Тротиловый эквивалент - Лев Пучков Страница 6

— Погнали! — пробурчал Петрушин, выскакивая из за укрытия и устремляясь к «Ниссану».

Серега и Вася метнулись вслед за ним, снайпера так и остались на позициях — прикрыть, в случае чего.

От переезда послышался рокот приближающегося «бардака». Это господин Иванов с группой «напугания». Я приятно порозовел от сопричастности. Команда работает по секундам, как часы. Кто сказал, что в армии бардак? Не верьте. Есть еще специалисты, не перевелись...

Когда «бардак» прибыл на место происшествия, Лечи уже заботливо перебинтовали и надели ему на голову дежурный мешок. Связывать бессмысленно, человек с простреленными плечами — не боец.

— Как? — коротко поинтересовался Иванов, спрыгивая с брони.

— Норма, — в тон ему ответил Петрушин. — Жить будет.

— Спасибо, — с чувством поблагодарил полковник. — Я уж думал, будет как обычно.

— Это кто? — спросил сонный Глебыч, кивнув в сторону «Нивы».

— Да вроде рыбаки, — Вася пожал плечами. — Но с автоматами почему то...

— И чего это они в такое время собирались тут поймать? — Глебыч зевнул и направился к «Ниве». — Пойду, гляну...

Петрушин тревожно посмотрел в сторону села — оттуда раздавался гул приближающейся к мосту колонны.

— Не понял... Вроде совсем тихо сработали...

— То не по нашу душу, — Иванов кивнул в сторону торчавшего из люка «бардака» шлемофона Сани Жука — Васиного водилы, который в рабочем порядке слушал по бортовой станции частоту комендатуры. — ИРД под Толстой Юртом попал в засаду. Резерв выдвигается.

— Я говорил! — напомнил Вася. — «Сами»! Вот тебе и сами...

Пока наскоро обыскивали трупы и «Ниссан», Глебыч осмотрел «Ниву» и трусцой припустил обратно. Лицо сапера выражало крайнюю степень озабоченности.

— Что такое, Глебыч? — Иванов на секунду отвлекся от созерцания погрузки на броню орущего пленного и обернулся к соратнику.

— Интересные рыбаки... — Глебыч даже запыхался от спешки — странный случай, обычно он вальяжен даже при внезапной диарее. — В реку сталкивали чего нибудь?

— Камеру, — Вася слегка напрягся — подсел на необычную нервозность Глебыча. — А что...

— Камеру? — Глебыч почесал затылок и устремил взгляд на речку. — Камеру... И где она?

— Да уплыла уж хрен те куда. Они толкнули ее на середку, а тут началось...

— Подтапливали? — уточнил Глебыч.

— Чего?

— Ну, воздух стравливали? Как она в воде была — на, под, ее видно было?

— Мерили манометром давление, потом спустили воздух, — вмешался я. — Наверху был только такой коричневый поплавок. А что, собственно...

— Поплавок не заметят... — Глебыч вдруг ушел в себя и принялся бессвязно бормотать, загибая пальцы:

— ...Оно, конечно, может проскочить... но если сеть? Сеть клином, на полметра всего, чтоб не видно... острие клина на центральной опоре... всяко разно снесет к центру... если мужичок в кустах, с дистанционкой...

— Ты че бормочешь, Глебыч? — возмутился Вася. — Ты можешь толком объяснить?!

— Ой е е... — Глебыч объяснять ничего не стал, а втянул голову в плечи и затравленно посмотрел в сторону моста. Судя по гулу моторов, колонна сейчас как раз подъезжала к шлагбауму КПП.

— Глебыч — что?! — Иванов вдруг стал бледнеть. — Думаешь...

— Дай! — Глебыч метнулся к «бардаку», сорвал с головы Сани Жука шлемофон, и, прижав ларингофон к горлу, рявкнул:

— Внимание — всем!!! Мост заминирован! Все — бегом с моста!

— Ты кто, мать твою? — отчетливо прошипело из вывернутого наушника шлемофона. — Ты че несешь, придурок? Ты че в эфир лезешь, дубина?

Дикая ситуация, ребята. Мы проводим конфиденциальную операцию и потому в системе радиоданных комендатуры никак не состоим. Можем только слушать, чтобы быть в курсе оперативной обстановки, а наши позывные никому ни о чем не скажут.

Единственная надежда — хороший знакомый попадется, который узнает говорящего по характерным выражениям. Голос сильно искажается, особенно через ларингофон...

— Это Глебыч! Я сказал — с моста!!! — Глебыч аж взвизгнул от отчаяния. — Я сказал...

— А поздно, — флегматично буркнул Петрушин. — Они уже — вон...

Да, с нашего места въезд на мост виден не был, скрывался за гущей посадок.

Но два срединных пролета просматриваются прекрасно.

И сейчас мы могли лишь беспомощно констатировать, что колонна в полном составе въехала на мост, а головная «БМП» как раз добралась до центральной опоры...

Туман помаленьку рассеивается. Уже видны размытые очертания окраины Толстой Юрта. Судя по всему, видимость сегодня будет нормальная, даже при относительно низкой облачности.

Это не есть хорошо. Если федералы на последнем этапе замешкаются — а это у них случается сплошь и рядом, есть шанс и под «вертушки» угодить. Я этот вариант продумал: на всякий случай неподалеку от «Северного» и Ханкалы дежурят мои разведчики со сканерами, слушают дежурные частоты федеральной авиации. Но расчетное подлетное время до четвертой контрольной точки — от силы десять минут. А стопроцентная уверенность в том, что разведчики вовремя отследят нужные команды в эфире, отсутствует. И не потому что разведчики никудышные.

Парни у меня как раз то, что надо. Просто федералы на войне тоже учатся, и в последнее время у них случаются светлые моменты в организации службы. Я всегда учитываю любые ситуации, которые могут повлиять на исход операции. Может случиться и так, что сигнал о помощи пройдет без задержек, никакой радиосуматохи не будет, а пилоты получат приказ по проводам (их контрразведка в курсе, что мы слушаем частоты). Тогда мои парни успеют только зафиксировать взлет вертолетной пары.

Так что пусть Аллах нам поможет, федералы окажутся расторопными, и мы обойдемся совсем без «вертушек». Что то я в последнее время (лет пятнадцать уже) недолюбливаю эти «вертушки». Слишком громко винты у них гудят, да и под консолями всякой дряни понавешано...

Я сижу в салоне новенькой пятидверной «Нивы», рядом с водителем, и наблюдаю в подзорную трубу за подготовкой к операции. Наблюдение идет так себе: вижу только самый ближний первый расчет, остальные скрыты либо туманом, либо деталями ландшафта.

В моей «Ниве» хорошо. Автомагнитола тихо наигрывает красивую восточную мелодию, в салоне тепло, печка работает, приятно пахнет французским одеколоном и оружейной смазкой. Уютно. Спокойно. Пока туман окончательно не рассеется, никто сюда не полезет. Я пью кофе из термоса и лениво размышляю о разных вещах.

Вообще, приятно выступать в роли инспектора. Никто ничего от тебя не требует, не висит над душой. Сам ставишь «учебные» задачи, сам определяешь мастерство учеников. Плохо работают — сам виноват, надо было лучше учить. Если что то не получится и операция сорвется, никто с тебя не спросит.