След тигра - Андрей Воронин Страница 73

— Каким там еще мистиком, — встрял Тянитолкай, ожесточенно дымя папиросой. — Я тебе скажу, кем ты стал, Олег Иваныч. Людоедом ты стал, а никаким не мистиком, понял? Мумбо-юмбо ты хреновое… Мистик, блин!

— Довольно, — непререкаемым тоном прервала его Горобец. — Все эти тонкости меня не интересуют. Вернемся к нашим баранам. Итак?..

Возчиков смешался под ее взглядом, суетливо задвигал руками и несколько раз быстро облизал обветренные, рассеченные глубокими незажившими трещинами губы.

— А что, собственно… — начал он, но тут же спохватился. — Ах да! Вы сказали, что отказываетесь мне верить, пока я не приведу неопровержимые доказательства правдивости моих слов. Я правильно вас понял? Что ж, если вам мало того, что вы видели на болоте, если то, что с вами случилось по дороге, вы не считаете достаточно веским доказательством… Что ж, я готов. Мне это будет дьявольски неприятно, да и вам, думаю, тоже, но вы правы: пришла пора покончить с этим кошмаром раз и навсегда. Пойдемте со мной, я провожу вас — без удовольствия, но с готовностью, ибо таков, насколько я понимаю, мой гражданский и человеческий долг. Но позвольте обратиться к вам с одной просьбой: немедленно, как только заметите, стреляйте во все, что движется. Ни в коем случае не вступайте в переговоры… Да, Евгения Игоревна, да! Я помню, о ком говорю, и знаю, что мои слова вам не по вкусу, но секундное промедление может стоить всем нам жизни. Он изменился, Женя. Он стал очень хитер и просто дьявольски ловок, и он сделает все, чтобы не выпустить нас отсюда живыми. Поверьте, если вы вступите с ним в дебаты, то уже никогда не увидите улик, которые вас так интересуют. Или увидите, но за секунду до того, как присоединиться к их числу.

— Там посмотрим, — неопределенно ответила Евгения Игоревна и встала. — Надо торопиться, — скала она, взглянув на часы, а потом на солнце, которое уже успело подняться довольно высоко над близким лесистым горизонтом. — Мы и так потеряли непозволительно много времени.

— Нет уж, дудки, — тоже поднимаясь и принимая до смешного вызывающую позу, объявил Тянитолкай. Он напоминал задиристого хулигана, который, хоть и трусит, намерен до последнего качать права в неравном словесном бою со школьной учительницей. — Прости, Игоревна, но с этого места нам не по пути. И не говори мне, что ты начальник. Не имеешь права, ясно? Я с тобой дошел до конца и дальше идти не желаю. Что случилось с экспедицией, мы выяснили? Выяснили. Фотографии у тебя есть? Целая пленка. У тебя даже рассказ этого трупоеда записан от первого до последнего слова. Так чего ж тебе еще? Хочешь, чтобы твоя голова на колу посреди болота торчала, — дело твое. А меня в это не впутывай, ясно? Сказал «не пойду», значит, не пойду!

Перепалки не получилось. Обшарпанный, серо-сизый, пятнистый от старости парабеллум будто по волшебству очутился в руке у Евгении Игоревны; рябое дуло описало в воздухе короткую дугу, нацелившись прямо в лоб застывшему с открытым ртом Тянитолкаю, и тут же, безо всякого перехода, Горобец спустила курок.

Раздался сухой щелчок. Возчиков испуганно отшатнулся, прикрываясь руками, Тянитолкай посерел, затем побелел и сразу же начал зеленеть. Горобец недоумевающе уставилась на пистолет и еще раз, явно механически, нажала на спуск. Выстрела не последовало.

— Хорошая штука — арифметика, — сказал Слепой, ни на кого не глядя. Он поворошил прутиком едва тлеющие угли и предусмотрительно поставил ногу на карабин Евгении Игоревны, прижав его к земле. — О ней не следует забывать даже в состоянии аффекта.

Горобец дико посмотрела на него, а потом поняла, о чем речь, и после нескольких неудачных попыток извлекла из рукоятки парабеллума пустую обойму. Стиснув зубы, она шагнула к своему рюкзаку, но наткнулась на спокойный взгляд Сиверова.

— Не надо, Женя, — сказал он.

Горобец закусила губу, набрала в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но промолчала. Плечи ее бессильно поникли, голова опустилась. Она начала засовывать пистолет в кобуру, промахнулась, страдальчески сморщилась и повторила попытку.

— Теперь ты, — сухо сказал Глеб Тянитолкаю, который, ни на кого не глядя, резкими, нервными движениями заталкивал в рюкзак кое-как скомканный спальный мешок.

— Чего? — агрессивно осведомился Тянитолкай, не прерывая своего занятия.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — негромко, но очень властно прикрикнул Сиверов.

— Чего-о? — врастяжку повторил Тянитолкай, лениво распрямляясь во весь свой немалый рост и глядя на сидящего в прежней позе Сиверова сверху вниз. — Ты! Ты кто такой, чтобы тут распоряжаться? Думаешь, начальница на тебя глаз положила, так ты теперь король?!

— Заткнись и слушай. Для начала отвечу, кто я такой. Мне поручено вас охранять — вас, банду полоумных лунатиков, которые сами ищут смерти. И я тебя предупреждаю в последний раз: еще одна такая выходка, и ты схлопочешь пулю между глаз.

Некоторое время они свирепо пялились друг на друга, как два африканских буйвола перед тем, как сшибиться лбами. Со стороны это выглядело, должно быть, забавно, но Глебу было не до шуток: сверля Тянитолкая нарочито яростным взглядом, он думал, как быть, если этот ученый идиот прямо сейчас поднимет с земли рюкзак, повернется спиной и спокойненько зашагает прочь. Стрелять?

«Буду стрелять, — решил Глеб. — Под ноги, как тогда, в ангаре. А если не поможет? Ну, тогда придется догнать и набить дураку морду».

Он вдруг почувствовал, что ему уже давно мучительно хочется от души набить кому-нибудь морду; он был бы только рад, если бы Тянитолкай дал ему повод хорошенько почесать кулаки.

Очевидно, он не сумел до конца справиться со своим лицом, и Тянитолкай догадался, о чем он думает. На его небритой физиономии медленно проступило обычное для нее угрюмо-равнодушное выражение, он выпустил лямку рюкзака и вполне миролюбиво проворчал:

— Да ладно. Было бы из-за чего шум поднимать. Куда ж вы, в самом деле, без меня-то?

— Действительно, — сказала Евгения Игоревна и подошла к нему вплотную. — Ты прав, Глеб Петрович, нам нужно держаться вместе. Потерпи, осталось совсем чуть-чуть. Это необходимо, неужели ты не понимаешь?

— Да понимаю, понимаю, — со вздохом сказал Тянитолкай.

— Ну и превосходно, — уже совсем другим, сухим и деловитым тоном сказала Горобец. — А это тебе за «глаз положила»!

С этими словами она неожиданно для всех влепила Тянитолкаю короткую, но очень увесистую пощечину. Треск прокатился по всему берегу, голова Тянитолкая тяжело мотнулась от удара, он качнулся и инстинктивно схватился рукой за ушибленную щеку. Проделано это было просто мастерски, и Глеб мысленно поаплодировал Евгении Игоревне, тем более что Тянитолкай давно напрашивался на что-нибудь в подобном роде.

— Не надо ссориться, друзья мои! — жалобно проблеял от костра доктор Возчиков.

— Твои друзья в овраге падаль доедают! — прорычал в ответ Тянитолкай. На щеке у него багровел отчетливый отпечаток ладони. — Тоже мне, друг выискался!