Убрать слепого - Андрей Воронин Страница 7

* * *

Азат Артакович прибыл на место встречи минута в минуту и теперь пребывал в немалом раздражении, поскольку человек, с которым он должен был встретиться, имел наглость опаздывать. То, что человек этот носил полковничьи погоны и считал себя шишкой на ровном месте, Азата Артаковича совершенно не волновало: для него это был просто очередной вор и спекулянт, у которого было то, в чем в данный момент нуждался Азат Артакович.

Телохранитель в длинном черном пальто мерз снаружи, внимательно оглядывая улицу в оба конца и постукивая каблуком о каблук, чтобы согреться. Снег, валивший три дня подряд, наконец перестал, с очистившегося неба вовсю светило морозное солнце, и телохранитель поочередно прикрывал то одно, то другое ухо ладонью в тонкой кожаной перчатке.

– Не хочет шапку надевать, э? – добродушно сказал Азат Артакович водителю, кивая в сторону замерзшего телохранителя. – Отморозит последние мозги, что делать будет?

– На базар пойдет, – подобострастно хихикнул его собеседник, – деньги есть, ума не надо.

– Зачем на базар? – не понял Азат Артакович.

– Мозги покупать, – пояснил водитель. – Коровьи. Может, человеческие попадутся – кто их знает, этих русских.

Азат Артакович рассмеялся и похлопал водителя по спине.

– Шутка, э? – сказал он.

– Шутка, – подтвердил водитель.

Азат Артакович откинулся на мягкую кожаную спинку сиденья и посмотрел на часы. Золотой «ролекс» мягко блеснул из-под угольно-черного рукава пальто. Раздражение улетучилось – Азат Артакович был горяч, но отходчив, да и полковник пока опаздывал всего лишь на пять минут.

Пять минут по московским меркам – не опоздание, тем более, в такой гололед.

Азат Артакович поудобней устроился на сиденье, извлек из кармана пальто сигару в алюминиевом футляре и неторопливо свинтил колпачок. Припаркованный в двух минутах езды от Красной площади «ягуар» мерно клокотал двигателем на холостом ходу – Азат Артакович любил, чтобы в салоне было тепло, и давно уже перешагнул ту грань, за которой человека перестают волновать такие глупости, как цены на бензин.

Впрочем, если покопаться в памяти, получалось, что по ту сторону этой зыбкой черты он никогда и не был – бедность для него была и навсегда останется не бедой, а одним из самых страшных пороков. «Если у тебя нет денег, – любил повторять он, – значит, ты просто не хочешь их зарабатывать. Ждать, когда тебя накормят с ложечки, конечно же, проще, только это не по мне. Я свои деньги зарабатываю в поте лица. Тебе понятно, э?» После этого он обычно вручал просителю двадцать долларов и отправлял того восвояси. Вторично к нему никто не обращался.

Он понюхал сигару, с удовольствием втягивая трепещущими ноздрями аромат хорошего табака. Водитель предупредительно щелкнул зажигалкой. Азат Артакович неторопливо срезал кончик сигары специальными ножничками и погрузил ее в ровное оранжевое пламя. Конец, сигары зарделся, Азат Артакович сделал глубокую затяжку и немедленно разразился надсадным кашлем.

– Слушай, что такое? – утирая навернувшиеся на глаза слезы, пожаловался он водителю. – Никак не могу привыкнуть к этой дряни. Пахнет хорошо, а курить совсем нельзя. Почему так, э?

Водитель не успел ответить – позади «ягуара» припарковался грязно-белый "мерседес " – универсал – из тех, что в народе метко прозваны «чемоданами».

Телохранитель напрягся, отпустил свое ухо и сделал шаг в сторону подъехавшей машины, запустив правую руку за лацкан пальто. Азат Артакович поморщился – он не любил старых машин, совершенно справедливо полагая, что им самое место на свалке.

Из «мерседеса» вышел седовласый, крепкий еще мужчина в длинном кожаном плаще, возраст которого был вполне сопоставим с возрастом «мерседеса».

Взглянув на этот плащ, Азат Артакович поморщился вторично – такие носили лет пятнадцать назад. Видимо, расцвет благосостояния полковника Караваева был уже позади, хотя Азат Артакович уже привык с недоверием относиться к таким вещам, как одежда – русские сплошь и рядом валяли дурака, прибедняясь и строя из себя идиотов, причем так убедительно, что немало бедолаг, попавшись на эту удочку, в одно прекрасное утро обнаруживали, что раздеты до нитки и пущены по миру.

Он сделал знак телохранителю, и тот отступил с дороги, пропуская полковника к «ягуару».

– Иди погуляй, дорогой, – сказал Азат Артакович водителю, и тот безропотно полез наружу.

Телохранитель предупредительно открыл перед полковником дверцу «ягуара», с легким удивлением окинув взглядом его потертый кожаный плащ и старомодную шляпу с узкими полями. Полковник нырнул в пахнущий дорогим одеколоном и хорошим табаком кожаный салон и опустился на сиденье рядом с хозяином автомобиля.

– Я полковник Караваев, – представился он.

– Знаю, дорогой, – сказал хозяин. – Видел твою фотографию. Азат Артакович я, слышал, э?

– Слышал, – кивнул полковник. – Наш общий знакомый отзывался о вас очень лестно.

– Не забыл, э? – усмехнулся хозяин. – Хороший парень, большие дела вместе делали.

– Что вас интересует? – спросил полковник.

– А что у тебя есть? Меня многое интересует.

– А у меня многое есть.

Он не лгал. Полковник Караваев в данный момент отвечал за списание и утилизацию имущества и вооружения расформированного два месяца назад мотострелкового полка, и потому у него действительно было множество вещей, которые могли всерьез заинтересовать такого солидного покупателя, как Азат Артакович. Краем уха полковник слышал, что этот толстый армянин сидит в Москве уже второй год и партиями скупает оружие и обмундирование прямо под носом у ФСБ, не боясь ни черта, ни дьявола. Что он делает со всем этим добром, полковник не знал и знать не хотел. Возможно, толстяк перепродавал его с большим наваром, а может быть, армяне втихую готовили какой-нибудь новый Карабах – это были их проблемы, полковника же в данный момент более всего интересовали деньги. Триста сорок второй мотострелковый был не первым подразделением, чьим имуществом занимался полковник Караваев, и ржавый «чемодан» вместе с кожаным плащом, купленным черт знает когда и никак не желавшим снашиваться, служил, конечно же, исключительно для отвода глаз – шиковать по эту сторону государственной границы полковник не собирался. Который уже год благополучно буксовавшая военная реформа пока что приносила ему стабильный доход, но он понимал, что это не может продолжаться вечно, и давно уже присматривал себе симпатичный особнячок где-нибудь в Бельгии или, чем черт не шутит, в самой Швейцарии. Дражайшая половина Анна Евгеньевна может отправляться ко всем чертям со своими платиновыми париками и карликовым пинчером, которого полковник уже лет пять страстно мечтал удавить голыми руками. Главное, не упустить момент, когда запахнет жареным, и без колебаний рвануть за бугор.

– Автоматы? – беря быка за рога, спросил Азат Артакович. Полковник кивнул.