Ничейная земля - Илья Бушмин Страница 8

— Все закончилось. Девчонок перестали убивать. Ничего не раскрыли, но убийства прекратились. А потом… Через месяц посты сняли. Еще через полгода перестали дергать всех неместных, кого умудрялись отловить около Ямы. А еще через год все зажили по-старому.

— Почти, — осторожно добавила Катя.

— Да, почти, — согласился Поляков. — Ты ведь понимаешь, что как раз после той истории Яма окончательно стала той Ямой, которую все мы знаем. Которой пугают детей и в которую с наступлением темноты боятся соваться не только таксисты и врачи, но даже вооруженные менты. Это случилось именно тогда…

Катя помнила, как все начиналось. Яма скатывалась в тартарары постепенно, незаметно. Но сейчас это место практически ничем не напоминала тот затерянный уголок мира и спокойствия, которым оно являлось когда-то.

— То есть, история закончилась — ничем? Его не поймали?

Поляков удивленно взглянул на Катю. Так, словно она сказала большую глупость.

— История не закончилась, Катя. Мы с тобой оба видели это сегодня, не правда ли?

Она и сама начинала это понимать. Но от слов Полякова ее все равно бросило в дрожь.

— Прошло почти двадцать лет, Сергей.

— Я знаю, — он поколебался перед тем, как спросить: — Скажи, как так вышло, что ты стала следователем по особо важным делам, но за все это время так ни разу и не поинтересовалась той историей в Яме? Тебя ведь она касалась больше, чем многих других. Даже больше, чем меня.

Катя едва сдержала стон.

— Я решила начать жизнь заново. Вычеркнуть все. Будто ничего и не было.

— Только не вышло, да?

Хватит. С нее довольно.

— Сергей, мне нужно идти. Приятно было увидеть тебя.

Поляков ее словно не слушал.

— Так совпало, что среди ста двадцати оперов нашего отдела именно я оказался дежурным сегодня. Среди всех следаков городского СК дежурной оказалась именно ты.

— Мне надо идти. Я серьезно.

— Через 18 лет мы встретились в той самой Яме, в тот самый день, когда там снова нашли тела точно так же убитых девчонок, — упорствовал Поляков. — Неужели ты не понимаешь, что это значит?

Катя развернулась и направилась по залитой дождем улице в сторону управления.

Перекрикивая шелест капель по асфальту, Поляков бросил ей вслед:

— Нельзя вычеркнуть половину жизни! Это то же самое, что взять и вычеркнуть половину себя. У тебя ничего не получится. Ты будешь бежать всю жизнь от призраков своего прошлого. От самой себя. Но это бесполезно. Сегодня ты это увидела!

И последнее, что Катя, с каждым шагом двигающаяся все быстрее, услышала — было его, Полякова, искреннее:

— Мне жаль!

Автомобиль вырулил из ворот коттеджного поселка. Марфин сквозь тонированное окно скользнул взглядом по полицейским у поста номер один. В форме, с автоматами и в бронежилетах, они отдали честь автомобилю. Точнее, его пассажирам. Если быть еще более точным — одному пассажиру. Ему, Марфину.

Машина представительского класса вырулила на трассу и, стремительно набирая скорость, рванула в сторону города. На горизонте в потоках дождя — в Южном округе лило, очевидно, как из ведра — проглядывались высотки жилых домов, начинавшиеся сразу за развязкой Загородного шоссе.

— Евгений Игоревич, вот информация по поводу дачных маршрутов. На прямой линии вопросы наверняка будут.

Марфин протянул руку. Восседавший рядом помощник послушно вручил ему бумаги. Марфин пробежался глазами по расписанию и по официальной информации, подготовленной его аппаратом.

— Пресс-служба это уже распространяла?

— Конечно, нет, что вы. Сразу после прямой линии выпустим пресс-релиз, отдельной новостью.

Марфин поморщился.

— Сокращение на маршрутах на пять единиц. Какой, к черту, отдельной новостью? Дайте в подборке.

Помощник закивал с таким умным видом, будто и сам хотел это предложить. И одновременно застрочил в блокноте, чтобы не забыть.

— По школьным лагерям?

— Людмила Николаевна уже отзвонилась, вся информация у вас в приемной уже.

— Пусть скинет мне основные цифры.

Помощник принялся названивать в управление образования. Марфин отвернулся к окну. Автомобиль проносился мимо оранжевого монолита — будущего торгово-развлекательного комплекса, строительство которого подрядчики и инвесторы полгода назад вдруг решили заморозить на неопределенный срок. Вопросов от горожан и СМИ пока не было, но Марфин поморщился, чувствуя, как в его животе пробуждается изжога.

— Народу нужно знать, что город развивается, — проворчал Марфин, не обращая внимания на щебет помощника. Тот бросил собеседнице «Секунду» и услужливо заложил микрофон ладонью, весь обратившись в слух. — И я как глава города должен следить за стратегическими, мать его, вещами. Где позитив?

Помощник лихорадочно соображал.

— Может, самое время строительство аквапарка анонсировать, Евгений Игоревич, как вы считаете? Чем не позитив?

— А на Дне города я, по-твоему, чем тогда хвалиться буду? — проворчал Марфин. — Окончанием дачного сезона, что ли?

Видя, как помощник растерялся, разрываясь между необходимостью продолжить разговор с управлением образования и помочь шефу в дилемме, Марфин сжалился.

— Ладно. По поводу субботних ярмарок скажем. Самое время, мы же их как раз со следующей субботы запускаем. Дай команду, кому следует, пусть подготовят информацию. Пара абзацев, но чтобы звучало красиво.

Марфин отвернулся к окну. Помощник бросился исполнять приказ, для чего ему понадобился уже второй сотовый телефон — он умудрялся строчить сообщения со скоростью, с которой базарные торговцы втюхивают посетителям рынка свой товар. Ценное качество.

Зазвонил сотовый во внутреннем кармане Марфина. Откашлявшись, он выудил телефон из пиджака, сшитого по заказу так, чтобы полностью скрыть специальный, от одолевавших его последние полтора года болей в пояснице, корсет, и взглянул на дисплей.

Начальник УВД города. Проглатывая подступающую к горлу желчь, Марфин угрюмо бросил в микрофон смартфона:

— Да.

Главный полицейский муниципалитета заговорил. С его первыми словами Марфин забыл обо всем. О стагнирующем дорожном хозяйстве, о зависших инвестпроектах, о предстоящей «прямой линии» в редакции городского ТВ и даже о собственной язве. У Марфина перехватило дыхание, а в груди проснулся липкий тошнотворный страх. Выслушав страшную весть, Марфин смог лишь предательски дрогнувшим голосом спросить:

— Их… уже опознали?

Сегодня был его вечер. Один из дней, которые он практически выбил, выпросил, вымолил у Жени для общения с Егором. В отделе Поляков предупредил всех сразу. Он готов был работать сутками напролет, но только не в дни, когда ему предстояло пообщаться с сыном. Руководство об этом знало и без каких-либо проблем одобрило подмену. Поляков в очередной раз договорился с опером, с которым делил кабинет: тот сменяет Полякова на суточном дежурстве сегодня, взяв на себя ночное время, а Поляков в ответ отдежурит за него половину положенных суток на следующей неделе.