Разведка боем - Андрей Воронин Страница 61

Высший профессионализм иногда состоит в том, чтобы до поры до времени его не демонстрировать.

…Через полчаса возле складов собрались пожарные машины и реанимобили «скорой помощи», милицейский СОБР в бронежилетах и большая группа сотрудников МЧС. Фээсбэшники тоже не скрывали своего участия – представитель их пресс-центра выдавал скупую информацию журналистам, возмущенным тем, что их не пропускают за оцепление.

"На третьем этаже внезапно началась стрельба, освещение отключилось из-за короткого замыкания.

Эвакуация из здания закончилась. Чеченскую версию сейчас не могу ни подтвердить, ни опровергнуть… О захвате заложников у нас пока сведений нет, однако специальные подразделения будут действовать с исключительной осторожностью. На случай пожара необходимые меры приняты…"

Внутри, по ту сторону оцепления, пожарники ругались с местной охраной. Складское начальство обещало подать в суд, если всю без разбора территорию складов зальют пеной. Федору Филипповичу не было нужды режиссировать происходящее – бардак сам набирал обороты.

* * *

Сиверов мгновенно подавил в себе ярость, вызванную ненужным грохотом автоматных очередей. Ярость – это роскошь, не всякий может позволить ее себе.

– Лежать! – крикнул он своим. – Отставить к чертям пальбу!

Продолжая в темноте огонь вслепую, они обозначат себя для противника грохотом и мерцающими языками из автоматных стволов. Передвигаясь же без стрельбы, могут ввести Глеба в заблуждение – сейчас он не даст гарантию, что отличит по силуэту чужого от своего. Лучше всего залечь и не рыпаться без крайней нужды.

Стены с оконными проемами были очень далеко, отсвет озаренного прожекторами асфальта сюда не добирался, умирал по пути. В абсолютной черноте все кроме Сиверова могли ориентироваться только на ощупь и на слух.

На возглас Глеба ответило с разных сторон несколько выстрелов. Потом настала тишина, доносились только слабые отголоски толкотни и сумятицы. Свои, кажется, поняли суть дела, притихли.

А противник? Пока тоже затаился. У кого нервы крепче?

Что-то дернулось, зацепило угол штабеля из коробок. Коробки посыпались, но Сиверов все-таки успел различить движение черного на черном.

Нечто овальное мелькнуло среди прямоугольных падающих контуров. Голова… В голову надо стрелять. Палец автоматически нажал спусковой крючок. Уже потом Сиверов отдал себе отчет, почему исключил возможность попасть в своего, как на сей раз сработала интуиция.

Еще несколько минут затишья. Пока команда готова следовать его правилам, даже рвущийся в бой сержант спецназа. Значит, есть шанс всех их вытащить без новых потерь.

Насчет Самойленко Глеб все-таки ошибся.

Спецназовец не подчинился чужим правилам, его ранили в живот. Из нападавших не ушел никто, но победители не могли себе позволить остаться на поле боя.

Из одного огромного помещения команда перебралась в соседнее, откуда уже эвакуировали всех работников склада. Затем спустились в подвальное помещение, чтобы перевести дух и решить, что делать дальше.

Витька, успевшего уже окоченеть, положили в углу. Глеб бережно расстегнул на Самойленко куртку, задрал майку и увидел не одно, а два пулевых отверстия. Если печень у спецназовца там же, где у всех, одна из пуль попала точно в середину. Без медицинской помощи он мог скончаться в любую минуту. Ну а врачи, насколько Сиверов мог судить, имели один шанс из ста, чтобы вытянуть сержанта.

Сомнений не было. Глеб достал из кармана мобильник, стремительно набрал номер.

– Ни хрена себе, – для интеллигентного летчика это было достаточно сильным выражением. – Здесь, на складе позаимствовал?

Сиверов отрицательно покачал головой. Номер был занят. С досады ему захотелось разнести мобильник о стену.

– Не морочь себе голову, – пробормотал Самойленко. – Ты ж понимаешь, что мне каюк.

Окончен бал, погасли свечи. Это было задание, я угадал?

– Да.

– Кого-то хотят вытянуть?

Сиверов не считал больше нужным скрывать правду. Все, кто остался в живых, заслужили ее.

– Да.

Он снова набрал номер и снова не смог дозвониться. Взял плейер и дважды нажал кнопку «стоп» – вдобавок к точному указанию координат ушел «аварийный» сигнал – запрос срочно прибыть на место. Самойленко разрешил использовать его только в самом крайнем случае.

– Это как понимать? Ловля на живца? – пробормотал изумленный Воскобойников.

– Простите, мужики, – Глеб протер уставшие от напряжения глаза. – Не мог я сразу перед вами карты раскрыть.

– Я на любого готов был подумать, но только не на тебя, – признался майор ВВС.

– Что-то было у нас в аптечке обезболивающее.

Часть багажа группы осталась на месте. Ампулы нашлись, одноразовые шприцы – нет.

– Я мигом, – вскочил на ноги Ильяс. – Минута туда, минута обратно.

– Сиди, – остановил Глеб. – Туда уже СОБР вломился. Засекут твое «лицо кавказской национальности», мало не покажется.

Сломав несколько ампул, он вылил содержимое на обе раны.

– Держись, сейчас полегчает.

– Главное, запомни, – рябое лицо перекосило от напряжения. – У меня к тебе претензий нет.

– Я знаю, – сказал Сиверов, хотя меньше всего ожидал такого «отпущения грехов».

После третьей попытки он наконец услышал в трубке голос генерала.

– Люди уже на подходе. Что стряслось, с чего ты горячку порешь?

Объяснять, что здесь рядом умирает спецназовец, – это для начальства не аргумент. Оно мыслит другими масштабами. Винить его в этом все равно что винить машиниста поезда – почему его мало волнует износ колес.

С трубкой в руке Сиверов поднялся на первый этаж – так его быстрей увидят те, кто «на подходе». Не из Москвы ведь они сейчас выехали, должны быть где-то здесь, рядом. Товар лежал в полном порядке, только брошенные где попало погрузчики были явлением чрезвычайным. Бесконечное изобилие смотрелось теперь по-новому: как разного фасона обезболивающие средства, с помощью которых надеется забыться целое общество.

– Никакой горячки. Работа не загублена,. – сказал Глеб.

Он в самом деле так считал. Что случилось, то случилось. В любом случае операция подошла к рубежу, за которым все должно измениться. Даже если б на складе не случилось такого шума, нельзя больше повторять отработанную схему: эвакуация, выбор новой базы, попытка захвата. и дальше все по новой.

С каждым очередным повтором Сценарий теряет часть своей убедительности. Не может охота длиться слишком долго и оставаться незаметной для спецслужб. Не могут изгои ничего не менять в ожидании новой угрозы, кроме своего местонахождения.