Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков Страница 69

– Ирка...

– Молчу, молчу! Слушаюсь, товарищ бдительный старшийлейтенант! Враг не дремлет! Обольстили глупую девчонку, такой весь из себяромантичный, а теперь рот затыкаете... А если я стану навзрыд плакать горючимислезами над своим разбитым сердцем?

– Что-то я тебя плохо в такой роли представляю,– искреннесказал Мазур, поглаживая ее там, где это было особенно приятно.– Почему жесразу насчет разбитого сердца, а?

– Ты еще скажи, что намерения у тебя самые серьезные,–фыркнула Ирина.– Замуж позови... Что молчишь?

– Я...– пробормотал Мазур и смущенно заткнулся.

– Ну, и что же замолчал? То-то... У тебя же где-то в личнойлоции невеста обозначена?

– Если честно, понятия не имею, невеста она или...– сказалМазур чистую правду.

– Бедный ты мой... Мучает? Кирилл, есть мужики, которые длятого и созданы, чтобы их мучили вздорные бабы. И никакого значения при этом неимеет, что ты рукой телеграфный столб пополам перерубаешь, а перед завтраком,разминки ради, дюжину террористов шлепаешь...

– Интересная философия.

– И очень жизненная, между прочим,– сказала Ирина,умащиваясь поудобнее, насколько это было возможно в данных спартанскихусловиях.– На реалии опирается... Нет, правда, она тебя что, за нос водит?

– Глупости,– решительно сказал Мазур, опасаясь хоть на мигпредстать в ее глазах заслуживающим жалости.– Просто бывает так... Чрезвычайнозапутанные отношения, когда ничего толком не понятно, когда все тянется безмалейшей определенности... Вот и все. И причем тут мучения?

– А ты мне сделай предложение. Вдруг приму?

– Шутишь?

– А вдруг да и нет?

– Боязно,– сказал Мазур честно.– Еще подумаешь, что я, змейрасчетливый, в адмиральские зятья хочу проникнуть тихой сапой... Мы людибедные, но гордые.

– Глупости,– сказала Ирина.– Вот муженек мой дражайший и всамом деле питал те самые намерения, так что теперь я железно знаю, как онобывает с расчетливыми змеями. Только обманулся, сердешный, как раз из-за того,что батюшка изволят быть человеком старого закала. А обманувшись, впал вистерию, начала гнать – и он охотно сбег... Нет, правда, Кирилл, когда этокончится? Я только с тобой храбрюсь, а на деле мне по-настоящему страшно.Занесло дуру в романтические края...

– Скоро,– сказал Мазур.– Совсем скоро.

– Серьезно?

– Да, два-три дня, вряд ли больше...– Презирая себя занарушение строжайших предписаний, он все же спросил: – Тебе что, изшифровок не ясно?

– Не всегда. Любит Дракон тумана напускать...– Иринаповторила мечтательно: – Два-три дня... И потом – недели две сущегокурорта, сиречь возвращения домой без опасных сюрпризов... И куча ночей...

Она склонилась над Мазуром, прильнула к его губам так, чтодыхание перехватило, а мужское начало проявило себя во всей красе инесгибаемости.

Приблизившись к округлой черной дыре – входу вподводную пещеру,– Мазур посветил туда фонарем. Узкий белый луч выхватил измрака довольно широкий проход с бугристыми, неровными стенами. На первыйвзгляд, подходяще – сюда протиснулся бы не только пловец, а, пожалуй что,и грузовик мог въехать, попади он каким-то чудом под воду и сохрани тамспособность к самостоятельному передвижению. Пока что подходяще.

Он обернулся, показал большой палец страхующему Князю ижестами показал, что пойдет внутрь. Князь кивнул, пропустил между пальцамиканатик из валявшейся у его ног бухточки. Другой конец был закреплен напояснице Мазура, превратив его в некое подобие бобика на веревочке. Чтоподелать, отцы-командиры с недавних пор стали осторожничать даже там, где, навзгляд Мазура, можно было бы продолжать по-прежнему рассудочно нарушать уставыи предписания благодаря особым условиям работы...

Видимо, всю дело в том, что работа, похоже, подошла к концу.Носовая часть незадачливого фрегата старательно выпотрошена, пара центнеровзолота с редкими добавлениями драгоценных камней доставлена на корабль. ЧемуМазур, как и другие, радовался не из-за достижения цели, а потому, что этапримитивная пахота выматывала даже больше, чем иной подводный поход в условиях,максимально приближенных к боевым. Было в ней что-то от простой разгрузкивагона с цементом – когда с помощью малогабаритных «пылесосов» и«ветродуев» пловцы вскрывали сгнившие ящики и доставляли золото на твердыйгрунт, в этом нетрудно усмотреть нечто творческое, как-никак работа сложная,порой небезопасная и уж никак не монотонная. Но вот сновать, что твой челнок,буксируя к шлюзовому люку тяжеленные пластиковые мешки с желтым металлом...Точно, цемент. В товарном вагоне. Золото уже не воспринималось, как золото.Хитрюга Стивенсон лишь беглой скороговоркой обрисовал в «Острове сокровищ»труды своих героев по перетаскиванию клада на «Эспаньолу», а в них-то, как насобственной шкуре убедился Мазур, главные трудности и крылись. Все перестрелкис пиратами, если разобраться, были не более чем развлечением, веселымкарнавалом. Вот таскать мешки с золотом на горбу... Ручаться можно, не зря юныйДжим Хокинс зарекся искать клады и зажил на берегу благонамеренной жизньюскучного фермера. Еще раз это пережить – нет уж, увольте...

Он приостановился, уцепившись за выступ скалы. Поправив напоясе тяжелую кобуру с подводным пистолетом, посветил вниз. Нет,показалось – это не кусочек светлого металла, а случайная рыбешка,отчего-то неподвижно стоявшая над каменным дном. Мазур легонько шевельнулластом, и она, опомнившись, рванула у него под ногами к выходу из пещеры. АМазур медленно двинулся дальше по туннелю.

Метрах в пятидесяти отсюда покоилась кормовая часть фрегата.Все там было в точности, как рассказал Самарин: кто-то прыткий успел вволюпохозяйничать много лет назад. Судя по оставленным следам, неизвестныйловкач – или неизвестные ловкачи – ничуть не спешили. Пловцы увиделине результат погрома, а следствие неспешного, методичного обыска. Помещения, пообстановке и размерам больше всего походившие на каюты господ офицеров,обшарили настолько тщательно, что там даже не осталось никаких личных вещей. Аведь должны были быть – кто, спасаясь в шторм с терпящего бедствиекорабля, стал бы сносить в лодку многочисленные пожитки джентльменов стуманного Альбиона? Тут шкуру бы спасти... Единственное, что удалось найти,–часы с разбитым стеклом, заросшим известковой коркой циферблатом, судя по цветуи весу – серебряные, да ядовито-зеленую из-за толстой корки окисла статуэткулошади на квадратной подставке, скорее всего, бронзовое пресс-папье. Их,конечно, хозяйственно прихватили с собой в качестве вещдоков, но ведьобнаружить рассчитывали совсем другое...

Снова остановился, посветил вниз. Не раздумывая, опустилсяна дно, удержал равновесие на бугристом камне. Присев на корточки, протянуллевую руку в луч фонаря и поднял тускло отразившую электрический свет вещичку.