Петля для скалолаза - Андрей Дышев Страница 58

– Стас! – воскликнул Чак, глядя на меня нездоровым взглядом, и опустил ноги на пол. – Это ты? Откуда?!

Я сел на стол. За моей спиной, словно сковородка с яичницей, шипела радиостанция.

– Где ребята? – спросил я.

– На пожаре… – коротко ответил Чак, все еще не сводя с меня глаз, будто сомневался в том, что перед ним действительно Стас Ворохтин. – А как ты?! Здесь столько слухов!

– На каком пожаре? – игнорируя вопросы Касимова, спросил я.

– Ночью загорелась Ледовая база, но мы узнали об этом только сегодня утром. В шесть часов ребята запустили канатку, а около семи вышли со мной на связь с базы.

– Что сказали?

– Тушить было уже нечего, все сгорело дотла, одни почерневшие бочки остались.

– Что-нибудь нашли?

– Да в том-то и дело!.. – Он снова суеверно взглянул на меня, сделал паузу, как бы раздумывая, говорить или не говорить открытым текстом. – А ты думаешь, чего я так испугался? Подумал, что… Ну, короче, кто на базе постоянно живет?

– Вы решили, что это я сгорел в своем вагончике? – пришел я на помошь Чаку.

Касимов кивнул и шумно отхлебнул чая.

– Ребята сказали, что на трупе даже браслет и корпус часов сплавились.

– Милиция приехала?

– Да, человек десять во главе с майором Гаджиметовым.

– Не торопись. Расскажи сначала, что милиция нашла на Приюте?

Я обратил внимание, что при упоминании о Приюте Чак болезненно поморщился и отвернулся, будто боялся, что по выражению на лице я легко отгадаю его мысли и чувства. Он медлил с ответом, но не потому, что придумывал, как бы правдоподобнее солгать. Ему вообще не хотелось говорить на эту тему.

– Что милиция нашла? – переспросил он и опять надолго замолчал.

– Не тяни, Чак!

– Ты лучше спросил бы об этом кого-нибудь другого.

Я понял: Чак смертельно боялся говорить о том, что ему было известно. Этот смуглый, худощавый, ловкий, как барс, кабардинец, покоривший два семитысячника на Памире и прошедший траверсом все пики Кавказского хребта, оказался трусом.

– Ладно, – сказал я, наливая в кружку чая и отпивая глоток. – Ты не хочешь мне ничего рассказывать, тогда я тебе расскажу. Вчера вечером на Приют нагрянула банда на снегоходах. Люди в черных куртках стали искать двух людей по имени Тенгиз и Бэл. Эти двое в самом деле были на Приюте. Завязалась перестрелка, в результате которой один бандит был убит. Тенгиза и Бэла связали и потащили волоком на Ледовую базу. А остальных сильно напугали пистолетиком…

– У них были «калашниковы», – поправил Чак.

– И наши отважные спасатели обкакались со страху!

– Прослушай, ты, храбрец!! – зло выкрикнул Чак. В глазах его полыхала такая ненависть ко мне, что мне на какое-то мгновение стало не по себе. – Эти бандиты, да будет тебе известно, нагрянули на Приют не столько из-за тех двух, сколько из-за тебя. Они тебя искали! Они, избивая наших ребят, все время повторяли, что долги надо возвращать вовремя. Значит, ты им задолжал, а сам пустился в бега? А я-то думал…

Он сплюнул на пол и замолчал.

– Ладно, не заводись, – примирительно сказал я, понимая, что надо разрядить обстановку, иначе Чак ограничится только грубостью в мой адрес. – Никому я не задолжал, это ошибка. Бандитам задолжали те два парня. Одного из них – Тенгиза – они сожгли заживо в моем вагончике… Ты мне скажи, они Богомазова и Эда не тронули?

– Не знаю никаких Эдов, – ответил Чак, все еще хмуро поглядывая на меня из-под черных бровей. – Четверо наших ребят, как сошла «Малышка», сразу поднялись на Приют и работали там до темноты. Глеб рассказывал, что ты с каким-то дурным лицом первым выполз из окна и побежал на базу – тебя остановить никто не мог. Ну а потом на Приюте начало твориться черт знает что. Ребята попытались проникнуть внутрь и выяснить, кто пострадал от лавины, а кто нет, но их не пустил ниже третьего этажа тот самый парень, который назвал себя Тенгизом.

– Что значит – не пустил? Преградил грудью дорогу?

– Если бы грудью! Пистолетом! Он представился сотрудником органов безопасности и сказал, что в интересах следствия не может впустить спасателей в помещение Приюта. Но ребята заметили в конце коридора два трупа, лежащих на полу рядом – альпинистов Немовли из команды «Базардюзи» и Князева из Самары, – они оба отмечались у нас пару недель назад. В общем, это показалось подозрительным, и ребята попытались выяснить, что произошло.

– И выясняли до тех пор, пока на снегоходах не прикатили бритоголовые?

– Да. Бандиты загнали всех внутрь Приюта. Тенгиз со своим дружком стал отстреливаться. Одного бритоголового они прикончили, но на том их сопротивление закончилось.

– Обоих повязали?

– Да, причем Тенгиза ранили в живот. Глеб говорил, что рана была ужасная, пуховик, как мочалка, насквозь пропитался кровью.

– А что наши ребята в это время делали?

– Да ничего! Рядом с трупами на полу лицом вниз лежали.

– Глеб заметил еще кого-нибудь на Приюте?

– Там был альпинист из Самары Богомазов и пожилой курортник из военной турбазы.

– И все?

– Про два трупа альпинистов я тебе уже говорил. Бандиты ими не интересовались. Вывели наружу Тенгиза и Бэла, вынесли своего, а нашим ребятам, Богомазову и курортнику, под угрозой смерти приказали сидеть на Приюте двое суток и никому ничего не рассказывать.

– Бандиты обыскивали Приют?

– Конечно! Перевернули все вверх дном. Искали, как Глеб понял, деньги.

– И что нашли?

– Да ничего! А что они, по-твоему, должны были найти?

Я пожал плечами, уходя от ответа. Чак внимательно посмотрел на меня.

– Мне кажется, ты знаешь намного больше, – предположил он.

– Может быть. Но я не знаю главного… Ну, ладно! – Я отставил кружку с чифирем, встал со стола и протянул Касимову руку.

– Подожди, – опустив глаза, произнес Чак, не подав мне руки, вынул из тумбочки тетрадный лист и положил на стол передо мной.

– Что это?

– Заявление об уходе из отряда.

Я вздохнул и, не прикоснувшись к листку, пошел к двери.

– Мне бы кому заявление написать?

Пенек засыпало по самый обрез, и теперь он напоминал коричневую мишень для стрельбы из пистолета, брошенную на снег. Я провел рукой по наледи, несильно стукнул по ней кулаком и стал аккуратно очищать от ледовых пластин сугроб, словно яйцо от скорлупы. Вонзил ладонь глубоко в снег, сразу же нащупал полиэтиленовый сверток, вытащил его, отряхнул от кусочков льда и положил на колени.

Сугроб в лесу – лучший сейф. Так и лежали бы здесь двадцать тысяч баксов до самого лета, пока ручьи от тающих ледников не смыли бы купюры в Баксан и серо-зеленые бумажки, словно сорванные ураганом листья деревьев, не поплыли бы в стремительном водовороте.