Приговор приведен в исполнение - Сергей Зверев Страница 6

Присутствовавший при этой церемонии Святой каждый раз вспоминал ветеранов своей Родины – бедное, забытое старичье, получавшее убогие подарки ко Дню Победы, продающее за гроши ордена и медали, добытые кровью, влачившее жалкое существование в ожидании смерти как избавления от постылой жизни, недостойной победителей. От таких мыслей на душе становилось тошно, и Святой залпом опрокидывал коньяк, после чего следовала целая лекция Стерлинга о способах получения максимального удовольствия при употреблении божественного напитка.

Блаженно жмурясь, старик бормотал:

– Начинайте дегустацию глазами, полюбуйтесь цветом, прозрачностью и чуть маслянистой консистенцией коньяка. Повертите бокал в руках, заставляя улетучиваться нежный аромат. Когда ваше обоняние утонет в нем, настанет черед для губ и языка. Наслаждайтесь букетом.

Не желая обижать своего покровителя, Святой следовал указаниям англичанина, признавая его правоту в области вкуса. Потом наступал черед неторопливой беседы обо всем на свете. Человек с богатым прошлым, Стерлинг, сохранивший живой, острый ум и интерес к окружающему миру, нашел в Святом достойного собеседника, умеющего слушать.

Воспоминания – страсть пожилых людей, особенно если их прошлое было наполнено яркими событиями, рискованными ситуациями и встречами с неординарными людьми. Дэвиду Стерлингу было чем поделиться. Более того, именно в событиях полувековой давности Святой обнаружил причину странной для англичанина симпатии к русским. Предшествовала этому банальная перестановка мебели в достаточно скромном для состоятельного человека жилище.

– Дружище, помогите передвинуть чертов гроб. – Мистер Стерлинг подпирал плечом высоченный, до потолка, шкаф из красного дерева, занимавший четверть комнаты.

Святой запротестовал:

– Вдвоем нам не справиться. Надо позвать кого-нибудь.

Критически осмотрев антикварную мебель и упершись руками в стенку шкафа, он все же попытался сдвинуть его с места.

– Не поддается!

Старик порывисто распахнул дверцы и принялся доставать вещи.

– Сейчас разгрузим! – приговаривал Стерлинг, вышвыривая костюмы и висевшие на плечиках рубашки.

Посередине комнаты рос холм из одежды. Святой, зная, что упрямого старика бесполезно отговаривать, молча наблюдал за опустошением хранилища. Внезапно англичанин будто натолкнулся на невидимое препятствие и замер в глубине шкафа, скрытый до поясницы дверцами и стенками.

– Мистер Стерлинг… Что-то случилось? – Святой подошел поближе.

Старик не отвечал, что-то рассматривая в сумрачных недрах громоздкого шкафа. Наконец он зашевелился, громко чихнул, наглотавшись пыли, и с величайшей предосторожностью извлек парадный мундир оливкового цвета. Встряхнув френч, Стерлинг развернул его лицевой стороной к Святому. Под левым карманом пестрел прямоугольник орденских колодок. Англичанин расстегнул потемневшие латунные пуговицы, снял мундир с плечиков, бережно уложил на стул. Под оливковым френчем скрывался полиэтиленовый мешок, которым обычно заботливые хозяйки укрывают шубы от моли. Подрагивающими руками, выдающими волнение, старик снял шуршащий мешок. Внутри него оказалась неказистая, выгоревшая на солнце роба, сменившая окраску хаки на почти белую. Куртка напоминала Святому «афганку» – полевую форму одежды в российской армии. Он коснулся выбеленной солнцем и потом ткани, понимая, что прикасается к истории.

Заштопанная в нескольких местах широкими мужскими стежками, куртка явно побывала не в одной передряге. Судя по отношению хозяина – Стерлинг смотрел на нее затуманенными воспоминаниями глазами, игнорируя парадный мундир с пестрыми ленточками регалий, – эта истрепанная одежда давно стала реликвией.

На правом боку Святой разглядел застиранное бурое пятно, оставленное кровью. Вспоротая, по-видимому, осколком ткань была зашита черными суровыми нитками. Точно так же пришит поблекший нарукавный шеврон: орел, заключенный в круг, распростер крылья над автоматом «томпсон» – оружием британских парашютистов, а внизу под ним композицию дополняли два вертикально стоящих снаряда. Над кругом располагалась дуга, составленная из букв, идущих вслед за одной-единственной цифрой.

Святой бережно подхватил рукав куртки, переместив ладонь под шеврон. Напрягая зрение, он прочитал вслух:

– «Намбер уан Лонг Рэйндж Демолюшн Скуадрон…» Номер один Истребительный отряд дальнего действия. – Святой машинально перевел надпись на русский язык.

Читая немой вопрос в глазах своего молодого собеседника, Стерлинг аккуратно сложил куртку, жестом попросил следовать за ним. Перейдя в комнату, служившую гостиной, он приспустил жалюзи, придвинул плетеное кресло к круглому столу, на который выставил пузатую бутылку. Нарушая железный распорядок – до ужина англичанин не брал в рот крепких напитков, – Стерлинг разлил коньяк, но вопреки обыкновению не стал дегустировать, а выпил в русском стиле, одним глотком.

Откинувшись на спинку кресла, старик уперся взглядом в потолок. Выдержав паузу, он заговорил:

– Знаешь, как по ночам холодно в пустыне?! Холод пронизывает до костей даже под шерстяным одеялом… Я оказался в Египте после рождественских праздников, в самом начале сорок второго года. Зеленый, необстрелянный юнец, воображавший войну романтическим приключением с погонями и перестрелкой. – Стерлинг пригубил коньяк. – Наше положение было паршивым. Мы, попросту говоря, драпали, как перетрусившие крысы, и гибли под гусеницами германских танковых дивизий…

Любимец Гитлера, командующий Африканским корпусом генерал Роммель, чехвостил наши войска в хвост и в гриву. Его танки рвались через Ливийскую пустыню в глубь Египта, намереваясь затем пробиться через Палестину в Ирак, куда шли на соединение немецкие армии, захватившие Северный Кавказ и юг России.

Пальцы Стерлинга вычерчивали схемы, направления ударов, разорванные немцами оборонительные линии. Со стороны он мог показаться безумным художником, воплощающим на поверхности стола свои буйные фантазии.

– Мы испытывали панический страх перед Роммелем. Солдаты запугивали друг друга легендами о Лисе Пустыни, танки которого появлялись внезапно и неуклонно выполняли намеченное, а когда отходили, по сторонам дороги, прикрывая их, стояли эти ужасные пушки восемьдесят восьмого калибра! Низкие, отлично замаскированные среди барханов за сухими кустами, они прошивали снарядами броню наших танков, как лист бумаги. Танки горели, словно спичечные коробки! – Стерлинг передернул плечами, взволнованный воспоминаниями.

Завороженный рассказом, Святой не перебивал, представляя пустыню, кровь на песке, объятые пламенем машины, атакующих солдат.

Старик опустил голову и, казалось, задремал, но его ладонь разглаживала нарукавный шеврон хлопчатобумажной куртки, которую он держал на коленях.

– Там, в Египте, я стал солдатом самого удивительного подразделения Второй мировой войны – Частной армии Попского, истребительного отряда номер один!

Стерлинг усмехнулся, поднял бокал: