но что-то мне подсказывает, что помимо обычного, тупого наслаждения, есть у него особые виды на лохматого парня с седьмого этажа. Да и сам парниша не прост, вон как на крышу порхнул, знать силушка-то в руках недюжинная. Чую, связь меж ними имеется. Понять бы еще, какая.

– Лучше бы савсэм линял из Москвы. Что мэшает?

– А то, что тогда у Саида окончательно руки развязаны будут: уехал человек и совсем пропал где-нибудь на необъятных просторах. Одно дело, когда человек никуда не собирается и вдруг исчезает, совсем другое – собрал чемоданы, поклонился – и в путь-дорожку.

– Понымаю тэпэрь. Дэд, а тэбэ зачэм Саид нужэн, нэ соображу ныкак?

– А зачем мне нож, Мустафа?

– А-а, хочэшь, подайти савсэм близка и зарэзать или мэтнуть. Он же нэ дурак. Нэ подпустыт тэбя. Вон быки какие!

– Но ведь Саид не знает, что я здесь, зачем ему от каждого бомжа быками заслоняться.

– А ты хытрый какой! Под бомжа задэлался, думаещь, нэ узнает. Сам же только пра дэтство сказал.

– Узнает, ежели совсем рядом буду, но, надеюсь, его уже не спасет тогда ничего.

– Ну, ладна, чево мы всё о студэнтэ думаем? Нам самым свой шкура спасать как-та нада.

– Мы их мало интересуем. Скорее всего, подумают, что мы, просто ограбить парня хотели. В процессе чуть не убили: что для бомжа жизнь человечья – копейка.

– Да, а кто бычар палажил! Думаэшь, сойдет?

– Это дело самих бычар. Омаров из-за такой ерунды дергаться не будет. Скажет, мол, ищите в свободное от работы время и делайте, что хотите.

– Пайдут быки нас убыват, а ми что, сыдэть будэм? Подходы, рэжь, крамсай, да?

– Для начала они еще здоровье поправить должны, а потом уже выходить на тропу благородной мести. А наше дело: сидеть в скверике, на самом людном месте, где студенты шумною толпой веселятся. Попробуй, подойди, да еще с кулаками или наганами!

– Зачем с кулаками. Снайпэр из винтовка шмальнет и все.

– Карась и Кило на бомжей снайпера нанимать будут? Смеешься! Так что сиди, Мустафа, и не облетай, как осенняя березка.

– Ладна, ладна. Умный, как я паглядэл.

– Слушай, а мы ведь совсем забыли еще про одного человека, Гусейна Садыкова. Он тебя облагодетельствовал: билет купил.

– Чего о нем гаварыть: вышел из джип вмэстэ с Карась, Зульфия и повел ее. А я с Кило ждать остался. Патом зато…

– Я уже слышал, как ты разделался с бугаем и сбежал.

– Бэдный Кило, то я в глаз заехал, то ты колом угастылл, то бамжи догола раздэл. Как он там паживаэт?

– Пожалел? Отнеси передачку, быстрей поправится.

Филипп Васильевич отхлебнул из фляжки травяного настоя, в который совсем чуть-чуть добавлял водки. Мысли скручивались в голове, перехлестывались штормовыми волнами, неслись плотным потоком ветра. Когда-то в молодости, да и в зрелости тоже, он обладал хорошим аналитическим умом, что позволяло всегда быстро выходить из самых запутанных ситуаций. Но сейчас, в этом его возрасте, мозг отказывался принимать молниеносные решения, требуя неторопливости и обстоятельности, а этого Кондаков себе позволить не мог. Иными словами, думать нужно быстро, принимать решения еще быстрей, действовать стремительно. Убедившись в том, что студент явно не на стороне Омарова, Кондаков решил с ним объединиться, так как одному задуманное совершить не под силу. Мустафу в расчет брать не позволяло благоразумие. Когда нагрянули шестеро быков, одетых в серые костюмы, старик понял: Бальзамова он потерял. Немало обрадовался, увидев их «с пустыми руками» выходящими из подъезда: значит, ушел из-под носа. Но, по большому счету, оптимизма это прибавить не могло, беглец вряд ли теперь появится в ближайшее время в общежитии. Остается: капитан Мохов. Филипп Васильевич неоднократно прокручивал в голове слова капитана, произнесенные неизвестному абоненту по телефону, и все отчетливее понимал, что Мохов никакого отношения к Омарову не имеет. «Но как привлечь его на свою сторону? Взять и вывалить всю информацию? Сыщик доложит наверх, а там у Саида купленые люди. Перекроют кислород одним махом, капитана отстранят, если вообще в живых оставят. А что если выманить на откровенный разговор, чем-то завлечь, а заодно еще раз прощупать. Вдруг окажется своим. В любом случае надо рисковать!» Другого выхода Кондаков не видел.

– Слушай, Мустафа, научи-ка меня пользоваться этой штуковиной. – Филипп Васильевич достал из кармана телефон Карася.

– А чего тут учиться. Вот на кнопка нажимай, а потом сюда, на «вызов» и все. Другой сым-карт не нада, навэрна, нэ успэл Карась заблокыроват, лэжит пока еще, почка лечит.

Старик поднес к глазам визитку, оставленную капитаном, и пропищал клавишами набора.

– Мохов слушает, – раздалось на другом конце линии.

– Здравствуй, еще раз, товарищ капитан, это тебя человек из сквера беспокоит. Тот, который давеча нож в деревья метал.

– Да-да, узнаю. Зря я вас побеспокоил: отбой тревоге. Меня срочно на новое дело перебросили. – Говоря это, капитан от удивления чесал затылок: он слабо представлял бомжа, владеющего сотовой связью. Но определился именно сотовый номер.

– Жаль. Можно хотя бы пару слов? Помните, мы вам о драках рассказывали? Первая – это когда собака троих погрызла, а вторая – два человека сцепились. Один из них был водителем джипа, другой с военной выправкой, в возрасте.

– Ну, не работаю я на этом объекте больше. Давайте, черт возьми, расстанемся. Забудьте мой номер, пожалуйста.

– Тот пожилой выстрелил сначала в собаку из пистолета с глушителем, – продолжал Кондаков, делая вид, что не слышит.