Лев и ягуар - Елена Горелик Страница 57

— Откуда ты знаешь, Андре, может, они только этого и ждут? — улыбочка «генерала Мэйна» довольно редко излучала доброту и нежность, а сейчас и вовсе был не тот случай, когда уместны подобные чувства. — Порт-Ройял нам так или иначе придется навестить. Но сделаем мы это в тот момент, когда это будет выгодно нам, а не англичанам.

— А сейчас, думаешь, это выгодно именно милордам? — с сомнением поинтересовался Гранден. — Больно сложно. Не такие уж мы важные для них птицы, чтобы они затевали такие игры.

— То-то и оно, брат, что нас уже считают достойными подобных игр, — осклабился Билли. — Оно, может, кого и не обрадует — ведь если что, англичане пришлют сюда целую эскадру — но лично меня это устраивает. Значит нас признали!

— Да, признали, — сказал Влад. — Но теперь и нам придется играть по правилам для взрослых. Халявы, как в Алжире, где мусульмане, считай, не имели равноценного нам флота и армии, не будет.

— Вот именно. И раз к нам относятся серьезно, то и мы не должны пороть горячку. — Галка проговорила это так спокойно, будто «крутые разборки» с европейской державой случались у Сен-Доменга чуть не ежедневно и стали обычной рутиной. — Кто торопится, тот рискует наделать кучу ошибок, а для нас ошибка сейчас равнозначна смерти.

— Тогда выкладывай свой план, Воробушек, — голос Жерома заполнил собой всю комнату, хотя он говорил вполне даже спокойно и относительно тихо. — Не будем торопиться. Тут я с тобой согласен: погорячимся — потеряем все…

Буквально пару дней назад «тайный орден» собрался снова. Трое пришельцев из будущего и трое осведомленных об их истинном происхождении достаточно часто, насколько позволяли обстоятельства, обсуждали разные проблемы с точки зрения их тайного знания. Обычно это было сравнение происходящего с тем, что еще не успели позабыть из курса истории своего мира господа попаданцы. Но позавчера сбор состоялся по совсем другому поводу. И в расширенном, так сказать, составе: к шестерым присоединился седьмой.

Готфрид Лейбниц.

Герр Лейбниц вычислил истину в буквальном смысле математическим путем. Если раньше он лишь намекал на скорость, с какой в никому не ведомом Сен-Доменге вдруг стали объявляться различные технические и оружейные новинки, то тут он просто свел в табличку все сколько-нибудь значимые изобретения, сделанные за последние пятьдесят лет. И вышло, что по этой части островная республика за шесть лет сравнялась с Европой. Вот чего он долго не мог ни вычислить, ни даже просто предположить, так это настоящую причину такого прорыва. Все же герр Лейбниц нашел в себе мужество допустить невероятное, и в итоге оказался прав. «Бритва Оккама» в данном случае сработала идеально.

Итак, Готфрид Лейбниц…

— Простите, господа, я должен был, наверное, с самого начала оповестить вас о своих подозрениях, — прежде всего он извинился. — Тогда, возможно, удалось бы избежать некоторых недоразумений. И все же я рад, что мое вполне фантастичное предположение оказалось верным.

— Почему же это вас так обрадовало? — спросил дон Альваро.

— В противном случае мне пришлось бы подозревать чертовщину, — улыбнулся герр Лейбниц. — Это уже гораздо хуже, согласитесь.

— В нашем случае, честно говоря, еще неизвестно, что хуже, — мрачно проговорил Влад. — Люди, которые перебросили нас сюда… Гм… Ну ладно, о мертвых или хорошо, или ничего. А мы не пытаемся устроить здесь некую копию своего мира. Мы пытаемся выжить в этом. И, по возможности, избежать многих ошибок, которых наделали наши предки. То есть ваши потомки.

— Это не застрахует вас от совершения иных ошибок, — мягко ответил Лейбниц.

— Не застрахует, верно. Но мы хотя бы отчасти знаем, чего точно не нужно делать.

— Неужели в вашем будущем настолько плохо?

— Не так уж оно и плохо, — с невеселой улыбкой ответила Галка. — Однако есть там некоторые нюансы, от которых стоило бы избавиться. Тогда оно было бы намного лучше…

Разговор вышел очень непростой, Галка весь вечер потом сомневалась: к добру это или нет? Но в итоге пришла к выводу, что нет в этом ничего плохого. Герр Готфрид за время пребывания в Сен-Доменге показал себя как достойный человек. И коль дал слово хранить тайну, будет хранить. Все же мадам генерал чувствовала некую неловкость. В самом деле, стоило бы пораньше намекнуть Лейбницу на истину. Только намекнуть. Ибо услышь он эту истину от постороннего человека, так сказать, в готовом виде, не поверил бы ни в жизнь. Счел бы, что его дурачат. Он признался, что и сам себе поверил с большим трудом. Но теперь, зная правду, пообещал более тщательно продумывать все свои усовершенствования. Как раз на предмет избежания ошибок, допущенных в неведомом ему и уже таком далеком мире.

«Лейбниц не подведет, это я знаю точно, — думала Галка. — Математик, преподаватель, юрист. Малость идеалист, как большинство настоящих ученых. И, что самое интересное, глубоко верующий человек. В отличие от некоторых ученых моего времени, уверенных, что раз ни один прибор не подтверждает наличие совести, то ее не существует… Вера и Знание, как говорит отец Пабло. У нас их стравили между собой, развели в разные стороны. Здесь еще возможно исправить эту грубую ошибку. Придавить мракобесов от церкви, не допустить появления подобных типажей в науке. Но сколько же сил, сколько лет уйдет на это!..»

Перед ней на столе лежало письмо со сломанной печатью. Письмо, которое на днях со всем почтением принес в Алькасар де Колон капитан французского военного флота. Месье офицер засвидетельствовал свое почтение даме — главе государства. А заодно передал шкатулочку. В которой лежали это письмо и подарочек — изготовленный французскими оружейниками кремневый пистолет с рукоятью красного дерева, чудесной насечкой на стволе, богато инкрустированный золотом и мелкими рубинами. Словом, минимум эффективности, максимум выпендрежа. Галка сочла нужным отдариться: зашедшему на следующий день офицеру была вручена похожая шкатулочка, только лежали в ней ничем не инкрустированный карманный револьвер системы Ламбре, несколько коробочек с патронами, краткая инструкция по эксплуатации данного оружия и ответное письмо. Как там его величество будет осваивать револьвер, Галку не волновало. Главное, что он наверняка разгадает нехитрую символику подарка: минимум выпендрежа, максимум эффективности. Неплохое смысловое дополнение к ее письменному ответу. Впрочем, ничего особенного там сказано не было. Как и в самом письме.

…Перемена настроения в Мадриде, на мой взгляд, кратковременна. Однако с устранением королевы-матери от реальной власти возможен приход дона Хуана, равно недолюбливающего и Францию, и Австрию. Все же смею надеяться, что дону Хуану, как политику здравомыслящему, не придет в голову проявлять какую-либо враждебность по отношению к Франции и Сен-Доменгу. В противном случае торговля Испании с колониями Нового Света может прийти в окончательный упадок. Разоренная войной и расточительством двора страна, уже фактически потерявшая свою богатейшую колонию, не выдержит такого удара. В Мадриде это понимают, а из сего понимания как раз и следуют упомянутые мной перемены.