Огонь на поражение - Петр Катериничев Страница 8

Самолет снова делает крен, теперь уже на левый борт, — лицо джентльмена снова сереет, он снова морщится.

— Как это может нравиться..

— Я принесу вам что-нибудь. Бренди, виски?..

— Шотландское, пожалуйста, тройную порцию, без льда.

— Охлажденное?

— Да.

Девушка скрылась в служебном помещении.

— Тройное виски? Ого, у нас что там, алкоголик проснулся? — спрашивает ее подруга.

— Да нет. Пожилой человек, полный. По-моему, смертельно боится летать.

— Такие случаются.

— Еще бы. Ну да этот хоть не нытик. Если и переживает, то молча.

— И не говори. Я за девять лет насмотрелась. У всех разная реакция. Это от темперамента зависит.

— И еще — от воспитания.

— Это точно. Один молча спиртным накачивается, другой сам себе анекдоты скабрезные рассказывает и гогочет на весь салон, третий — изводит вызовами, болтает всякую чушь… А то есть — схватит за руку так, что не вырваться, а сам руку под юбку… Не будешь же орать на весь салон. Шепчешь ему — сэр, сэр, — а он такой же сэр, как мой предок — японский император!.. У меня, когда из Сингапура летели, один такой попался, на руке потом синяки неделю не сходили…

— Это он с перепугу.

— Ладно, беги к дедунчику, а то окочурится, пока выпивки дождется. Этот-то хоть тихий?

— Тихий.

Стюардесса поставила бокал на поднос, добавила пакетик орешков, вышла.

— Ваше виски, сэр.

— Спасибо. Вы не присядете рядом?

— Мне не положено…

— Пожалуйста, ненадолго.

— Ну хорошо.

— Хотите сигарету?

— Спасибо, нет.

* * *

Мужчина отхлебнул большой глоток.

— Извините меня… Просто посидите немного. — Он сделал еще глоток. В глазах его застыло странное выражение, словно он вдруг сразу стал близоруким. — Вы знаете, мне по работе приходится много летать… Естественно, меньше, чем вам… И каждый раз — как наваждение… Как сумасшествие какое-то. — Мужчина надолго умолк, глядя в одну точку.

— Сэр?

— О, извините. Вы не подумайте, я не трус… Мне и раньше приходилось много летать, и ничего подобного я не испытывал… Вот только последний год… Вернее — последние семь месяцев… Вы знаете, каждый раз, когда я вхожу в самолет, мне кажется, что это мой последний полет… Вот и сейчас я это чувствую…

Он поставил опустевший стакан на столик.

— Не стоит так беспокоиться, сэр. Наша авиакомпания…

— Да прекратите, прекратите! — перебил он раздраженно. — Знаю я все эти рекламные штучки… Но вы только подумайте, представьте: самолет падает и ни у кого, ни у единого человека нет ни малейшего шанса спастись, ни малейшего…

— Уверяю вас, сэр, все будет хорошо. Самолеты нашей авиа…

— Да знаю я! Предполетная проверка надежности и пр чая подобная ахинея!..

Ни малейшего шанса спастись… Глаза его снова потерянно смотрят в пустоту.

— Принести еще виски, сэр?

— Нет. Вы же видите, мне только хуже.

— Может, вызвать доктора?

— У вас что, на борту психоаналитик?

— Знаете, сэр…

— Зовите меня Майкл.

— Хорошо, сэ…

— Майкл!

— Хорошо, Майкл. Я давно летаю, и я не боюсь. Посмотрите на меня. Вы же видите, что я не боюсь.

— Что, совсем?

— Абсолютно.

— Может, вы летите на другом борту…

— Простите?..

— Это я так. Фигурально.

Мужчина поднял ладони, прикрыл ими лицо. Опустил, посмотрел на девушку, попытался улыбнуться:

— Как вас зовут?

— Кристина.

— Поверьте, Кристина… Я не трус. Я совсем не трус. Просто, знаете ли, предчувствие…

— Может быть, вы слишком много работаете?.И вам уже не стоит так много летать?..

— Может быть.

— Принести вам еще виски, сэр?

— Прошу вас, Кристина, называйте меня Майкл.

— Хорошо, Майкл. Принести вам виски, Майкл?

— Да, пожалуйста. Извините меня, Кристина… Мужчина быстрым незаметным движением расстегнул браслет, вложил ей в руку часы. Притянул к себе, шепнул на ухо:

— Это — вам. На память.

— О нет! — произнесла одними губами девушка. Даже быстрого взгляда ей хватило, чтобы понять — это «Ро-лекс». Настоящий «Ролекс». Платина, каждый знак-час циферблата отмечен бриллиантиком…

— Я прошу вас, Кристина…

— Нет.

Похоже, в самолетах у этих дребнутых миллионеров крыша течет по полной программе…

— Тогда… Тогда пусть они побудут у вас… хоть какое-то время… До конца полета… Вы можете сделать мне это одолжение?..

— Да, но почему?..

— Они показывают не мое время… — Взгляд мужчины снова застыл, как неживой. — На земле мое, а в воздухе не мое… Вы понимаете?.. — Мужчина смотрит девушке прямо в глаза, требовательно и строго.

— Понимаю. — Девушка опустила ресницы. — Вам принести виски, сэр?

— Майкл…

— Извините, Майкл.

— Да, пожалуйста.

— Тройное шотландское, без льда?

— Тройное шотландское, без льда. — Мужчина сжал кулачок девушки, в котором скрылись часы с браслетом, и заговорщицки подмигнул.

Девушка быстро приготовила напиток, отнесла. Мужчина сухо поблагодарил кивком.

— Ну что неврастеник? — спросила подруга. Кристина молча плеснула себе виски, выпила глотком, не разбавляя.

— Хуже. Он — сумасшедший. Или стал им на время полета.

— То-то я гляжу, вы там ворковали, как голубки.

— Анжелка, прекрати. Лучше посмотри на это… — Девушка разжала кулачок, на полированной поверхности стола засверкали часы.

— Ну и ну… «Ролекс»… Можно посмотреть? — Анжела бережно взяла часы, приложила к руке. Вздохнула.

— Десять тысяч баксов. Одной монетой. — Взглянула с любопытством на подругу:

— Ты что, предложила ему минет на год вперед? Или — пожизненно?

— Дура ты. Это он на сохран оставил.

— Он что, псих?

— А я тебе разве не сказала? Он, видите ли, уверен, что самолет наш рухнет, потому как этот будильник в воздухе! показывает не его время, а только на земле — его. Усекла?

— Угу.

— Вот и я тоже.