Саботажник - Клайв Касслер Страница 8

Хеннеси с побагровевшим лицом вскочил.

— Это не саботаж? Не обратил внимания на сигнал? Эти поезда следовали к кратчайшему пути через Каскадные горы. Что означает новую задержку.

Джозеф Ван Дорн пытался успокоить взбешенного президента.

Белл подошел к Лилиан.

— Знаете азбуку Морзе? — негромко спросил он.

— Вы наблюдательны, мистер Белл. Я с самого детства езжу с отцом. А он всегда возле телеграфного ключа.

Белл пересмотрел свое мнение о Лилиан. Пожалуй, она не просто избалованный единственный ребенок, каким кажется. Она может стать ценным источником сведений о ближнем круге отца.

— Кто эта дама, только что присоединившаяся к нам?

— Эмма Комден — друг семьи. Она учила меня французскому и немецкому и очень старалась улучшить мои манеры… — Лилиан поморгала длинными ресницами над светло-голубыми глазами, — игры на фортепиано.

На Эмме Комден было нарядное платье с круглым воротником, заколотое у ворота элегантной брошью. Она представляла собой полную противоположность Лилиан; не тонкая, как ее воспитанница, а полная, с темно-карими, почти черными глазами и уложенными в модную французскую прическу роскошными волосами, каштановыми с рыжеватым отливом.

— То есть вы учились дома, чтобы помогать отцу?

— То есть меня исключили из стольких школ, что отец нанял миссис Комден, чтобы завершить мое образование…

Белл улыбнулся.

— Вы секретарь отца, и у вас еще есть время на немецкий, французский и фортепиано?

— Учительница мне больше не нужна.

— Но миссис Комден осталась…

Лилиан холодно ответила:

— Если у вас есть глаза, мистер Белл, вы могли заметить, что мой отец очень внимателен к «другу семьи».

Хеннеси заметил, что Лилиан разговаривает с Исааком.

— В чем дело?

— Я просто сказал, что слышал: говорят, миссис Хеннеси была красавица.

— Лилиан лицом не в мою родню. Сколько вам платят, мистер Белл, за работу детектива?

— Не слишком много.

— Тогда вы, несомненно, поймете, что я как отец невинной девушки обязан вас спросить: кто оплачивает такую модную одежду?

— Мой дед Исайя Белл.

Осгуд Хеннеси уставился на него. Он меньше удивился бы, скажи Белл, что он потомок самого царя Мидаса.

— Вы внук Исайи Белла? Значит, ваш отец Эбенезер Белл, президент бостонского «Американ стейт бэнк». Боже, банкир!

— Банкир отец, а я детектив.

— Мой отец банкиров в глаза не видел. Он был десятником, забивал костыли. Вы говорите с простым железно-дорожником, Белл. Я начинал как отец, заколачивал костыли в шпалы. Обед приносил с собой. Работал по десять часов в день и кем только не был: тормозной, машинист, кондуктор, телеграфист, диспетчер — все время вверх, от рабочего к главной конторе.

— Отец хочет сказать, — прокомментировала Лилиан, — что поднялся от заколачивания железных костылей на горячем солнце до вбивания церемониальных золотых костылей под защитой зонтика.

— Не смейтесь надо мной, барышня. — Хеннеси развернул другую карту. Это был чертеж, копия на синьке, изображавшая во всех подробностях инженерный проект консольного, свободно висящего на тросах моста через глубокое ущелье; мост опирался на два высоких быка из камня и стали.

— Вот куда мы направляемся, мистер Белл. Это мост сократит путь через Каскадные горы. Я нанял лучшего инженера, Франклина Мувери, заставил его, отошедшего от дел, вернуться к работе, чтобы он построил лучший к западу от Миссисипи мост, и Мувери почти закончил его. Чтобы сберечь время, я строю мост уже сейчас, пустив рабочие поезда по заброшенной линии из пустыни Невады; раньше по ней вывозили древесину. — Он показал на карту. — Когда пробьем здесь гору — туннель № 13, — мост уже будет нас ждать. Скорость, мистер Белл. Скорость важнее всего.

— У вас есть обязательный срок сдачи? — спросил Белл.

Хеннеси пристально взглянул на Джозефа Ван Дорна.

— Надеюсь, ваши детективы сберегают тайны так же надежно, как мои юристы?

— Еще надежней, — ответил Ван Дорн.

— Да, такой срок есть, — сказал Хеннеси Беллу.

— Он установлен вашими банкирами?

— Нет, не этими дьяволами. Матерью природой. Идет старуха-Зима, и, когда она приходит в Каскады, строительство прекращается до весны. Мне доверяют куда больше, чем прочим железнодорожникам, но если до наступления зимы я не соединю путь через Каскады с мостом через каньон, даже мой кредит доверия иссякнет. Между нами, Белл, если продвижение остановится, я после первого же снегопада утрачу всякий шанс завершить строительство кратчайшего пути.

Джозеф Ван Дорн сказал:

— Будьте спокойны, Осгуд. Мы остановим негодяя.

Но Хеннеси не успокаивался. Он схватил чертеж, словно собирался его порвать.

— Если саботаж остановит меня, пройдет не меньше двадцати лет, прежде чем кто-нибудь снова решится одолеть Каскады. Это последнее препятствие на пути на Запад, и только у меня хватает смелости его преодолеть.

Исаак Белл не сомневался в том, что старик любит железные дороги. Не забыл он и собственный гнев, вызванный мыслью о том, что Саботажник снова может погубить ни в чем не повинных. Невинные священны. Но прежде всего он помнил об Уише Кларке, который небрежно, словно это было самое обычное дело, встал на пути ножа, предназначенного Беллу. И детектив сказал:

— Обещаю остановить его.

Хеннеси долго смотрел на него, словно оценивая. Потом медленно опустился в кресло.

— Я рад, мистер Белл, что расследованием будет руководить человек вашего ранга.

Посмотрев в поисках одобрения на дочь, Хеннеси понял, что та разглядывает богатого детектива с влиятельными связями, словно новую гоночную машину, которую попросит купить ей к следующему дню рождения.

— Сынок, — спросил он, — а есть ли на свете миссис Белл?

Белл уже заметил внимание молодой женщины к его особе. Конечно, лестно, заманчиво… но он не принял это на свой счет. Он догадывался, что ее заинтересовало. Вероятно, он первый мужчина, которым ее отец не в состоянии командовать.

Ее внимание и желание отца благополучно выдать дочь замуж требовали, чтобы джентльмен ясно высказал свои намерения.

— Я обручен и вскоре женюсь, — ответил он.

— Обручены? И кто она?

— Она живет в Сан-Франциско.

— Как она пережила землетрясение?

— Потеряла кров, — загадочно ответил Белл.

Он прекрасно помнил их первую ночь вместе. Она закончилась внезапно, когда от толчка кровать полетела через комнату, а пианино Марион выпало через стену на улицу.