Штрафники - Илья Деревянко Страница 6

– Вспышка сверху! – отчаянным усилием я метнул магнитофон в просвет между деревьями, одновременно падая на землю.

– Бу-бу-у-у-ух! – раскатилось в окрестностях. Что-то острое с силой долбануло меня в лоб. Окружающая реальность потемнела, покрылась глубокими трещинами и пропала…

– Заходи, служивый, гостем будешь, а может, навсегда останешься!

Со спины девушка казалась весьма привлекательной. Осиная талия, полные бедра, длинные ноги, густые распущенные волосы до пояса. Вот только платье у нее какое-то странное – хорошо пошитое, с соблазнительными разрезами по бокам, но вместе с тем из грубой белой материи, заляпанной бурыми пятнами и местами поточенной молью. Она шла впереди меня по направлению то ли к дому, то ли сараю невероятных размеров. Строение вытянулось в длину на пологой каменистой возвышенности и уходило обоими концами куда-то в бесконечность.

– Ты кто? – спросил я девушку.

– Скоро узнаешь, – лаконично ответила она, немного убыстряя шаги.

«Симпотная вроде бабенка, и чем-то очень знакомая, – подумал я. – Мы с ней определенно встречались. Причем неоднократно! Но где? Когда?»

Моя провожатая тем временем достигла здания, извлекла прямо из воздуха большой железный ключ, вставила в амбарный навесной замок и без усилия повернула. Раздался противный, ржавый скрежет.

– Заходи! – Она распахнула скрипучую дверь, резко обернулась, и из моей груди непроизвольно вырвался сдавленный вопль. Роскошные, длинные волосы обрамляли голый, подгнивший череп с багровыми огоньками в пустых глазницах. Безгубый рот хищно скалился длинными, острыми зубами. В носовой впадине шевелились белесые черви. Платье спереди было распахнуто, и под ним виднелись желтоватые кости скелета. А в сарае лежали вповалку бесчисленные человеческие трупы. Каждый сжимал в окоченевшей руке дощечку с огненной надписью «Груз-двести».

– Чего рожу-то кривишь?! – хрипло хохотнула Смерть. – Али не нравлюсь? Но ведь ты долго ждал Меня, а прошлой осенью откровенно искал. Буквально из кожи вон лез… [5]Ну а теперь иди сюда, уставший от жизни воин. Дай-ка обниму тебя на радостях! – Костлявые руки с железными когтями на лишенных плоти пальцах жадно потянулись ко мне. В ноздри шибанул противный едкий запах. Я захрипел, закашлялся и… открыл глаза. Надо мной склонился Филимонов с пузырьком нашатырного спирта в руке. Голова трещала и звенела от боли. В глазах мутилось. Откуда-то неподалеку доносились жалобные крики и причитания:

– Ох, помираю!!! Ох, тяжко мне, несчастному. Пропадаю ни за грош. Люди добрые, помогите!..

Голос крикуна казался знакомым, но я не мог вспомнить, кому именно он принадлежит. Неужто одного из наших сотрудников так развезло. Боже, какое позорище!..

– А я и не думал, что подействует! – встретившись со мной взглядом, искренне удивился Василий.

– Ты о чем? – еле слышно спросил я.

– О нашатыре, – охотно пояснил капитан. – Тебя крепко садануло куском магнитофона в лоб. Ты моментально отрубился. Рана не опасная, кость цела, но мы никак не могли привести тебя в чувство. «Дай ему нашатыря понюхать», – велел тогда Сибирцев и отправился принимать командование объединенной группой. Приказы надо выполнять. Я и дал. Хотя крепко сомневался в эффективности такого лечения. Однако помогло…

«Сибирцев… принимать командование? Ах, ну да! Он же после меня старший здесь и по званию, и по негласной табели о рангах», – вяло промелькнуло в ушибленном мозгу.

– Подсоби подняться, – прошептал я.

Подхватив под руки, Филимонов бережно усадил меня спиной к ближайшему дереву.

… —Ой, помираю вдали от родного дома! Ой, больно! Ой (дальше шло плаксивое слово не по-русски. – Д.К.)… – передохнув несколько секунд, вновь заблажил «крикун». – Прощайте, нерадивые деточки, прощайте, любимые внучики! Прощай и ты, Радика, змея подколодная! Много крови ты из мужа выпила, но напоследок я тебе скажу…

– Кто там орет? – поморщился я.

– Да молдаван наш, заложник типа, – усмехнулся Василий. – Ему осколок в жопу попал. На излете в правую ягодицу. Но он вообразил, будто смертельно ранен, и с тех пор надрывается. Минут уж десять, наверное.

«Десять минут? А казалось, прошли годы!» Я потрогал забинтованный лоб, провел ладонью по залитому кровью лицу и тихо спросил:

– Осколок вынули? Тампон ему дали?

– Да на фиг он сдался! – возмутился капитан. – Возиться еще со всякой дрянью.

– Сделай, как я сказал. И успокой. А то впрямь помрет со страху. А потом – стереги пуще глаза. Не дай Бог удерет!

Я предпринял попытку встать на ноги, но ничего не получилось. Ватное тело отказывалось повиноваться хозяину. Странно! Раньше я и при гораздо более серьезных ранах прыгал как зайчик! А теперь… Что со мной происходит?!! Или любезное приглашение Смерти было не просто галлюцинацией?!

– Филимонов! – негромко окликнул я.

– Да? – на ходу обернулся он.

– Вызови по рации двух ребят. Любых! Мне надо на край «зеленки», а ноги не слушаются.

– Хорошо.

Василий бросил в «Кенвуд» несколько слов и, как было приказано, занялся лечением и успокоением молдаванина. Правда, весьма своеобразно.

– Заткнись, чмо! – грозно прикрикнул он на «умирающего». – Разорался, блин, как кот недокастрированный. С родными, блин, прощается! Ух, падла сраная! Удавил бы на хрен!

Мирчо испуганно притих.

– У тебя осколок в жопе торчит. Всего-то навсего, – более спокойным тоном пояснил капитан. – На, возьми тампон. Прижмешь дырочку, когда выдерну. Ну-с, приступаем к операции. Раз, два… три!

– И-и-и-их! – по-женски взвизгнул «заложник».

– Слабак! – презрительно сплюнул Филимонов. – Там крови, от силы несколько капель. А глубина «раны» меньше сантиметра. Вот, полюбуйся! – он сунул молдаванину под нос злополучный осколок и, дав ему возможность насладиться лицезрением, продолжил: – Вторую ручонку положи на первую, которая тампон держит. Отлично. А теперь фокус-покус…

– Щелк! – Василий ловко застегнул наручники на сведенных вместе кистях и благодушно посоветовал: – Лежи, чмо, отдыхай! Восстанавливай силы. Шевельнешься – пристрелю!

Ободренный таким образом, Мирчо застыл как изваяние, разинув рот и выпучив глаза. На поляне появились капитан Горошко и старший лейтенант Прокофьев (тоже из нашего отдела). Повязка на предплечье Андрея набухла кровью.

– А справишься? Во мне больше центнера, – взглянув на его руку, усомнился я.

– Не волнуйся, – беспечно улыбнулся Андрей. – Царапина пустяковая. Ну, старлей, давай аккуратнее!

Вдвоем они привели меня в вертикальное положение и, закинув мои руки себе на шеи, повлекли прочь от поляны, где расселся на пеньке праздный Филимонов с сигаретой в зубах и дико таращил глаза окаменевший от ужаса «заложник». Первые метры ребята фактически тащили меня на себе. Потом онемевшее тело стало потихоньку оживать, и я начал помогать им, с грехом пополам переступая заплетающимися ногами.