Сквозь огонь и воду - Андрей Воронин Страница 6

– Можно в дурака поиграть, можно в тысячу, в преферанс.

– У тебя карточные интересы в бизнесе?

– Я человек азартный, – признался Пашка. – Ас компьютером играть неопасно, денег ему не проиграешь. Я себе зарок дал: ни с кем в карты, кроме компьютера, не играть. С тех пор у меня дела и пошли в гору.

– Полезное приобретение.

– В Абхазии сейчас, – мечтательно произнес Пашка, – тепло-тепло, море голубое-голубое, и на магнолиях цветы вот такие, – Разлука соединил руки и развел ладони, растопырив пальцы, – а запахи какие в воздухе витают, ароматы! Там же рай земной! Ты, Серега, как туда приедешь, как вдохнешь воздух, все враз вспомнишь и все, что с тобой сейчас происходит плохого, забудешь.

– Хочу в рай, ты меня уговорил.

– Там лучше, чем в раю, В раю наверняка пить не позволяют, даже вина. А в Гудауте…

Пашка говорил, говорил и лишь минут через десять заметил, что Дорогин крепко спит со сладкой улыбкой на губах, словно он уже ощущает запахи цветущих садов, слышит плеск морских волн и шуршание гальки.

– Счастливый он, – проговорил Пашка, глядя на Дорогина. – Только счастливый человек может так спокойно спать и улыбаться во сне. Никаких у него проблем нет, ни налоговая его не мучает, ни компаньоны, ни бандиты. Интересно, какое у меня выражение лица, когда я сплю? Наверное, гнусное, потому как сны снятся страшные. И нет бы мистика снилась: призраки, мертвецы ходячие, скелеты с окровавленными зубами, так снится дамочка из налоговой инспекции, к которой как ни подкатывайся, куда ни приглашай, она тебя и не слышит, постукивает перстнем по столу и ласково воркует:

"У вас, гражданин Матюхов, цифра в отчете не бьет”.

"Какой же я гражданин?” – спрашиваю.

«Самый настоящий. Вы разве не гражданин своей страны? Вы налоги платить не хотите?»

«Как так? Цифра не бьет? – изумляюсь я. – Я ее двадцать раз пробивал, все сходилось.»

А она крашеный ноготок тыц в сточку – и точно, смотрю во сне – цифра не бьет. Вместо пятерки семерка. Я говорю:

"Я же, дамочка моя любезная, себе во вред ошибся, государству на пользу”.

«Непорядок, – она мне во сне отвечает, – меня не волнует, в какую сторону кто ошибается. Ошибок быть не должно. Профессия такая. Распишитесь, что нарушили налоговое законодательство, и штраф заплатите.»

Просыпаюсь я в холодном поту. И так каждый день. Штраф-то платить нечем. Одна радость, когда детство снится.

И Пашка улегся в надежде, что приснится ему не дамочка из налоговой инспекции, а то, как он сам и Дорогин идут рука об руку по сверкающему берегу моря.

После хорошо запомнившегося всей России знаменитого дефолта 1998 года многие банки прекратили свое существование. На плаву остались единицы. То, что выжили крупные банки, понятно. Они “завязаны” на государственные деньги, там министерства свои средства размещают, не станет же государство резать кур, несущих золотые яйца. Мелких же банков осталось совсем немного. Кто успел, влился в большие, превратившись в их филиалы. Но некоторые мелкие банки – сущая загадка для обывателя, не искушенного в экономике: они выживают при всех катаклизмах. То ли хозяева умные и расторопные, то ли вывеска “Банк” всего лишь вывеска, а под ней прячется что-то другое.

Так или иначе, банк с несколько вычурным названием “Золотой червонец”, занимавший до дефолта небольшой двухэтажный особняк в центре Москвы, благополучно пережил общегосударственную встряску и, не сбавляя оборотов, но и не набирая, продолжал плыть в финансовом потоке. В год всеобщего кризиса руководство “Золотого червонца” умудрилось заменить кирпичную ограду на кованую, а штампованные хромированные ручки на дверях кабинетов – на литые бронзовые.

Любил Леонид Павлович Мельников – негласный владелец банка – окружать себя новыми дорогими вещами.

Машины Леонид Павлович тоже менял с завидной регулярностью, но делал это аккуратно, не вызывая раздражения менее удачливых коллег. Марка оставалась прежней, цвет тоже, и номера переходили с машины на машину, улучшалась лишь внутренняя отделка. Машины Леонид Павлович любил серебристые, впрочем как и костюмы. Обувь предпочитал английскую, на тонкой кожаной подошве. Он не рисковал протереть ее до дыр на асфальтированных тротуарах, не рисковал промочить насквозь в лужах.

Квартира – лестница – машина – крыльцо банка – ковровая дорожка – паркетный пол… При таком маршруте модельная обувь служит бесконечно долго. Тем не менее даже на работе у Мельникова в шкафу стояли три пары абсолютно одинаковых туфель. В обязанность уборщицы, молодой, смазливой девчонке с высшим образованием и со знанием немецкого языка, было вменено чистить их каждое утро до зеркального блеска вне зависимости от того, надевал их хозяин или нет.

В банке трудилось тридцать человек, не считая охраны и шоферов. Работа рутинная: проводки, составление отчетов… Посвященных же в тайные механизмы банка “Золотой червонец” было лишь двое – владелец и управляющий Олег Семенович Новицкий. В отличие от хозяина, любившего серебристые костюмы и белые рубашки, Новицкий был поклонником черных строгих костюмов и кобальтовых рубашек. Вольности управляющий позволял себе лишь при выборе цвета галстуков, они менялись каждый день в зависимости от настроения владельца. Если Новицкий приезжал на работу в фиолетовом галстуке, то сотрудники знали: проснулся он в сумрачном желании устроить персоналу нагоняй. Могло случиться, что во время обеда Новицкий заезжал домой и менял галстук на золотистый. Тогда все в банке улыбались: управляющий вернулся в хорошем настроении, примется шутить, рассказывать анекдоты и подтрунивать над подчиненными.

Банкиры умеют хранить профессиональные тайны, молча прятать их в потаенных уголках сознания. Мелкие тайны хранятся надежно, никто не догадывается, сколько их и какие они, но страшные тайны имеют свойство проступать на лице, в глазах. Поэтому и хозяин, и управляющий отличались от других сотрудников трудноуловимой грустью во взгляде. Они могли смеяться, шутить, ругаться, но грусть не уходила, словно они наперед знали: за совершенные грехи обязательно воздается и остается лишь ждать момента расплаты. Но пока Бог их миловал. Все невзгоды, которые многих ломали и уничтожали, обходили “Золотой червонец” стороной. В здание не врывались омоновцы в масках, не изымали документацию, не забирали компьютеры, не ставили сотрудников лицами к стене и не обвиняли банк в финансовых махинациях. Бумаги “Золотого червонца” всегда пребывали в порядке, отчетность прекрасная. Захоти – не подкопаешься.

Серебристый “мерседес” Мельникова и черная “вольво” управляющего подъехали к крыльцу одновременно, соблюдая субординацию: “мерседес” впереди, “вольво” сзади, словно и управляющий и хозяин провели ночь вместе за игрой в преферанс.

Мельников продолжал сидеть в машине, лишь приоткрыл дверцу, намекая управляющему, что тому стоит подойти и поздороваться, а заодно получить указания. Новицкий приблизился к хозяину. Он никогда не подавал Леониду Павловичу руку первым: захочет босс – поздоровается, нет – удовольствуется лишь кивком. Мельников протянул руку и привлек Новицкого к себе. В салоне играла классическая музыка.