Женщина, вернувшаяся с холода - Александр Тамоников Страница 6

– Это аванс, – выложил он на стол пачку стодолларовых купюр.

– Так много? – удивилась Лариса. – И что же это у тебя за работа такая?

– Хранитель тела одного из современных «мешков».

– Кто он?

– Некий господин Роксенов, владелец компании «Рокада-Лес». Странное название, да?

– Почему?

– Рокада – это, говоря военным языком, дорога, проходящая параллельно линии фронта и служащая для маневрирования войсками и материальными средствами.

– Значит, фирма прифронтовая.

– Нет, Лара, все объясняется гораздо проще. Владельцы компании – Роксенов и Адалин. Они взяли по три первые буквы своих фамилий, и получилось – Рокада.

– Теперь я тебя опять почти не буду видеть.

– Ошибаешься. В контракте обговорены мои обязанности, и они не предусматривают длительных командировок, а также устанавливают чуть ли не нормированный рабочий день. К тому же у меня теперь есть служебный автомобиль. Не сказать, чтобы крутой, как у тебя, но свой. «Фиат».

– Я рада за тебя.

– Вот это правильно. По крайней мере, теперь я не буду зависеть от твоей депутатской зарплаты.

– Разве в ней дело, Сережа?

– В принципе, мужик должен содержать семью, а не женщина.

Разговор на этом прекратился. Сергей действительно работал в основном как обычный человек, в восемь, реже в девять, часов приходил домой. Выезжал в командировки всего несколько раз, и то не более чем на сутки, в течение которых постоянно звонил жене. Лариса же с головой ушла в депутатскую деятельность. Жизнь, казалось бы, налаживалась. И ничто не предвещало трагедии, но опасность все ближе подбиралась к Бестужевым, окружая их ядовитой паутиной смерти.

Москва, 20 апреля, пятница

В то время, когда капитан Веселов готовился к боевому выходу на Кавказе, Лариса Константиновна Бестужева выбрала время и заехала в местное отделение партии, которое продолжала возглавлять и будучи депутатом.

В приемной ее встретила неизменная секретарь и помощница Ольга Ведлик.

– О! Лариса Константиновна, здравствуйте. Прекрасно выглядите!

– Здравствуй, Оля, ты тоже очаровательна.

– Давненько вы не заезжали в отделение.

– Работа, Оля. Как у тебя с женихом?

– Все хорошо, Лариса Константиновна, летом думаем поехать к родителям Юры.

– Ты замуж собралась?

– Да!

– Это хорошо. Поздравляю. Что тут у нас? Срочное что-нибудь есть?

– Ой, чуть не забыла! – воскликнула Ольга. – Дмитрий Григорьевич Иванцов очень хотел с вами встретиться.

– Наш ветеран? Почему же не позвонил в Думу?

– Сегодня хотел. Может, и звонил. Сообщить ему, что вы в офисе?

– Сообщи. – Бестужева посмотрела на часы. – Часа два у меня есть. И сделай, пожалуйста, кофе. Это у тебя изумительно получается.

– Конечно, Лариса Константиновна.

Бестужева прошла в свой кабинет.

Фронтовик появился через полчаса. Присел на стул, тяжело дыша, положил на стол папку и, указывая на грудь, сказал:

– Здравствуйте, Лариса Константиновна, одышка, и прошел-то ничего, а раньше бывало… да чего уж теперь. Нам пора уходить, вам оставаться!

– Здравствуйте, Дмитрий Григорьевич, – улыбнулась Бестужева, – одышка и у молодых не редкость, а вы у нас еще о-го-го!

– Ваши бы слова… но не буду затягивать время, оно у вас наверняка расписано по часам.

– Да, Дмитрий Григорьевич, если можно, то покороче. Что у вас за разговор ко мне?

– Не знаю, с чего начать. В общем, дело такое. Вы, конечно, помните пожары двухлетней давности.

– Конечно, кто же их не помнит.

– Так вот, недавно я ездил на родину, в свою деревню во Владимирской области. Года уже преклонные, попрощаться надо с родственниками, что остались. Могилам родителей поклониться, друзей, что с войны не вернулись. Деревня Выселки называется. Почти вся вымерла, молодежи почти нет, а что осталась, пьянствует беспробудно. И еще остался в деревне мой друг детства Федор. Федор Степанович Колонцов. Помладше будет. Меня в сорок первом на фронт забрали, его – в сорок третьем. Да не велика разница. Нашел его на кладбище, Федор там был, внук у него погиб. Вот как получилось, сам Федя такую войну сломал, выжил, а вот сын и внук погибли. Виктор, сын, в Афганистане, под самый конец той войны, Ленька недавно. Ну, а супруга, та года три как померла. Я, наверное, путано говорю?

– Ничего, – успокоила его Бестужева, – вы только не волнуйтесь.

– Легко сказать, не волнуйтесь, когда такое в стране творится!

– Что вы имеете в виду, Дмитрий Григорьевич?

– А то, что Леонида убили.

– Убили? Кто? За что? – удивилась Бестужева.

– Я не зря с пожара начал. Тогда много леса выгорело. А еще больше, как оказалось, местные власти да те, кто повыше, списали как сгоревшее. Ленька, он фотографировать с детства любил. Часто в деревню к деду приезжал, все какие-то сессии делал. Пожар потушили где пожарные, а в основном дожди осенние, и начали машины горелую древесину вывозить. А как горелый вывезли, взялись и за хороший. Рубили деревья днем и ночью, сутками, и вывозили. Считай, от деревни до самой реки все вырубили. А главное, вывозили лес на виду у деревни, не стесняясь, не скрываясь. И по сей день вывозят, правда, поменьше. Ленька деду рассказал, а Федор, мужик такой, за правду горой стоит, поехал в село, к главе сельской администрации. Сидит там в конторе жучара Муравьев Павел Андреевич. Зарплата меньше моей пенсии, а особняк у озера отгрохал, любой олигарх позавидует. Ну и потребовал Федор ответа у Муравьева, на каком основании валят и вывозят лес, кто это делает, по чьему разрешению. Муравей, так главу администрации еще пацаном звали, набычился, ответствует, мол, вывозят лес, пострадавший от огня, на законных основаниях. А кто и куда, не Федора, мол, собачье дело. И пригрозил, езжай, старик, в деревню и доживай спокойно свой век. Вернулся Федя, Леньке, внуку, о встрече с Муравьевым рассказал. Очень возмутился Леонид, весь в деда, да и отец его, Виктор, таким же правдолюбом был. Ну, значит, и стал Ленька свое расследование проводить. На лесосеки ездил, фотографировал все – тех, кто рубит, кто грузит, машины, что лес вывозят. Зимой все затихло, по весне опять началось, и Леонид тут как тут. Говорил, недолго осталось ворам карманы набивать, мол, выведет он всех на чистую воду. Да, видать, много ушей слышало это. Месяц назад, как всегда с утра, Ленька сел на свой мотоцикл и в лес. Обещал к обеду вернуться. Время час – нет его, три – нет, стемнело уже, а он не возвращается. Федор позвонил участковому, тот пьяный в стельку. Искать идти – людей никого нет, да и дождь тогда лил сильный. Дождался утра и пошел к дороге, что от леса к шоссе мимо деревни бежит. До лесосеки дошел. Там эти, как их, гас-тарбайтеры, сказали, что не видали никакого мотоциклиста. Федор к шоферам, те то же самое отвечают. Он к бригадиру, есть там такой, Караев Башир Фаридович, появился сразу после пожара. Но и бригадир только руками развел. Одним словом, пропал Ленька. Тут участковый проспался. Он хоть и пьянь, но мужик вообще толковый, в армии разведротой командовал. А как уволили, в участковые подался, жена от него ушла, вот и стал пить. Он-то и нашел Леньку недалеко от дороги, в роще, с разбитой головой. Ни мотоцикла рядом, ни фотоаппарата. Вызвали полицию из района. Приехала бригада, человек пять. Походили по роще, бумаги кучу исписали и обратно. Федор у участкового спрашивал, чего, мол, обнаружила бригада? А капитан ответил, что списали все на несчастный случай, и тоже уехал. Ну, похоронили Леньку на деревенском кладбище, рядом с отцом и матерью, и остался Федор один.