Жизнь взаймы - Виталий Гладкий Страница 59

Но одно дело тренировка, а другое дело настоящий контакт, когда перед тобой не воображаемый, а живой противник. Поэтому Паленый испытывал вполне понятное волнение.

Бой начался в среднем – щадящем – темпе. Похоже, истинные возможности Князева были хорошо известны Гривцову, и он, чтобы не обидеть своего хозяина, поначалу работал вполсилы. Но уже через минуту-две на его лице появилось озадаченное выражение.

Ни один его удар не достигал цели. Паленый легко пресекал любые попытки Гривцова пробить свою защиту – ставил блоки, уклонялся, гасил прямые удары, которых трудно было избежать, резким сокращением мышц. Однако сам не атаковал, придерживал руку.

Он вдруг поймал себя на мысли, что почти все его приемы мало похожи на чисто спортивные. Каждый из них был нацелен на то, чтобы убить противника или покалечить. Это прозрение здорово испугало Паленого и он пропустил сильный удар, на мгновение отключившись от действительности.

Ответ последовал автоматически. На Гривцова обрушился жалящий вихрь. Он был ошеломлен и подавлен. А когда попытался навязать встречный бой, Паленый уже проводил завершающую серию ударов.

В последний момент он все-таки сумел сбросить энергию короткого, но страшного по своим последствиям тычка. Паленый бил в район сердца, откуда-то точно зная, что после таких ударов, нанесенных профессионалом, человек редко выживает, потому что сконцентрированная энергия идет вглубь тела противника, буквально взрывая внутренние органы.

Но и этого оказалось достаточно, чтобы Гривцов оказался в нокауте.

– Нашатырь! – скомандовал Паленый. – Быстрее!

Встав на колени подле Гривцова, он стал массировать его грудную клетку ритмичными движениями. Паленый боялся, что остановится сердце.

Гривцов лежал без памяти недолго – нашатырь помог. Ему дали воды, и он жадно начал пить. А затем сказал, обращаясь к парням:

– Помогите встать.

Он поднялся, пошатываясь, подошел к Паленому, и с уважением пожал ему руку.

– Кто вас так натаскал, Александр Игнатьевич? – спросил Гривцов. – Не могу понять, что это за стиль.

– Не помню, – улыбнувшись, ответил Паленый.

Он говорил совершенно искренне. Паленый знал, что охранникам уже известно про его амнезию, поэтому не боялся, что будет выглядеть в глазах парней лжецом.

– Больше я с вами ни-ни, – сказал Гривцов, растирая ушибленную грудь. – Уж извините. Такое впечатление, что меня лягнула лошадь. Давно я не нюхал, чем пахнет татами.

– Все получилось случайно, – смущенно молвил Паленый.

– Не прибедняйтесь. О случайности не может идти и речи. Я не новичок в этом деле, поэтому отдаю себе отчет в том, что говорю. У вас обалденная техника. Сознайтесь, что вы могли меня урыть, как последнего фраера.

– Не знаю.

Гривцов покачал головой и чистосердечно рассмеялся. Его поддержали и остальные.

– Если амнезия способствует раскрытию ТАКИХ талантов, – сказал Гривцов, – то я готов произвести подобный эксперимент над собой.

– Лучше не надо, – ответил Паленый. – Это чревато. Что ж, спасибо за спарринг, нам пора…

Он кивком головы позвал за собой Володю, и они покинули до-дзё. Охранники возбужденно перешептывались, глядя им вслед удивленными глазами.

– Да, шеф, вы удивили меня в очередной раз… – Володя шагал чуть сзади.

Уже стемнело, и можно было секретничать, не опасаясь чужих глаз. Но Паленый в данной ситуации больше боялся любопытных ушей; кто знает, чем дышат охранники? Вдруг кому-нибудь из них покажется, что ему мало платят, и он решит подзаработать на продаже информации?

Вполне возможно. Человек существо слабое; если его нельзя обмануть, то купить всегда можно. Загвоздка может быть лишь в цене.

– Чему ты удивляешься? – механически спросил Паленый, занятый своими мыслями.

Он думал, с чего начать важный для него разговор.

– Раньше Гривцов мог уделать вас одной левой.

– То было раньше.

– Вот и я об этом говорю. Вы здорово изменились, Александр Игнатьевич.

Паленый насторожился.

– В чем именно? – с некоторой задержкой задал он, казалось бы, само собой разумеющийся вопрос.

– Ну, не знаю… Стали жестче, и взгляд какой-то не такой. Даже походка поменялась. Вы стали ходить, словно кадровый военный – с прямой спиной, упруго и едва не чеканя шаг. Я уже не говорю обо всем остальном.

– Признаюсь, я и сам удивлен. Во мне будто поселился другой человек.

Паленый сказал это не без умысла. Неужели Володя что-то заподозрил?

– Так бывает, – ответил Володя. – Я где-то читал, что после травм некоторые даже начинают говорить на других языках, прежде им неизвестных.

– Будем считать, что я попал в их число.

Оба дружно рассмеялись.

– А если серьезно, – продолжил Паленый, – то у меня есть к тебе разговор.

– Я так и понял, – откликнулся Володя.

– Хочешь заработать приличную сумму?

– А кто не хочет?

– Извини. Я задал этот чисто риторический и не очень умный вопрос, чтобы собраться с мыслями. Мне нужен надежный помощник в очень важном мероприятии.

– Считайте, что я уже подписался.

– Но ты еще не знаешь, что дело, на которое я хочу тебя подвигнуть, очень опасное. Можно запросто получить пулю в лоб.

– Все мы ходим под Богом. Я не исключение. Мне приходилось бывать в "горячих" точках, так что я знаю, как выглядит смерть вблизи.

– Смотри, чтобы потом на меня не обижался. И главное – чтобы не сдрейфил в самый ответственный момент.

– А если я все же нечаянно подведу вас?

– Лучше откажись сразу… – Голос Паленого словно заржавел.

– Понял. Неужто кончите?

– Я так не сказал. Но мне просто не останется другого выхода. Не исключено, что нам придется ходить по лезвию ножа. Шаг влево, шаг вправо – или длительный тюремный срок, или мы погибнем.

– Это дело по мне. Надоело, знаете ли, сутками бабочек считать. Анна Григорьевна платит, конечно, неплохо, но повседневная рутина просто сводит с ума. Скажу вам честно, я словно воскрес после того, как на нас напали бандиты. Появился какой-то смысл в моей работе и жизни, что ли. И парни подтянулись. Теперь их уже не нужно заставлять тренироваться и бегать кроссы.

– Значит, договорились?

– Вам нужна клятва?

– Нет.

– Тогда вот вам моя рука. Ведите хоть к черту на рога. Я пойду.

– А почему не спрашиваешь, какую сумму я заплачу тебе?

– Надеюсь, что не обидите…

– Нет, дружище, ты должен это знать. Если даже ничего не выгорит, получишь пять тысяч "зеленью", а если все получится – десять "штук".