Мне повезло вернуться - Артем Шейнин Страница 8

Меня немного расстроили его слова, что кому учиться на механика-водителя или оператора-наводчика БМД, а кому — на командира отделения или разведчика, в Гайжюнае решают «как бог на душу положит». С техникой я никогда не дружил, и оказаться за рычагами БМД было бы для меня совсем печально. Пушка еще туда-сюда, хотя тоже не очень вписывается в мои представления о службе в ВДВ, навеянные фильмом «В зоне особого внимания…».

Еще одно незнакомое слово — Баграм. Там стоял парашютно-десантный полк, в котором служил Вася. На меня уже почти повеяло суровым афганским ветром, я уже почти погрузился в атмосферу засад и колонн… И тут настало время «выдвигаться» нам самим.

Нас прервали мои боевитые друганы:

— Лопух, хорош грузить Васю, не для того собрались!

— Ну, это кто как. Мне это в сто раз важнее, чем ваши «казаки-разбойники».

— Ладно, пошли. Там договоришь, если успеешь, вояка. — Федор иронично улыбается — понимает, что «там» будет не до разговоров.

Местом для «реванша» был избран тот же бар «Октябрь». К моему удивлению, несмотря на очередь желающих у входа, нас мелкими группками запускают в бар без очереди. Капа с Федором что-то там говорят на входе. Похоже, сегодня все посетители в этом баре «не случайные».

Пока сидим за столиком, Вася успевает показать свой военный билет. В графе «Участие в боевых действиях» написано об участии в боях с бандформированиями. Где — не сказано. В графе «Награды» — медаль «За боевые заслуги».

Мой «военник» тоже при мне — паспорт уже забрали в военкомате. Только у меня пока все странички чистые… Я смотрю на Васю, как на пришельца с планеты, куда мечтаю попасть. Человека, который УЖЕ прожил то, о чем я только мечтаю… Мне столько хочется спросить. Но тут началось…

В горячке схватки я теряю его из виду. Нас все больше и больше оттесняют друг от друга. Драка распространилась уже на оба этажа и туалеты. Постепенно она начинает все больше напоминать кадры из мультфильма «Маугли», когда волки поодиночке дерутся с толпой рыжих собак. Нас меньше… Не знаю, чем бы закончилось это «сражение», если бы не раздавшиеся крики:

— Менты, шухер!

Приезд ментов — как засуха в пустыне. Все схватки быстро утихают, и обе стороны дружно бросаются наутек. Впрочем, некоторые «локальные стычки» тут же вспыхивают вновь в сквере за кинотеатром и в ближайших дворах. Но ментов, видно, понаехало немало, и постепенно дерущихся разгоняют. Самое удивительное, что драка, длившаяся, как мне казалось, бесконечно долго, на самом деле заняла считаные минуты…

Когда через некоторое время мы собрались в одном из наших дворов уже на Смоленке, чтобы обсудить итоги битвы, Васи там уже не было. Так я и не успел больше ничего узнать про Афганистан на гражданке.

Эхо той схватки оказалось долгим. Через год Руслан, служивший в Дагестане, напишет мне, что от одного «молодого» из Москвы услышал легенду про «погром, устроенный в апреле 84-го в баре „Октябрь“ двумя соперничающими группировками». Но через год все это будет от меня уже так далеко. Я уже сам узнаю все, о чем не успел расспросить у «афганца» Васи. Правда, по-прежнему не перестану удивляться, как долго всегда тянется время во время схватки. Хотя на самом деле длится она порой считаные секунды… Только и схватки, и противники будут уже совсем другие. И в той жизни потеряет смысл все, бывшее важным и значимым в прежней. До начала этой жизни осталась всего неделя…

— Ну-ну, попутного ветра, Лопух. Стране нужны герои!

Этот разговор у нас с ним вечный. Капа строит из себя циника, но я-то знаю, что в душе он просто завидует мне. У него проблемы со зрением, и попадет он куда-нибудь в связь или стройбат.

И Руслан, и Валера, и Димка тоже нередко подтрунивают надо мной, подпевая Капе. Но через полгода все они напишут рапорта в Афганистан. Как и еще многие наши одноклассники и ровесники писали тогда. И никого из них туда не отправят: как оказалось, стране НЕ нужны были герои. Просто, в отличие от них, у меня есть какое-то предчувствие… Именно предчувствие, не уверенность…

Я пытаюсь сейчас, рассказывая все это, передать, откуда, как мне кажется, оно проистекало.

Ладно, ждать уже совсем немного. А сейчас мы с Капой идем за «бухлом» в знаменитые «Три ступеньки».

«Бухла» нужно много и разного. Сегодня суббота, 21 апреля. Завтра мои проводы. Собственно, начинаются они сегодня — в школьной столовке дискотека. Ведет ее наш одноклассник Арам, и потому мы, выпускники 83-го года, здесь по-прежнему желанные гости. Хотя и обязанные соблюдать общие правила.

Но сегодня все по-другому. Дежурный педагог, математик Фунт, «не видит» сумок с «красным». «Не замечает», как потихоньку затуманивается взгляд не только у нас, но и у некоторых нынешних десятиклассников, которые «корешатся» с нами.

У нас дружный класс, и наши первые проводы школа запомнит надолго. А я — навсегда. Сколько живу, буду помнить подарок, который сделали мне тогда ребята. Арам объявил, что в понедельник я ухожу и эта песня для меня. Выключил свет в зале, оставил только прожектор. И поставил «The Soldier of Fortune», мою любимую песню «Deep Purple». Любимую с тех пор навсегда.

Я со своей девушкой Женькой забрался на стол, и мы начали танцевать. Капа, Федор, Гаврюха, Димка, Славик, Валера, Руслан, Серега, Вовка и Леха подняли столик на плечи и так и держали до конца песни. Арам высветил нас с Женькой прожектором, а мы танцевали, пили из горла шампанское на глазах у учителей и целовались на глазах у всех…

Уже нет в живых Капы, Гаврюхи, Димки. Редко приезжает из Америки Арам. Не особо часто видимся и мы, все остальные. Но в тот вечер мы были братьями. И в тот момент, когда на плечах своих друзей под звуки «Солдата удачи» я обнимал свою любимую, мое предчувствие стало почти уверенностью…

Так незабываемо и романтично я и простился с гражданкой. Сами проводы почти не помню. С субботы мы уже не останавливались. И к вечеру воскресенья я был уже вообще «никакой». Пожалуй, только две вещи прочно запечатлелись в голове. В начале апреля я записал последнюю бобину для магнитофона. «Альфа» была тогда одной из самых модных групп, только появившихся. Самой популярной была их песня на стихи Есенина «Я московский озорной гуляка…».

Второе, что запомнилось на проводах, — стол, уставленный мамиными беляшами, пирожками, запеченным мясом, тортом «День и ночь». Моей любимой едой, которую я так и не поел в ту ночь, — только пил…

И запомнилось-то все лишь потому, что целый год этот несостоявшийся праздник живота будет являться мне в голодном бреду молодого солдата. Как можно оставить нетронутой СТОЛЬКО еды?! ТАКОЙ еды!!!

Но эти «кошмары» всплывут в голове позже. А пока актуально только желание выпить. Сегодня ночью во многих домах Москвы проводы. Проводы тех, кто уже этим утром станет командой 209(б). Кто-то прощается на два года. Кто-то — навсегда… Где-то в Тушине пьют за Валеру Мищенко. Где-то на Соколе — за Петю Еремеева. Где-то на Рязанке — за Олега Никулина. А в Пушкине — за Серегу Сергеева. Где-то на Авиамоторной второй раз в жизни пьет и впервые в жизни напивается Саня Пахоменко. Он спортсмен — ему это вообще ни на кой. Но — надо. Проводы…