Дикий фраер - Сергей Донской Страница 7

– Почему он среди нас ищет? – раздраженно спросила Элька. Чтобы спрятать глаза, она тоже занялась прикуриванием сигареты.

– Сказал: эта телка профессионально работала, не как шалава уличная. Ухоженная, гладкая. Фигура классная, сама высокая, как манекенщица… Слушай! – Анжела выпучила глаза. – А это не…?

– Рехнулась? – огрызнулась Элька, не дав подруге высказать догадку до конца. – Я сроду клиентов не чистила, ты же знаешь.

– Ну-ну, – произнесла Анжела с нотками сомнения в голосе. – Хорошо если так. Потому что бандюган грозился фею эту наизнанку вывернуть. И слово сдержит, он такой.

– Да хватит тебе… – Элька хотела сказать: «каркать», но вовремя перестроилась и закончила фразу иначе: —… страсти-мордасти рассказывать. Тут и без тебя тошно.

– Что тошно, то тошно…

Добавить к этому было абсолютно нечего, а потому Элька диалог скомкала, решила отмалчиваться, невеселую думу думая.

Последние новости звучали так скверно, что ни о каком походе за паспортом не могло быть и речи, если Элька желала попасть на родину, а не на тот свет. Конечно, кордон можно было пересечь в поезде и без документов – она уже не раз проделывала это, строя пограничникам глазки или наспех отдаваясь самым бдительным в заплеванном тамбуре. Но паспорт с фотографией, оставшийся у мадамихи, грозил возникновением межгосударственного конфликта, так что Элькино настроение было очень далеким от того, которое принято называть безоблачным.

На вернувшегося с бутылкой свиновода она взглянула с такой ненавистью, словно он один был виноват во всех бедах, приключившихся с ней. Налитую в стакан водку она все же выпила, стремясь заглушить в себе страх и неуверенность в завтрашнем дне.

– Налетай на закусь! – бодро скомандовал пузан, вываливая на стол новую порцию скрученных калачиком колбас и длинных остроконечных огурцов. – Давайте, девчата, подкрепляйтесь. Скоро новый заход!

Вот же хряк ненасытный! И откуда только у него силы берутся? Словно прочитав Элькины мысли, пузан похвастался:

– Свинячья кровь – мощная вещь! Здоровья у меня на пятерых бледных городских поганок хватит. А то еще печеночка сырая, свеженькая, теплая. Ее жуешь, а она дышит. Никакой виагры-фиагры не надо!..

«Сейчас меня стошнит, – тоскливо подумала Элька, краем уха слушая рассуждения эрудированного свиновода. – Меня начало тошнить давно, как только легла под первого клиента. Теперь пришло время блевать. И продолжаться это будет бесконечно долго. Пока не выблюю все воспоминания».

Совладала с собой тем не менее. Пересилила рвотные позывы, приосанилась. Вот только к колбасе притронуться так и не смогла себя заставить. Пузан это заметил, огорчился. Приставил к промежности спортивных штанов огрызок натуральных размеров и пьяно хрюкнул:

– Кусай! Попробуй дяди-Степина гостинца.

– Я на диете, – пояснила Элька с холодком в голосе. – Фигуру берегу, знаете ли.

– Да какая у тебя фигура! – пренебрежительно фыркнул пузан. – Оглобля. Ни сисек, ни задницы приличной. Вот супружница у меня – это да. Есть за что подержаться!

«Вот и тискал бы свою толстозадую бабу, – мысленно порекомендовала Элька. – Или обхаживал бы своих свиноматок, что одно и то же. Свиноматки даже предпочтительнее – сисек у них намного больше, со счета собьешься, пока все перелапаешь».

Пузан уже охладел к ней, переключив хмельное внимание на Анжелу. Во-первых, на ней даже полотенца не наблюдалось. Во-вторых, она погрудастее была, к тому же двумя жировыми складками на животе успела обзавестись. А самое главное – Анжела как раз вовсю уминала колбасу с белым батоном и на отсутствие аппетита не жаловалась.

– Тогда ты кусай, кудрявая, – распорядился пузан. Шутка казалась ему очень забавной, и он не собирался просто так отказываться от нее.

Анжела моментально прекратила жевать, хотя непроглоченная пища все равно предательски оттопыривала ее щеку. Поздно было ссылаться на диету. Но, странное дело, она не могла заставить себя потянуться ртом к съедобному имитатору пениса. Недавно обслуживала самый настоящий, а тут вдруг заартачилась.

Внимательно глядя на нее, пузан неспешно выцедил полный стакан водки, после чего его глаза стали совершенно поросячьими, бессмысленными. Призывно телепая колбаской, словно подманивая собачонку, он ждал.

Анжела посмотрела на Эльку, и мольба вперемешку с отчаянием сквозила в ее взгляде.

– Брезгуешь? – Пузан произнес эту фразу с таким же перекошенным рылом, каким оно сделалось, когда он вливал в себя водку. – Ломаешься, сучка городская? Но я тебя эту колбасу сожрать заставлю! Научу деревню уважать! На! На! На!..

Он уже держал Анжелу за волосы и тыкал огрызок в ее сжатые губы, размазывая жир по всему лицу. Ошеломленная жертва не сопротивлялась, только повизгивала негодующе, и это возбуждало пузана сильнее, чем ее нагота.

Можно было вызвать по телефону отряд быстрого реагирования, состоящий из неразговорчивых парней с бойцовскими задатками, которые умели и любили превращать раздухарившихся клиентов в вежливых паинек. Да, можно было. Даже нужно. Но Элька вдруг потеряла способность рассуждать рационально. Здравый смысл утонул в темной ярости, захлестнувшей ее всю без остатка.

Первое, что попалось ей на глаза, когда она отвела взгляд от жалкого, перепачканного лица подруги, это нож, которым пузан кромсал колбасу. Прозрачная рукоятка с вплавленными розочками сама собой оказалась в Элькином кулаке, а узкое острое лезвие мягко вонзилось в жирный бок владельца, спружинив на подвернувшемся ребре. Только слой сала и удалось проткнуть с непривычки, даже крови выступило всего несколько тягучих капель.

– Ты что? – опешил пузан. – Меня? Ножом? Ах, ты…

Лоснящаяся от колбасного жира лапища протянулась вперед и сграбастала Эльку сразу за обе скулы. Ее щеки и губы некрасиво собрались воедино. Представив себя со стороны, беспомощную, жалкую, униженную, она вскрикнула от негодования и, теряя полотенце вместе с последними остатками самообладания, пырнула обидчика вторично, вскользь задев кожу на его проворно втянувшемся брюхе.

Лапища никуда не делась, только усилила хватку. Ей на помощь поспешила вторая, с обидной легкостью обезоружившая Эльку.

– Ну, тварь, – прозвучал многообещающий голос над самым ее ухом. – Сейчас ты у меня попляшешь! Сейчас я тебе задницу на свастику порву и… Ай!

Причину прозвучавшего возгласа Элька поняла не сразу, но когда липкая ладонь исчезла, открывая доступ воздуху и освобождая кругозор, она увидела прямо перед собой озадаченную харю противника, совершенно мокрую от стекающей с головы воды. Струи постепенно меняли цвет – от прозрачного до розового, потом вдруг окрасились в ярко-алое. «Кровь, – догадалась Элька. – Но откуда? Я же целилась ему в живот!»

Потом в поле зрения сфокусировалась Анжела, стоящая над тяжело поникшим пузаном. В правой руке она сжимала горлышко разбитого вдребезги казенного графина. Голая, растрепанная, с перепачканным лицом, она часто дышала, очень напоминая ведьму, только что завершившую какую-то дикую обрядовую пляску.