Тот самый калибр - Сергей Самаров Страница 7

Второй вариант был маловероятен, тем не менее сбрасывать его со счетов тоже было нельзя. Кто-то хотел, чтобы меня застали в квартире Мальцевой и обвинили в ее убийстве. Тогда становится объяснимым и вызов оперативной бригады. Рассчитали время, проследили, когда я буду рядом, и позвонили так, чтобы патруль застал меня здесь.

Мне захотелось этот звонок услышать самому. Хорошо, что в полиции все звонки на «02» в обязательном порядке записываются. И потому из агентства я поехал не домой, а в городское управление внутренних дел, где уговорил дежурного найти эту запись. Он не долго возился с компьютером, благо время было точно указано в журнале регистрации, и включил мне запись для прослушивания.

Звонила, вне всякого сомнения, совсем не та женщина, что говорила со мной от имени Мальцевой. Представилась соседкой. Она собралась в магазин и хотела спросить у Мальцевой, не нужно ли ей чего. Дверь своей квартиры Мальцева, оказывается, закрывает только на ночь. Соседка зашла и все увидела. При этом сильно испугалась за себя. Мальцева уже многократно говорила, что ее хотят убить. Но не говорила, кто и за что. В полицию соседка позвонила со своего домашнего телефона. Звонить с телефона Мальцевой побоялась. Страшно показалось находиться в квартире, где только что убили человека. Соседка была, видимо, очень разговорчивой, возбужденной по понятной причине, но все объясняла внятно, продуманно. У меня в голове промелькнула мысль, что люди обычно сообщают о страшном происшествии не так.

При мне капитан Колбасников к соседке еще не ходил. Но пойти должен был обязательно. Он получил все подробные данные о звонке с вызовом оперативной бригады. И потому мне пришлось еще подниматься в уголовный розыск, чтобы навестить Колбасникова.

На лестничной площадке, когда я подошел к дверям на этаж, навстречу мне попался старший лейтенант Юровских. Оперативно-разыскной отдел располагается на одном этаже с уголовным розыском, только в другом крыле. Видимо, старший лейтенант ходил к себе в кабинет, хотя официально он в связи с похоронами, которые должны были состояться сегодня, ушел, видимо, в краткосрочный отпуск.

Старший лейтенант поздоровался со мной, как с уважаемым знакомым. Я этому не удивился и ответил тем же. Весь отдел криминальной полиции меня знает. А я этот отдел знаю только в лицо. Мысленно я уже просчитал время. По идее после похорон Юровских успевал приехать в свой двор, совершить убийство, а потом отправиться в арендованное кафе на поминки. Но это, согласно моему временному графику, получалось только в том случае, если патологоанатом Василий Васильевич ошибается и мне звонила в самом деле Лидия Владимировна Мальцева. Если Василий Васильевич прав, то Юровских в момент убийства находился на кладбище. Обычно тело опускают в могилу в промежуток между половиной второго и двумя часами.

Задавать вопросы старшему лейтенанту я не стал. Во-первых, для этого существует капитан Колбасников и следователь следственного управления Следственного комитета, который ведет дело параллельно. Во-вторых, лестничная площадка — вообще плохое место для допроса: здесь постоянно кто-то мелькает. В-третьих, мне никто не поручал вести это расследование. В-четвертых, я просто по-человечески сочувствовал старшему лейтенанту Юровских, на которого сразу обрушилось столько бед. В дополнение его мать лежала в тяжелом состоянии и жила, как говорили, на одних лекарствах.

И внешне сам Виктор вызывал у меня симпатию. Он был человеком, которого даже подозревать не хотелось, поскольку он еще не приобрел характерного ментовского самодовольного взгляда и выглядел вполне приличным человеком, особенно в гражданской одежде, в которой сейчас и был. Мне парни с такими лицами всегда симпатичны. И потому, обменявшись несколькими короткими приветственными фразами, мы разошлись. Но вот мимо кабинета капитана Сани я пройти не смог. Постучал и вошел.

Радимова сидела за компьютером и училась печатать всеми пальцами по методичке, которую я ей принес из шифровального отделения разведуправления округа. Я верил, что при ее упрямстве и упорстве методичка может оказаться полезной и капитан Саня не будет тратить целые ночи на набор документов. Ночью спать полагается. Независимо от того, с кем — с котом Шлягером или с открытой форточкой.

— Как дела? — спросил я.

— Домой идти думаю. Ты ко мне?

— К Колбасникову.

— Тебя подождать?

— Не надо. Я неизвестно насколько еще задержусь.

— Тренировка не отменяется?

— Нет. Но на всякий случай позвони перед выходом… Вдруг задержусь…

Я аккуратно закрыл дверь и двинулся дальше по коридору. Кабинет Колбасникова располагался через два кабинета от апартаментов капитана Сани. От Колбасникова доносились звуки гитары и женский голос. Похоже на праздник. Я постучал, услышал приглашение и вошел.

Никакого праздника не было. Капитан сидел за компьютером. Стандартная клавиатура лежала отдельно на рабочем столе, а перед Колбасниковым располагалась клавиатура мультимедийная, со встроенными колонками и еще какими-то прибамбасами. Видимо, из дома принес или купил.

В дисковод компьютера был вставлен диск. Играла гитара, под которую женский голос пел о том, что пришла весна и люди, как каждую весну, ждут перемен. Судя по виду, Колбасников был настроен на лирический лад. Глядя в мои прозаически скучные глаза, он спросил:

— Скажи мне, капитан частного сыска, ты чего весной ждешь?

Мы с ним, вообще-то, на брудершафт не пили, но капитан старательно желал разговаривать со мной на «ты». Это не армейская, это ментовская привычка. Но мне приходилось под нее подстраиваться, поскольку я вынужден был постоянно сотрудничать именно с ментами.

— Весной?

— Весной. Каждую весну…

— Естественно, лета…

— А летом?

— Осени.

— Ну, а осенью?

— Не весны же… Зимы, естественно. А зимой снова весны. И так далее, по порядку. Заново не начинать? Поймешь? Если желаешь, могу написать и даже подписаться.

— Пойму. Меня в детстве сообразительным считали. Иногда и сейчас еще что-то соображаю. Ты по делу или как?

— Я не пью, потому «или как» не захожу ни к кому. Ты развлекаешься? Тогда слегка помешаю, если не возражаешь.

— Я на работе не развлекаюсь. Пытаюсь понять, что за человек была убитая.

— Каким образом?

— Она же пела. И даже диски записывала. Самодеятельно, правда, тем не менее. На свои слова пела песни. Вот слушаю… — Он протянул мне пластмассовую коробку из-под компакт-диска с выведенной, видимо, на фотопринтере этикеткой, с которой смотрела Лидия Мальцева.

— Это она поет? — спросил я, кивнув на компьютер.

— Она.

Это был совсем не тот голос, который мне звонил и приглашал спасти от топора убийцы. О чем я сразу же сообщил Колбасникову. Он не удивился.

— Да. Уже есть заключение судмедэкспертизы о времени смерти. За два часа до нашего прихода. Но сам звонок, мне сдается, должен нас насторожить. Что-то с ним не совсем понятно. Ты номер не записал?