Команда. Гвардия президента - Максим Шахов Страница 8

– Да-да-да, могу себе позволить, – Помощник безошибочно прочитал его мысли, – я стар, силен и независим.

Гость великолепной улыбкой и коротким жестом руки талантливо изобразил комплимент возрасту хозяина и полное одобрение другим эпитетам.

– Какой актер пропадает! Качалов, Щепкин, Мендельсон…

– Господи, – даже слегка растерялся тот, – а этот-то здесь при чем?

– Друг у меня закадычный с такой кличкой был в далекой юности. Консерваторию по классу скрипки закончил. Выступал потом много на подмостках всех… кладбищ. Всегда спрашивал: «Ну что, по Мендельсону?» Оттуда и прозвище. Ба-а-а-льшой артист был.

– Ох, не к добру вы мрачновато шутите, Владимир Викторович!

– А что, черный юмор у нас – это прерогатива только высокоталантливых журналистов?

– Вот теперь еще и наезжаете.

– Да ни за что! Кому охота портить отношения с прессой, тем более с такой… э… привилегированной.

Герман Талеев действительно был заметной фигурой в журналистских кругах. Он сотрудничал со множеством газет и журналов на внештатной основе, его заметки, очерки, репортажи мечтали видеть у себя самые крупные СМИ. Несомненно талантливый, обладающий искрометным чувством юмора, дотошный, наблюдательный, парадоксальный, он имел еще одно главное «материальное» преимущество, отчего заполучить его в «единоличное пользование» так стремились многие: Талеев был штатным аккредитованным кремлевским журналистом. Для него не существовало закрытых дверей в «верхних» коридорах власти. Никто не мог припомнить, чтобы ему отказали в интервью даже самые закрытые политики страны. Впрочем, никто не мог припомнить, от кого конкретно была аккредитация, но разве это так уж важно? А вот близким знакомством с такой замечательной персоной могли похвалиться очень немногие. Талеев избегал светских тусовок, никогда не показывался на телевидении и вообще слыл затворником. Но чрезвычайно обаятельным. Имеют же знаменитости право на экстравагантность?..

О его личной жизни ходили легенды. Ему приписывали браки со многими известными и популярными женщинами, еще большим было количество мимолетных любовных романов, а разбитые женские сердца можно было измерять центнерами. В действительности же безусловным фактом являлось лишь его безбрачие. На расспросы друзей по этому поводу красавец-журналист лишь разводил руками и с несвойственным ему смущением малоубедительно ссылался на катастрофическую занятость по работе. Если бы друзья знали, что в тот момент он говорит чистую правду!

– Видел-видел твою довольную физиономию в теленовостях. Отличная, Гера, у тебя работа: то на горнолыжной трассе с какой-то доской в одной руке и блондинкой в другой…

– Это – сноуборд, Владимир Викторович.

– А-а-а… Какие трудные эти швейцарские фамилии! Правда, грубовато звучит для очаровательной хрупкой девушки: Сноу Борд, ты не находишь?

Талеев только хмыкнул в ответ, а Помощник продолжал:

– А то на какой-то пьянке со стаканом в одной руке и…

– Позвольте, я закончу, – перебил журналист, – …и брюнеткой в другой руке… Так ведь?

– Чур меня! Да ты и взаправду экстрасенс, прямо мысли читаешь. Но и мы кое-чему обучены: хочешь, угадаю, как ее звали? – Талеев вопросительно вскинул подбородок. – Сима Позиум!

– А вот и не угадали! Ее звали Вера Ниссаж, она художница-авангардистка и лидер феминистского движения Люксембурга. Кстати, давно уже на крючке у ЦРУ за неуемную страсть к кокаину и очень молоденьким девочкам.

– Вот она – просвещенная Европа! Ну а ты-то как в такую компанию попал?

– Во-первых, это была ее персональная выставка. Обратили внимание на картины вокруг? А во-вторых, она меня элементарно вербовала.

– Час от часу не легче! Надеюсь, ты был тверд и неприступен?

– Мало предлагала, – спокойно ответил Талеев.

– Ну и чудненько. А я так вообще ничего не предлагаю…

– Неужели даже в чашечке кофе откажете?

– Да ты совсем-то уж плохо обо мне не думай. Знаю я твою кофейную слабость. Ты ж и меня к этому пристрастил. Из каждой своей… э… командировки привозишь разные баночки, пакетики, скляночки. По ним географию можно изучать: Венесуэла, Колумбия, Коста-Рика; еще этот, как его… ну, раньше был Берег Слоновой Кости?

– Кот-д’Ивуар, но там я никогда не был. Это французы оттуда получают самый крепкий кофе сорта «Робуста».

– Вот мы с тобой к ихнему африканскому кофе и добавим ихнего французского коньячку. Разговор у нас впереди не короткий. – Помощник взглянул на часы. – Меня еще целых 43 минуты никто не побеспокоит.

Он легко встал из-за стола, вытащил из стоящей в углу инкрустированной тумбочки две ажурные кофейные чашки, блюдца с какими-то орешками и нарезанным тонкими ломтиками лимоном. Затем к ним добавились два больших пузатых бокала и бутылка «Курвуазье».

– Давай, Гера, придвигайся к столу вместе с креслом. – В руках Помощника появился большой китайский термос. – Вот, кофе пришлось заранее приготовить. Черт знает что: в кабинете помощника Президента нет элементарного кипятильника!

Талеев понял, что Владимир Викторович не хотел, чтобы их беседе мешал кто-нибудь из обслуживающего персонала. Между тем по кабинету уже поплыл густой аромат крепчайшего кофе, вбирая в себя и тонкие струи запаха изысканного коньяка, и дым черной кубинской сигары.

Пригубив напиток, Помощник вытащил из верхнего ящика стола бухгалтерскую папку с вложенными, но не подшитыми листками бумаги и через стол протянул Талееву:

– Пока я буду рассказывать, просмотри это. Сразу предупреждаю, что фактического материала немного, но – чем богаты. Начиналось все так…

Полгода назад под Мурманском в старом заброшенном карьере и по совместительству нелегальной городской свалке был обнаружен труп молодого мужчины. Установили, что убит он был неподалеку, в маленькой охотничьей времянке, а на свалку вывезли, чтобы неласковая тамошняя погода и дикое зверье побыстрее довели тело до состояния полной неопознанки. А его возьми да обнаружь случайно какой-то бульдозерист. Несмотря на изрядную «подпорченность» тела, быстро выяснили, что это – бывший военнослужащий-контрактник одной из береговых частей Северного флота Валентин Иванович Симаков.

Патологоанатом выдал свое заключение: симметричные глубокие порезы на теле оставлены не зубами каких-то хищников, а очень острым предметом типа медицинского скальпеля. Им же профессионально удалены несколько фаланг на пальцах рук. Кроме того, сломаны голени обеих ног, раздроблены локтевые суставы и коленные чашечки. Все повреждения нанесены при жизни. Налицо факт продолжительных жестоких пыток.

Вырисовалась цепочка: бывший военнослужащий, закрытый городок подводников-атомщиков, военная тайна, неудачная вербовка, пытки… Короче, шпионские игры, а это уже компетенция ФСБ. Однако из разговоров с сослуживцами и командирами убитого стало ясно, что складской работник Симаков был весьма далек от военных и государственных секретов, зато был посвящен в тайны многих недостач ГСМ, имущества, обмундирования и пр. За такое зверски не пытают, да еще спустя продолжительное время. Да и сам Симаков, предчувствуя возможность преследования со стороны подельников, давно бы затерялся на необъятных просторах Родины.