Пасынки Джихада - Лев Пучков Страница 7

Несмотря на сравнительно небольшой жизненный цикл (мне двадцать семь лет), за моими плечами солидный боевой путь и немало успешных операций. Как на той, так и на этой стороне…

Позже вы поймете, что я имею в виду, говоря насчет сторон, а пока — пара слов об умении управлять своей психикой.

Я ведь недаром упомянул о том, что встречал очень немного людей, умеющих на сто процентов управлять своей психикой. Хороший результат, когда человек умеет делать это хотя бы отчасти. И напротив, сплошь и рядом я наблюдал обратную картину. Например, как после особо «памятных» рейдов внешне феноменально здоровых и монументально спокойных бойцов трясет в припадке: они плачут, катаются по земле, вопят с пеной у рта или хохочут как сумасшедшие.

С точки зрения стороннего наблюдателя, этот аспект может показаться несущественным. Есть психиатры, пусть занимаются. Кто не желает к психиатру, есть транки, наркотики, водка.

Но это очень существенно с точки зрения тех, кому приходится работать рука об руку с такими людьми, которые не справляются с собой хотя бы даже частично. Это, знаете ли, чревато, непредсказуемо и очень опасно. Нам и так несладко приходится, а когда твой напарник в самый ответственный момент внезапно «слетает с катушек» — тут уж извините…

Вся эта беда имеет достаточно простое объяснение. И знать это надо не просто для общего развития, а для того чтобы правильно работать над собой.

Вкратце суть вот в чем. Инстинкт убийства заложен в каждом из нас издревле. Человек убивал направо и налево, и не потому что такой гад, а просто для того, чтобы покушать. Короче, валил все, что движется. Все — кроме представителей своего вида.

Все заповеди типа «не убий», общечеловеческие принципы и постулаты, внушаемые каждому из нас с детства, — все это полная фигня в сравнении с природным запретом, который генетически передается из поколения в поколение. «Не убей себе подобного» было заложено в основание мировоззрения хомо прямоходящего мудрой природой вовсе не в угоду каким-то там надуманным принципам человеческого общежития и гуманизма. Принципы эти появились значительно позже, и природа о них вообще понятия не имеет. В природе все устроено исключительно по принципу целесообразности. Если присмотреться повнимательнее, в природе нет ничего лишнего. Все, что существует, так или иначе взаимосвязано с другими составляющими окружающего мира и обязательно имеет какое-то практическое применение. Как в хорошо отлаженном механизме.

А просто было мало прямоходящих, вот что. Каждый — на вес золота. А факторов и условий, способствующих скоротечной кончине хомо, было хоть отбавляй. Вот природа и распорядилась: создала на генном уровне табу. Мяса вокруг навалом, колбась кого хошь, а «двуногих без перьев» — ни в коем разе!

Показательно, что питекантропы и неандертальцы — те виды homo, которые по каким-то невыясненным причинам пренебрегли этим табу и ударились в каннибализм (жрали, короче, друг друга!), очень быстро передохли, уступив место кроманьонцам, которые по сути являются нашими предками. Кроманьонцы друг друга не хавали, поэтому они и жили долго и… Нет, почитав историю, не скажешь, что долго и счастливо — какое тут, на фиг, счастье! Но факт — жили долго и нескучно.

Теперь это табу — анахронизм, потому что расплодилось нашего брата немерено и угрозы существованию вида нет.

Но табу осталось, и мы с ним живем себе помаленьку. Очень обидно, что от нашего сознания и мировоззрения это не зависит. Мы не вольны соучаствовать в этом либо, напротив, препятствовать этому. Это просто автоматически дается нам по праву родовой принадлежности к видовой группе. По сути насильственно вшивается в нашу подкорку, как идентификационный номер в фантастических фильмах.

Поэтому любого диверсанта-головореза, если только он не болен на всю голову (а такие среди нашего брата попадаются крайне редко, поскольку специфика деятельности предполагает наличие холодного здравого ума), всю его сознательную жизнь сопровождают проблемы психического характера. Не морально-нравственного — это все чушь и наносное, — а именно психического. Проблемы эти вызваны тем самым, внешне незаметным и никому не подконтрольным природным табу…

— Вот, собственно, и все. Лекция окончена.

— Ну ты… Ну вообще — профессор! Ты где всего этого набрался?!

— Да так… Отовсюду помаленьку…

— Ну, давай за это…

— Погоди, Ильяс… Ты что, хочешь сказать, что ты можешь отключать вот это… икх! Ой, блин… ну, в смысле — табу…

— Табу? Нет, это нельзя «отключить». Я же сказал, это нам неподвластно… Но можно отключить свою психику. Отключил, сделал дело — опять включил. И живи себе спокойно дальше, как ни в чем не бывало. Никаких тебе припадков, кошмаров и тому подобных заморочек…

— Никаких?

— Абсолютно.

Артур призадумался, а Ильяс покачал головой и хмыкнул.

— Извини, братишка… Но, по-моему, ты гонишь.

И смерил меня взглядом, совсем не характерным для сильно пьяного. Ильяс и Артур — оба из нашей когорты, прекрасно знают, что бывает после рейда даже с опытными бойцами.

Да, забыл сказать. Это я не просто перед вами распинался, умника из себя корчил, а действительно читал лекцию своим бойцам. Посвящал их в кое-какие детали, которые в самое ближайшее время предстоит обкатать на практике.

Нас тут шестеро. Сидим в номере дешевой гостиницы, седьмой час кряду жрем водку. Большое испытание для организма, не хуже двадцатикилометрового марш-броска с полной выкладкой.

Вернее сказать, сидим мы четверо: я, мои бойцы, Артур и Ильяс, и наш новый «кореш» Андрей. Еще двое уже давно отрубились, пластами валяются на койках. Андрей и его дружки — со Ставрополья, из казачьей станицы. Они контрактники, приехали выбивать в местной дивизии свои «боевые». Получается у них не очень, есть мысль ехать в Ростов, там вроде бы контрактники собираются проводить всероссийскую голодовку по данному вопросу.

Насчет бухла эти хлопцы очень тренированные, просто мастера. А мы даже не специалисты. Это не наш профиль. В норме не им, а нам бы давно уже валяться, но мы приняли специальный препарат. Утром нам будет очень плохо: препарат не способствует нейтрализации алкоголя, а всего лишь, если выражаться попросту, не дает организму пьянеть. То есть яд беспрепятственно всасывается в кровь и работает в полном объеме.

Но сейчас мы красавчики. Перепили могучих ставропольских казаков, скорешились с ними дальше некуда, выкачали массу полезной информации, на добычу которой в ином случае потребовалась бы как минимум неделя. Самый мелкий, но, как ни странно, самый выносливый из них — Андрей, пока не падает, но уже ничего не соображает. Сидит, уставившись в стену стеклянными глазами, временами глупо лыбится и изрекает невпопад:

— Да, еб… Это уж точно…

— Что значит — «гонишь»? Ты хочешь сказать, что не веришь мне?

— Я хочу сказать, что ты гонишь. Нет, ну ты сам подумай: захотел — отключил, захотел — включил… Ты что — аппарат, что ли?