Разрешение на штурм - Сергей Москвин Страница 7

– Патологоанатомическую экспертизу? – медленно повторила за Егоровым Ирина.

– Да, Ирина Константиновна. И я прошу вашего согласия на ее проведение.

– Я должна что-то подписать? – глядя как будто сквозь него, спросила Ирина.

– Да.

Егоров вынул из папки, которую держал в руках, бланк и вместе с авторучкой протянул его дочери Корчагина. Ирина, не глядя, подписала:

– А как долго это займет?

Егоров заметил, что ее губы начинают дрожать все сильнее, и поспешил ответить:

– Максимум два-три дня. Я позвоню вам и сообщу, когда вы сможете забрать тела ваших родных. Или, чтобы не затруднять вас, мы можем сами доставить тела на панихиду. Вы только скажите, куда.

Слова Егорова оборвали в душе девушки какую-то струну. Она больше не могла сдерживать рыдания. Из-под ее очков показались слезы.

– Я... я не знаю.

– Мы обсудим это дома, – быстро ответил Алексей и обнял рыдающую девушку.

– Простите, Ирина Константиновна, что своей беседой причинил вам боль, – виновато произнес Егоров. Достав из кармашка папки свою визитную карточку, он протянул ее рыдающей девушке. – Здесь все мои телефоны. Если вам что-то понадобится, звоните в любое время. А я, как и обещал, позвоню вам, как только будет закончена экспертиза.

Девушка продолжала безутешно рыдать. Егоров решил, что она даже не слышала его.

– Да-да, конечно, – ответил за Ирину Алексей.

5 мая – вторник 17.05

Ирина не помнила, как очутилась дома. Если бы не Алексей, она, наверное, вообще не добралась бы от аэропорта домой. Сидя в старомодном кресле, она обвела взглядом гостиную отцовской квартиры. Теперь она уже никогда не будет чувствовать здесь себя как дома. Здесь они принимали гостей, и здесь же, хотя бы раз в неделю, вся семья собиралась за общим столом. Здесь любил играть Данил, когда вместе с Ольгой приходил к ним в гости. Дальше по коридору располагались спальня родителей, рабочий кабинет отца и сначала общая с сестрой, а когда Ольга стала жить отдельно, то уже только Ирина комната. Ничего этого уже нет! Нет ни родительской спальни, ни отцовского кабинета! Потому что какой-то малограмотный египетский водитель три дня назад оборвал жизни самых родных людей и растоптал ее собственную жизнь! Ирина упала лицом на подлокотник кресла и, больше не пытаясь сдерживать душащие ее рыдания, горько, по-детски, расплакалась.

– Тише, тише. Успокойся, – прорвались сквозь ее всхлипывания чьи-то слова.

Так в далеком детстве ей говорила мама! Ирина вскинула голову. Но перед ней стояла не мама, а Алексей.

– Выпей, – настоятельно сказал он, протянув рюмку.

– Что это?

– Коньяк, самое действенное успокоительное, – пояснил Алексей и добавил: – Я уже выпил. Тебе тоже надо.

Ирина отвела глаза в сторону и увидела стоящую на столе, возле серванта, распечатанную бутылку армянского коньяка. Эту бутылку подарили отцу его коллеги по институту. То, что Алексей по-хозяйски распоряжается подаренными отцу вещами, покоробило Ирину. Тем не менее она взяла протянутую рюмку и залпом опрокинула ее в рот.

– Тебе-то с чего успокаиваться? Ты ведь без ума был влюблен в Ольгу.

Алексей поджал губы.

– Ты кое-чего не знаешь, – произнес он, не глядя на нее. – Вернее, самого главного. Ольга была беременна от меня.

– Беременна? – глаза Ирины округлились.

– Да, уже восемь с половиной недель, – тихо произнес он и вдруг, схватив со стола наполненную рюмку, так же резко, как Ирина опрокинул ее в рот. – Так что в Египте я потерял не только любимую женщину, но и своего ребенка, – закончил он, припечатав пустую рюмку к столу.

Ирина почувствовала, что слезы вот-вот снова хлынут у нее из глаз. Как бы она ни относилась к приятелю сестры, но он тоже заслуживал сочувствия. Она считала, что Алексей переживает лишь из-за того, что не смог стать зятем академика Корчагина, а оказалось, что его собственное горе ничуть не меньше, чем ее. Ирина поднялась с кресла.

– Налей еще.

Он налил обе рюмки до краев, и они молча выпили. Ирина осторожно коснулась пальцами его плеча:

– Прости меня. Я ничего не знала.

Он вздрогнул от ее прикосновения и, запрокинув голову, в отчаянии воскликнул.

– Почему я не поехал вместе с ней?! Почему отпустил ее с нашим ребенком одну?! Все работа, работа. Надо было бросить все к черту! Если бы я только был там вместе с ней! Я бы помог! Я бы вытащил ее из машины! Спас и ее, и ребенка, и всех остальных!

Ирина молчала. Ей самой постоянно приходили в голову те же самые мысли.

– Зная о твоем ко мне отношении, Ольга не хотела говорить о своей беременности. Все ждала подходящего момента. Она и тебя звала с собой в надежде, что эта поездка поможет нашему примирению.

Ирина закусила губу. Сестра действительно как-то обмолвилась в разговоре, что и ей не мешало бы съездить на майские праздники в Египет развеяться. Но нужно было помочь профессору перед предстоящей экзаменационной сессией, и она отказалась. Ольга восприняла ее отказ довольно легко, как вообще легко относилась к жизни. Ирина решила, что своим отказом не особенно огорчила сестру. А оказывается, Ольга так надеялась, что она поедет вместе с семьей. Ужасно, но уже ничего нельзя изменить.

– Я согласился с Ольгой. Надеялся, что за эту поездку ты сможешь лучше узнать меня, и тогда, возможно, твое мнение обо мне изменится. Но ты отказалась поехать. Потом на меня навалилась работа. В общем, все Ольгины планы нарушились, – Алексей безнадежно махнул рукой. – И теперь совершенно чужие и посторонние люди в пьяных разговорах за бутылкой водки будут трепать Ольгино имя и имя Константина Александровича.

– Что ты такое говоришь?! – с болью в голосе воскликнула Ирина, услышав его последние слова.

– Ну, как же, – обреченно вздохнул Алексей. – Ведь патологоанатомическая экспертиза обнаружит факт Ольгиной беременности. Полковник, который сегодня подходил к нам, доложит об этом в своей конторе. Вот и пойдет гулять по ФСБ сплетня о разгульном поведении дочери академика Корчагина, которая, живя без мужа с одним ребенком, нагуляла от кого-то второго. Заодно и Константина Александровича грязью обольют.

– Ты... ты... – после слов Алексея Ирину бросило в жар, стало трудно дышать. – Ты уверен, что они так поступят?

– Еще бы, – Алексей горько усмехнулся. – Думаешь, гэбэшники забыли, как Константин Александрович за Сахарова заступался, когда его все КГБ травило? О-о, эти люди ничего не забывают и не упустят случая, чтобы отомстить Константину Александровичу, – закончил он, выразительно покачав головой.

– Я не позволю им измываться над Олей и папой! – давясь слезами, выкрикнула она.