Таран: вист втемную - Леонид Влодавец Страница 65

Да, хорошо знал Птицын, о чем Юрку предупреждать надо. А можно было и не предупреждать вовсе. Нет уж, лучше самому загнуться, а Надька пусть родит благополучно, и хорошо, если б парнишку. И пусть он думает, что его отец пал смертью храбрых… Правда, хрен знает, за что именно. «Мы «мамонты» — но мы не вымрем!»

Не очень кстати Юрке вспомнилось ночное приключение, когда его едва-едва Полина не соблазнила. Уже вроде бы сам себе за эту слабость минутную все кости перемыл. Однако совесть-то все царапала и царапала, куда там Муське с ее когтишками. Нет, Тарану точно лучше бы загнуться при исполнении. Потому что характер у него все-таки паршивый, а душа подлая. Видать, какая-то грязь туда после паскудницы Дашки проникла и осела на дно. Пока все тихо-мирно — там чисто и прозрачно, но стоит начаться какой-нибудь болтанке, так вся муть и поднимается. И если опять какая-нибудь кошка в нужный момент не царапнет, ни фига Юрка от соблазна не удержится. А как потом Надьке в глаза смотреть?! Нет уж, пусть он хоть в ее памяти останется чистым…

Похоронные настроения на Юрку, конечно, наехали, но вообще-то он в агнцы божии еще не собирался. Кроме радиомаячка, замаскированного под пейджер, Генрих выдал Юрке три снаряженных магазина, несколько бумажных пачек с патронами 5,45 и две гранаты «РГД-5». Конечно, все это вместе с сумкой пришлось упрятать под заднее сиденье. Да и вообще желательно было довезти эти боеприпасы до кордона, не показывая по дороге ментам. А там, на кордоне, тоже постараться разумно использовать. Как видно, Генриху очень нужно взять живьем этого типа с тремя пальцами на левой руке…

Только вот, как и чем он его собирается на кордон заманить? Да фиг он куда поедет! Таран вспомнил Дядю Вову. Это ж не Кисляк и не Лупандя, молодчики-налетчики, у которых одно дело — взять кассу и смыться, а потом успеть все пропить, пока не поймали. По сравнению с покойным Вовой они просто шпана. Вова мирно проживал себе в приватизированном пионерлагере, изредка развлекался с девочками из подпольного порнотеатра, но наверняка уже лет двадцать не брался ни за отмычки, ни за фомки какие-нибудь. Да и братва у него уже совсем иная была. Жора Калмык, например, или даже Седой, бандюга на ступень пониже — гладко бритые, надушенные модным одеколоном, аккуратно подстриженные, с иголочки одетые. Деловые люди! Образцовые строители капитализма — залюбуешься. Для грязной работенки держали всяких там Пятаков и Микит. Или вон Тарана, дурачишку-пацана. А сами старались не пачкаться. Ну и тем более не соваться туда, где есть шанс на пулю нарваться. Уж Дядя Вова ни за что не поперся бы в лесную глухомань. Послал бы туда Филимона или Туза на худой конец. И Калмык бы навряд ли отправился, и Вася Самолет… И хрен бы кто смог их убедить, что дело требует личного присутствия таких важных персон. Но уж больно уверенно говорил Генрих: «Попробуем заинтересовать…» Хотя тут же дал задний ход — мол, возможно, и не клюнет. А на что — не объяснил, послал Тарана втемную играть со смертью. Что за жизнь?!

Можно было сколько хошь на судьбу сетовать, но других вариантов, как продолжать свое существование, Таран не видел. Тем более что все же именно благодаря Птицыну они с Надькой сумели более-менее благополучно прожить уже полгода, хотя их запросто могли бы порешить еще в июле. Как ни странно, но Юрка верил, что и сейчас все нормально сложится. Все-таки не столь уж сильно он перед Генрихом провинился. И компакты злополучные наверняка те самые, какие требовались. В конце концов, Птицелов, прослушав на досуге Таранов доклад, записанный на диктофон, должен убедиться, что все было сделано из благих побуждений, а этот самый Павел Степанович действительно передал диски Анне и сообщил ей отзыв на Юркин пароль. А то, что, по словам Генриха, Павел Степанович не мог бы этого сделать, — ерунда. В необходимых случаях, если у человека другого выхода нет, вполне можно и на такой финт пойти.

Уже подъезжая к домишку, у которого Юрка высаживал Гальку, Таран неожиданно пришел к совсем успокоительному для себя выводу. Птицелов не столько в натуре разъярился, сколько решил его пристращать. Чтобы Юрка с большим рвением отнесся к новой боевой задаче и чувствовал ответственность. Психологический прием воспитателя молодого поколения…

Таран притормозил и побибикал три раза. Минуты через две из калитки вышла Галька в наброшенном на плечи пальто и сказала с некоторым удивлением:

— Рано приехал… А я уж на все три часа рассчитывала…

— А на то, что я вообще не приеду, — проворчал Таран, — не прикидывала? Машинка, поди, много тысяч стоит?

— Не знаю, не я покупала, — хмыкнула Галька. — А насчет того, что не приедешь, у меня и в мыслях не было. Ты на жулика не похож. Убить, наверно, можешь, а кинуть — навряд ли.

— Спасибо. — Таран церемонно поклонился.

— Может, чайку попить зайдешь? — прищурилась толстуха. — Мамой клянусь, что без клофелина…

— Да я как-то на это не рассчитывал, — осклабился Юрка. — Думал, что тебе побыстрее на кордон захочется, как-никак интерес там имеется.

— Никуда этот интерес не денется, — ухмыльнулась Галька. — Не рискнут девки это все пешком волочь.

— А вдруг еще какие гости подъедут? — предположил Таран.

— Не подъедут, — с полной уверенностью в голосе сказала она. — Заходи, не стесняйся. Чай не водка, много не выпьешь. Часок посидим и покатим. Как раз стемнеет, там по ночам мало кто ездит. Если сейчас поедем, больше шансов, что нас там приметят.

— Ну-ну, — покачал головой Юрка и, хотя сильно подозревал, что Галькиным клятвам насчет отсутствия клофелина особо не стоит верить, все же вылез из машины.

Почему-то Юрка предполагал, что внутри домишки обстановка будет примерно такая же, как на заброшенном кордоне, а старушенция будет похожа либо на Бабу Ягу из русских сказок, либо на главную героиню стихотворения «Федорино горе», которое Юрка прочитал, когда учился не то в первом, не то во втором классе. Он его во многих местах наизусть помнил, хотя и забыл, кто написал — Маршак, Чуковский или Михалков. Он их все время путал. Единственно, что точно знал, что про дядю Степу написал тот же, кто Гимн Советского Союза сочинил, у которого сын лауреат премии Оскара. И то это Тарану Даша, будь она неладна, в свое время разобъяснила.

В общем, Юрка ожидал увидеть злющую и ободранную старую каргу. К тому же почему-то тощую и грязную.

На самом же деле оказалось, что мамаша у Гальки выглядит совсем еще не старой и в принципе ее можно было принять даже за старшую сестру этой клофелинщицы. Тем более что по комплекции они не сильно различались, Галька — в этом-то как раз ничего удивительного не было! — была несколько постройнее.

И в доме вопреки предположениям Юрки все было чистенько и прибрано. Пол был гладенький, крашеный, с уютными домоткаными половичками, печка беленая, обои свежие. На окошках всякие там герани, фуксии и кактусы произрастали, а в деревянной кадке поблескивал глянцевитыми листьями здоровенный фикус. На стенах висели семейные фото, большой ковер, несколько маленьких вышитых крестом рушничков. В общем, хозяйственная баба управлялась, сразу видно. Ни за что не поверишь, что она сидела.