Халхин-Гол. Граница на крови - Александр Тамоников Страница 7

— Ты понял меня?

— Так точно! Один вопрос разрешите?

— Давай свой вопрос.

— Пополнение будет?

— Придется дать тебе людей, но учти, у меня в Номане не полк и даже не батальон, а всего один резервный взвод охранения. Есть бронемашины, но посылать их к тебе не вижу никакой необходимости. Насчет солдат решим вопрос. Что еще?

— Боеприпасы.

— Что сможем, подбросим. Все?

— Так точно!

— Жду рапорт. Конец связи!

— Конец. — Гандориг взглянул на военного советника и спросил: — Ты ведь понял смысл нашего разговора?

— Да.

— Я должен подтасовать факты!

— А иначе, Амгалон, ты можешь загреметь под трибунал. Начальник отряда этим рапортом выгораживает тебя. В конце концов, мы же не знаем, какие потери понесли японцы? Может, ровно такие, как сказал Гэлдэр?

— Составлю рапорт и отправлю посыльных.

— Ну а я попытаюсь дозвониться до главного военного советника. Из отряда вряд ли стоит ожидать пополнения боеприпасов, которое крайне необходимо.

— Это так!

— И еще подумай, не выдвинуться ли нам на восточные высоты, откуда атаковали японцы.

— Но это же нарушение границы!

— А разве японцы не нарушили ее?

— Это требует согласования с тем же начальником отряда.

— Согласовывай.

Начальник заставы сел за стол, стоявший в штабной палатке, а военный советник подошел к связисту и сказал:

— Попробуй связаться с главным штабом.

— Кого запросить?

— Главного советского военного советника комбрига Кочанского или любого его заместителя.

— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант!

На то, чтобы выйти на главный штаб, у сержанта Карандана ушло минут десять. Он упорно пробивался туда через коммутаторы пограничного отряда и управления и наконец протянул трубку советскому военному советнику.

Тот принял ее и сказал:

— Я старший лейтенант Шагаев, первая погранзастава Номанского погранотряда. С кем говорю?

— Помощник дежурного по штабу.

— Вы можете соединить меня с комбригом Кочанским?

— Нет, он в частях.

— А кто вместо него?

— Минуту.

Вскоре в трубке раздался знакомый голос:

— Алтан, ты?

— Подполковник Смирнов?

— Он самый. Здравствуй, дружище. Так ты, оказывается, тоже в Монголии. А я смотрел списки, тебя не видел. Давно тут?

— Месяц.

— Понятно, не успели писари внести. Тут, в штабе, бардак полный.

— А вы-то как оказались в Монголии?

— Так же, как и ты. Назначен в штат главного военного советника, являюсь его заместителем.

— Может, еще свидимся.

— Почему нет?

Подобное достаточно простое общение обусловливалось тем, что подполковник Смирнов Андрей Андреевич в Союзе служил начальником погранотряда, в состав которого входила застава Шагаева. Они хорошо знали друг друга, поддерживали дружеские отношения. Смирнов выгодно отличался от многих старших офицеров тем, что никогда не кичился своим званием и должностью, позволял себе называть подчиненных по имени, в неофициальной, естественно, обстановке.

— Ты чего, Алтан, к комбригу пробивался?

— Тут такое дело, Андрей Андреевич… — Шагаев довел до подполковника суть событий последних суток, потом сказал: — Таким вот образом мы потеряли не только людей, но и оружие, а конкретно два пулемета Дегтярева, и истратили более половины боекомплекта. Начальник отряда подполковник Гэлдэр обещал прислать людей и боеприпасы. С первым это получится, а со вторым наверняка возникнут проблемы, потому как на складах отряда боеприпасов с гулькин нос. А японцы, атаковавшие нас, далеко не ушли. Я в этом уверен. Не исключаю, что противник получит подкрепление. Он наверняка имеет какие-то планы, идущие весьма далеко.

— Я понял тебя, Алтан. Постараюсь что-нибудь сделать для вашей заставы, однако гарантировать не могу. Ты уж пойми меня правильно. Подобные провокации японцы сейчас устраивают постоянно, практически по всей границе. Наша помощь на подходе, но пока ее нет. Значит, Номанский погранотряд?

— Так точно, Андрей Андреевич! Начальник — подполковник Бату Гэлдэр.

— Записал. Переговорю с комбригом, но ничего не обещаю.

— Ясно.

— Как сам? На заставе освоился?

— Как сказать, Андрей Андреевич. Вроде и освоился, но у монголов многое по-другому. А главное, подготовка не та, что у советских пограничников.

— Это, конечно, не сравнить. Я бы мог тебе кое-что интересное сказать, но не по телефону. Наши связисты часто фиксируют несанкционированные подключения к проводам. Просто знай, что в ближайшее время здесь станет полегче в плане обеспечения.

— Хоть надежду подали!

— Эх, Алтан, одной надеждой не повоюешь.

— Это да. Не буду отрывать вас от дел, рад был слышать. До свидания, Андрей Андреевич.

— Давай, старший лейтенант, держись. Ты опытный, мужественный офицер, сам знаешь, как надо отвечать на провокации. До связи и встречи, Алтан.

— До связи и встречи, Андрей Андреевич.

Смирнов отключился.

Шагаев передал трубку связисту и сказал:

— Спасибо, сержант.

Начальник заставы оторвался от писанины, поднял голову и спросил:

— Я правильно понял? Ты знаешь офицера из штаба главного военного советника, да?

— Да, Амгалон. Служили вместе в Средней Азии. Он был начальником отряда, я — заставы в нем.

— Тогда он, может, что-нибудь сделает.

— Подполковник Смирнов приложит все усилия, но общая обстановка очень сложная.

— Да, японцы сильнее нас. Но они слабее Красной армии.

— Это покажет время, — сказал Шагаев, присел рядом с начальником заставы, достал помятую пачку «Беломорканала», одну из последних, привезенных из Союза.

Но это ничего. У него была еще и махорка, а газет для самокруток на заставе хватало. Он прикурил папиросу.

Гандориг поморщился. Он не курил, но не запрещал делать это советнику.

Начальник заставы между тем закончил писать рапорт, поставил подпись, сложил вдвое, положил в конверт, заклеил его, поставил печать, взглянул на связиста и спросил:

— Старший лейтенант Бержингин где у нас сейчас?

— С ранеными. Он спрашивал, что с телами погибших делать.