Предательская западня - Валерий Рощин Страница 7

– Тогда мы уже опоздали.

В ответ на неприятное предположение старый вояка поморщился, распрямился, бросил на стол линейку. И все же возразил:

– Радиограмма в Итум-Калинский погранотряд по моей просьбе послана без промедления – еще вчера; сразу после сообщения из Шароя. Пограничники пообещали усилить наряды и наблюдение за северными секторами.

– Небольшой шанс на удачу всегда имеется, – выдавил Бельский улыбку, дабы подбодрить расстроенного Ивлева. – Во-первых, Касаев тащит с собой гражданского мужика, не приспособленного к горным переходам. А во-вторых, он наверняка просчитывает наши действия.

– Вот-вот! – воодушевился тот. – И поэтому я рассматриваю два варианта: либо он двинется в родовое село – попытается сдаться там, либо направится кратчайшим путем в Грузию. Ибо в Дагестан после недавних событий соваться рискованно.

– Согласен. Итак, когда вылетает вертушка?

– Через два часа.

– Ого!… – не сдержал удивления офицер спецназа, – даже пожрать перед дорожкой не успеем.

– Вас покормят прямо на аэродроме – я распоряжусь. По пути до пограничной заставы тебе надлежит забросить несколько своих ребят вот сюда… на окраину села Асланбек-Шерипово. Пусть они возьмут на контроль вероятное появление и сдачу Касаева. И вот еще что, Станислав… С вам напросились лететь двое гражданских – журналистка и оператор с телевидения. Баба – гражданка Великобритании. Разрешения и прочие визы от командования имеются…

– Не понял! – опешил от неожиданности, собравшийся покидать кабинет подполковник. – В операции, что ли со мной будут участвовать?!

– Не-ет… Англичане намерены снимать документальный фильм о наших пограничниках. Так что вам только до заставы вместе, а дальше пути-дорожки разойдутся.

– Слава богу, – с облегчением вздохнул спецназовец и, поднявшись, расправил затекшие плечи.

– Да и… спросить тебя хотел… – как-то нерешительно начал Павел Андреевич, избегая смотреть собеседнику в глаза, – с женой-то отношения не наладились?

Бельский вздохнул:

– Время нужно, чтобы наладить. Время. А его ни черта нет.

– Понимаю… И обещаю посодействовать после окончания операции – сам лично выхлопочу отпуск, – пожимая руку, бормотал генерал. Затем предпочел сменить щекотливую тему: – О моем предложении, Станислав Сергеевич, думал?

– Думал, Павел Аркадьевич. Но решения пока не принял.

– Ладно. Не прощаюсь. Минут за пятнадцать до вылета подъеду на аэродром – подвезу боевое распоряжение для группы…

* * *

Ровно через два часа пятнистая, зелено-коричневая "восьмерка" оторвалась от бетонной площадки; несколько секунд повисела, словно оценивая вес набившихся в ее чрево пассажиров и, важно задрав хвост, стала разгоняться, плавно набирая высоту. Через минуту винтокрылая машина подвернула влево и взяла курс на юг…

Денек был отличный – на небе ни облачка, яркое солнце, слабые дуновения приятного ветерка; на равнине устойчивая и почти летняя температура – плюс девятнадцать. Конечно, горы встретят совсем иной погодой: солнце будет слепить глаза; ветер усилится; тепло сменится прохладой, а ночью почти зимним холодом… Все это хмурый подполковник хорошо знал.

Группа состояла из одиннадцати человек, включая самого Бельского. Вторым офицером на задание пошел Бес – капитан Юрий Сонин, которого он частенько назначал на время операций своим заместителем. Присутствовал в группе и прапорщик, но ему надлежало остаться с тремя бойцами у села Асланбек-Шерипово. Остальные были контрактниками. "Семь человек. Более чем достаточно, – решил подполковник, – для того чтобы отловить одного отморозка".

Четверо спецназовцев устроились на откидных сиденьях ближе к корме. Еще двое расположились в обнимку с набитыми амуницией, сухпаями и боезапасом десантными рюкзаками на полу возле желтой топливной бочки. Сам Станислав обосновался в середине салона и поглядывал в круглый иллюминатор…

Оператор – гражданский молодой мужчина лет тридцати с аккуратно подстриженной узкой бородкой, занял ближайшее к пилотской кабине откидное кресло. На коленях он бережно держал большую зачехленную камеру. Одет он был в джинсовый костюм и при знакомстве с Бельским представился сотрудником одного из центральных телеканалов.

Журналистка сидела рядом; с интересом взирала на происходящее и частенько задавала вопросы русскому коллеге.

Между спецназовцами и гражданскими уселись два молоденьких пограничника. И этот "довесок" привез на "уазике" генерал, повелев прихватить до заставы – пацаны только что окончили специальные курсы ФПС и следовали к месту постоянной службы.

Подполковник поправил жилет с торчащими из кармашков автоматными магазинами и прикрыл глаза. Лететь предстояло долго – около часа, если считать короткую посадку у села. А ближайшая застава к предполагаемому маршруту Касаева, ежели он намылится шагать в Грузию – в ста двадцати километрах от Ханкалы…

Станиславу Бельскому было тридцать шесть лет, и почти двадцать из них он носил военную форму. Жизнь хоть и не баловала, да пенять не приходилось – сам с интернатской скамьи мечтал об армии, и поступать в институты не планировал. В последний год пребывания в интернате скоренько прошел все комиссии, а в означенный срок добровольно отправился в военкомат, желая определиться в десантуру. Попасть в элиту удалось без проволочек – здоровьем и мышцами бог не обидел. И вдруг через год нелегкой службы заместитель командира по воспитательной работе огорошил вопросом: не хочет ли он попытать счастье – сдать экзамены в Рязанское высшее военное училище?

Стас без колебаний согласился связать жизнь с армией, с десантными войсками. Получив же офицерские погоны, командовал взводом, затем ротой… В девяностых пару раз побывал в Грозном – прошел "обкатку", а семь лет назад судьба забросила в Ставропольский край – в отряд специального назначения. Всего шестьдесят человек личного состава и неизмеримый диапазон выполняемых задач. С тех пор и мотался на Кавказ, точно на работу – то ликвидировали главарей банд, то перехватывали караваны…

Однако нынешние командировки не шли ни в какое сравнение с тем, что довелось увидеть в девяносто шестом. После уличных боев в Грозном, когда "коробочки" с жутким хрустом давили черепа и наматывали на траки кишки убитых славян и чеченцев, он возвращался в гарнизон под Смоленском опустошенным, с выхолощенной душой; по две недели не мог ни есть, ни пить; спал короткими урывками. Потом привык, да и война переместилась в горы и леса, приняла очаговый характер. А ныне и подавно подошла к логическому завершению – короткие операции по ликвидации остатков былых бандитских формирований случались все реже и реже.

Бельский был выше среднего роста, темноволос; щетину со смуглого лица сбривал редко – только перед встречей с высоким начальством. К тому же некрасивый треугольный шрам пониже рта – память об осколке гранаты, под бородой не слишком бросался в глаза. Разговорчивостью Станислав не отличался; в общении был разборчив, предпочитая множеству приятельских отношений дружбу с тремя давними и проверенными сослуживцами.