На южном фронте без перемен - Павел Яковенко Страница 59

— Однако!… Так! Давайте по кромке леса пристреляемся.

Слава тебе Господи наш! Наконец-то можно ПОСТРЕЛЯТЬ! Хоть оружие опробуем.

И тут случилось именно то, чего я так опасался. Наши мины, за время непрерывных кочевок с места на место в сыром чеченском климате, слегка подпортились. Порох отсырел. Из первого залпа канал ствола покинули и разорвались две мины из трех. И хотя они попали примерно туда, куда мы и целились, никакого удовлетворения мне это не принесло. Потому что третья мина дала осечку, и осталась внутри миномета расчета Абрамовича. Что делать?

Кряхтя и попердывая, бойцы отсоединили ствол, и Шура Эйнгольц принял мину на руки, мягко и нежно, словно ребенка.

— Отложи ее в сторону! — крикнул я ему. — Нужно просто основной заряд поменять, и она пойдет!

Второй залп вышел еще хуже прежнего: теперь вылетела только одна мина, а две дали осечку. Пока Адамов и Боев корячились с ними, Бандера презрительно посмотрел на меня, и зашипел:

— Ты нас погубишь! Как можно на тебя рассчитывать!

— Блин! — заорал я в ответ. — Да если бы дали мне возможность стрелять еще месяц назад! У меня было бы все в порядке. У меня все заряды отсырели. Что я могу сделать?!

Ладно, я быстро успокоился, и примирительно сказал:

— Ну, не ругайся. Эти ящики мы всегда вынимали. Они все время почти на воздухе… Ну, вот, видишь как. Мы сейчас другие, из-под лежаков достанем, они должны быть сухими… Но учти. Если мы сегодня — завтра опять стрелять не будем, то и эти могут отсыреть! Видишь, кругом снег. Земля сырая…

— Хорошо, — сказал Бандера. — Делай, что хочешь, но огневой заслон мне обеспечь… Ясно!?

— Да ясно, — тихо ответил я. — И без тебя голова уже болит.

Третий залп мы давать не стали, а я заставил бойцов разобрать их уютные лежанки, и поменять отсыревшие ящики на новые — сухие. Попробовал возмутиться только армян, но я ему внушительно пояснил, что от этого в самом буквальном смысле слова зависит его жизнь. Вылетит мина из ствола или нет. И как быстро это произойдет. И что чехи армянам тоже головы отрезают. Армян заткнулся.

Я же говорил, если правильно объяснить личному составу, что и зачем делается, то, в общем, до них доходит.

Пока я проводил профилактику и обновление боеприпасов, в нашем направлении явно что-то случилось. Я услышал нарастающий гул двигателей и лязг гусениц с правого фланга. Возвышенность закрывала мне видимость, но к нам явно кто-то ехал. Не прямо к нам на позицию, конечно, но куда-то рядом с нами.

Вскоре из-за бугра вынырнула четверка Т-72 и довольно резво отправилась в сторону города. Однако, не дойдя до него вполне приличное расстояние, танки остановились, и открыли огонь. Видно, кто-то запросил огневую поддержку, и командование не придумало ничего лучшего, чем отправить танки в качестве орудий. Входить же в город они не собирались, помятуя, вполне очевидно, о печальном опыте Новогоднего штурма.

От нас к танкам присоединились все до одной БМП Степана, и тоже начали куда-то стрелять.

Район целей быстро заволокло дымом, так что — куда они стреляли? В кого? И зачем? — разобрать было уже невозможно. Я сильно сомневался, что и сами танкисты вполне понимали, куда целятся.

Однако я был не прав. Очевидно, что кого-то они все-таки очень сильно «достали», так как в ответ из города по танкам и БМП открыли ответный огонь. Эге! Сразу несколько разрывов, и довольно точных. Мне показалось, что стреляли из минометов. Поэтому я только усмехнулся. Что может сделать миномет танку? Ну, если только не попадет точнехонько в него. Такое попадание, конечно, вполне возможно, но все же встречается не часто. Так что я был совершенно спокоен за наших.

И потому, то, что случилось дальше, меня как громом поразило. На одной башне открылся люк, оттуда вылезли два человека в черных комбинезонах, попрыгали с брони и пустились наутек. У меня, честно говоря, отвисла челюсть.

— Зачем!? Идиоты! Что вы делаете!? — закричал я вслух.

Бойцы, наблюдавшие всю эту ситуацию, начали на меня оглядываться. В отчаянии я махнул рукой. Танковую позицию накрыла еще одна серия разрывов, и обе бегущие фигурки упали на землю. После этого и танки, и БМП попятились назад, выходя из зоны обстрела.

Как оказалось, (а так и должно было быть), за боем наблюдал не только я. Спустя пару минут к месту событий все с того же правого фланга на очень большой скорости, (сколько смогли выжать), примчался наш медицинский МТЛБ. Он пролетел недалеко от нас, и я смог разглядеть на броне Игоря Молчанова и нашего батальонного медика — Гаджи Гафурова.

Раненых быстро погрузили в тягач, а Молчанов залез в брошенный танк. Двинулись они практически одновременно.

Неожиданно для меня, МТЛБ остановился прямо напротив нашей минометной батареи. Я быстро спустился к нему.

Раненых танкистов снова вытащили на землю, и медик принялся за перевязку. Пока он их перевязывал, Молчанов орал на обоих.

— Ты чего вылез? — кричал он на молодого танкиста.

— Ну, этот сопляк обосрался! Ты чего вылез? — кричал он на танкиста старого.

Старый танкист, как выяснилось, был обычным контрактником, и прослужить успел совсем недолго. Впрочем, он, стиснув зубы, молчал. Ему было совсем не до разговоров. И военная служба его тоже закончилась — ему выбило глаз.

Молодой боец отделался заметно легче: получил всего лишь порцию осколков в ногу. Он плакал, и плача оправдывался.

— Я испугался! — говорил он. — Мне было страшно. Я не знаю, зачем я вылез!

Это было очень похоже на правду. Молодой испугался, рванул наружу, а контрактник, повинуясь стадному инстинкту, дернул за ним.

Снова мимо просвистели пули. Все резко задергались.

Уже перевязанных танкистов снова засунули в тягач, Гаджи запрыгнул на броню, и они отчалили. Молчанов подмигнул мне, залез в танк, и отправился за ними. У меня мелькнула мысль, что так просто танк он уже не отдаст.

Игорь закончил Ульяновское училище, служил в Германии, а после всего того, что сделал с нашей армией лысый урод, оказался в России. Сначала он пристроился в Волгограде, но там было очень плохо с деньгами. В Темир-Хан-Шуре, в штабе бригады, приличную должность занимал его двоюродный брат. Он-то и помог Игорю перевестись сюда. «По крайней мере», — сказал он. — «Здесь довольствие выплачивают регулярно».

Так Молчанов появился у нас в части. Танков здесь отродясь не было, (здесь вообще раньше — до нас — стояла артиллерийская дивизия), так что пришлось Игорю идти командиром роты в пехоту. Очень это его сильно напрягало, и по своим танкам он явно скучал.

И вот — такой случай! Я-то заметил, как загорелись у Молчанова глаза…

И все. Больше ничего не происходило. Город потихоньку горел, перестук очередей стал ослабевать, чувствовалось, что сражение заканчивается. И Бандера не появлялся.