Неугодный президент - Максим Шахов Страница 7

– О господи, Джек! А в Мексику-то тебе зачем тащиться ради этого? В Колумбии, что ли, укромных мест мало?

– В какую Мексику, Сид? Я имею в виду полуостров на севере вашей долбаной Колумбии!

– Я понял. Только он называется не Гвадалахара, а Гуахира, Джек. Но тебе, я так понимаю, это все равно…

– Ну извини! Не могу же я выучить наизусть всю карту Колумбии! Так как, Сид? Сможешь это организовать?

– О господи! А куда я денусь? Только пообещай мне одну вещь, Джек…

– Какую? – насторожился Мейер.

– Что ты не будешь мне звонить с Гуахиры по ночам. Обещаешь, Джек?

– Да.

– Не слышу!

– Да, Сид, я тебе торжественно обещаю и клянусь Сан-Хуаном, Сан-Педро, Сан-Себастьяном, Санта-Моникой, Санта-Мартой, Санта-Каролиной и прочими многочисленными святыми этой замечательной страны, что если ты организуешь мою переброску на Гвадала… то есть на Гуахиру, я перестану звонить тебе по ночам!

– Аминь! – вздохнул Сид. – Мне очень хочется тебе верить, Джек, настолько, что я теперь немного посплю с твоего разрешения, а потом с самого утра займусь организацией твоего перелета…

– Только… – быстро сказал Мейер.

– Я все помню, Джек! Маршрут пройдет над районами Колумбии, которые контролируются властями и на которых нет ни «фарковцев», ни наркоторговцев, ни прочих революционеров…

– Спасибо, Сид! Я твой должник. Я толком не помню, что я тебе наговорил днем, но если там было что-то, что ты мог истолковать превратно, в смысле трактовать таким образом, что…

– Пошел в задницу, Джек! Я тебе перезвоню завтра, как все организую! – быстро проговорил Сид и отключил связь.

– Спокойной ночи! – хмыкнул Джек и положил телефон на тумбочку.

Звонить Анхель было бы свинством, но спать Джеку не хотелось. Поэтому он потянулся к бутылке и налил из нее в стакан на три пальца виски. Виски ему тоже не хотелось, просто в такой дозе напиток должен был подействовать как снотворное.

Выпив, Джек перекурил, потом сходил на кухню вымыть стакан и почистил зубы. Расстелив постель, он разделся, выключил свет и вытянулся на кровати. Засыпая, Джек едва заметно улыбался в темноте. Придуманный им вчерне план был весьма недурен. Настолько, что в очень скором времени в Латинской Америке должно было стать на одного президента меньше…

Теофило снял трубку и выслушал доклад. Потом быстро посмотрел на Логинова:

– Они вышли из номера и спускаются вниз!

– В ресторан, наверное… – пожал плечами Виктор, но Теофило покачал головой.

– Она, в смысле твоя Пилар, с сумкой! Не женской, а довольно большой, через плечо! И переоделась в брюки и туфли на низком каблуке…

– Это уже интересно! – кивнул Виктор. В этот момент у него зазвонил телефон. Глянув на дисплей, Виктор увидел, что вызывает его на связь Сергей Андриянов, и быстро ответил: – Да, Серега! Ну что у тебя там, все нормально?

– Уже да, товарищ полковник!

– А что было не так?

– Замначальника резидентуры, как я ему доложил, что лечу в Аргентину, сперва сказал, что только через его труп! Но потом из Центра пришла шифровка, и он даже обрадовался! И помог мне билет забронировать… Только прямых рейсов на Генераль-Рока из Боготы нет, товарищ полковник. Так что я лечу сперва в Буэнос-Айрес.

– Когда?

– Через два с половиной часа!

– Ясно. Тогда все. Отзвонишься, как пройдешь регистрацию.

– Есть, товарищ полковник!

– И карточку посмотри, тебе должны ее пополнить, чтоб ты там не просил милостыню в Буэнос-Айресе!

– Я уже посмотрел, товарищ полковник! Все в порядке! Деньги на счет пришли!

– Ну тогда все… – Отняв трубку от уха, Виктор увидел, что Теофило, стоя у открытого шкафа для одежды, примеряет большую кепку. – У нас что, дефиле?

– Вроде того! – кивнул кубинец.

– Ты что, хочешь сказать, что мы едем за ними?

– Точно! – снова кивнул Теофило. – Я чувствую: они что-то задумали! Тебе тоже надо замаскироваться, Виктор!

Известие о том, что Джек покидает съемную квартиру, весьма опечалило ее хозяйку, которая представлялась как Инмакулада Паскуаль, вьюда де Молина. В переводе с испанского это означало, что ее бывший муж Молина переселился в мир иной. Несмотря на это, а может, наоборот, благодаря, сеньора Паскуаль выглядела очень бодренько в свои шестьдесят с хвостиком. Времени болтать с ней по душам у Мейера, правда, не было, однако сеньора Паскуаль все равно немало гордилась своим квартирантом.

Заполучить в постояльцы профессора естественной истории для забытого Богом Пуэрто-Нариньо было великим делом. Впрочем, от рыданий сеньора Инмакулада Паскуаль воздержалась, за что Джек Мейер был ей весьма признателен. Без четверти двенадцать дня они очень мило распрощались возле крылечка, и Мейер со своей внушительной сумкой, закинутой на плечо, отправился к пристани. Метров через десять он оглянулся. Сеньора Инмакулада махнула ему платочком, Джек в ответ помахал рукой.

До пристани он добрался без происшествий, за три или четыре минуты. Там его уже поджидал на лодке абориген, которого звали Раулем. Джек Мейер подошел к лодке и опустил на сиденье свою сумку. Рауль хотел было отплыть, но Джек его остановил:

– Пока не надо!

Джек прошелся по пристани с засунутыми в карманы брюк руками, окинул ленивым взглядом еще не очень широкую в этих местах Ориноко и потянулся за сигаретами. Прикурив, он посмотрел на часы. И тут же в небе послышалось легкое жужжание. Джек повернул голову. Жужжание усилилось, и вскоре в небе над Ориноко возник небольшой самолет.

Сбросив скорость, он пролетел над пристанью на юг, после чего развернулся и начал снижение. Мейер тем временем докурил сигарету и подошел к лодке.

– Отплываем, сеньор? – снова спросил Рауль.

– Да, – кивнул Мейер, забираясь в лодку. – Но только после того, как сядет самолет.

Рауль кивнул, отвязал конец веревки и уселся на свое место. Небольшой гидроплан на базе одномоторной «Сессны» снизился к самой воде и ловко зацепился за нее своими опорами-поплавками. Внимательно следивший за посадкой Джек почувствовал невольное облегчение. Управлявший гидропланом летчик явно был опытным профессионалом.

– Поплыли! – велел он аборигену. – Самолет должен остановиться напротив пристани.

Рауль кивнул и взмахнул веслами. Лодка отчалила от пристани и направилась к середине Ориноко. Сбросивший скорость после приводнения гидроплан без излишнего лихачества поравнялся с пристанью. Двигатель наконец умолк, переднее окно кабины открылось, и из него выглянул смуглый черноволосый мужчина. Он был довольно молод – лет двадцати пяти.