Зеленая кнопка - Сергей Самаров Страница 8

Его очки лежали на столе, устроенном из двух дощатых ящиков, поверх карты ущелья. Он смотрел в мое удостоверение личности без них, при свете слабой электрической лампочки.

Солдаты при отправлении на боевую операцию документы сдают. Офицеры делают это только тогда, когда сами пожелают. Я обычно не хотел. Поэтому удостоверение оказалось у меня в кармане куртки, под «разгрузкой» и бронежилетом, рядом со смартфоном, который бандиты у меня тоже отобрали.

Лампочка питалась, очевидно, от дизельного генератора, звук работы которого я уловил еще на подходе к пещере. Мы остановились перевести дыхание между трех высоких столбообразных скал, давших название всему ущелью. Они напоминали женские фигуры в традиционных длинных одеждах, ниспадающих до самой земли. Грот, в котором располагался генератор, я увидел сразу за входом в пещеру. Он был не настоящий, природный, представлял собой углубление, выдолбленное в каменной стене. От генератора тянулись провода, во многих местах придавленные камнями.

Но это было потом. Сначала мы остановились рядом со скалами. Мелкий ручей вился между Трех Дев. Бандиты отпустили меня, позволили выпрямиться впервые после пленения. Они окунали в воду руки, стряхивали мокрыми ладонями грязь с одежды и даже лица омывали, как перед входом в мечеть. Эти ребята разговаривали о чем-то на незнакомом мне языке и довольно посмеивались, несмотря на потери, которые понесли при моем пленении.

Глядя на них, я смыл кровь с лица и с затылка. Кроме того, холодная вода освежала, а я хотел быть бодрым и боеготовым. Глядя в воду, я сразу же подумал о том, что ручей не вытекает из ущелья. Значит, он уходит куда-то под землю. Обычно в таких местах бывает великое множество пещер.

Я в очередной раз не ошибся. Именно в пещеру меня привели и поставили перед этим человеком с аккуратной, полностью седой бородкой. Боевики всячески подчеркивали свое уважительное отношение к нему.

Повторно и куда более тщательно они обыскали меня уже в пещере, когда мы миновали нишу с генератором и остановились под лампочкой, висевшей за входом. Тогда боевики присвоили едва ли не все, что нашли в моих карманах, вплоть до бумажных денег, которых при мне было, к счастью, немного. «К счастью» не потому, что я жадный. Просто я не люблю, когда меня грабят. Элементарно, по-человечески мне это не по душе.

А вот мелочью бандиты побрезговали, оставили монеты у меня в кармане. Мне подумалось, что здесь они проявили неаккуратность. Когда кругом камни, крупную пятирублевую монету легко заточить так, что она станет бритвой, то есть оружием. Но для такой работы требуется время, нужна целая ночь или день. А у меня не было никакой гарантии в том, что я получу эту возможность. Наверное, и бандиты были того же мнения.

Там же, во время обыска, они сняли с меня бронежилет, который пришелся по вкусу одному из боевиков, и «разгрузку», сначала опорожнив ее многочисленные карманы. Мой автомат с глушителем и тепловизором давно уже забросил за спину один из этих духов. Но они почему-то забыли снять с моего пояса зарядное устройство для аккумулятора прицела. Тот скоро сядет, и прицел не будет работать.

«Разгрузка» моя тоже ушла к тому самому типу, который прибрал к рукам бронежилет с автоматом. Особенно ему понравились противоосколочные воротник и юбка на бронежилете. Многие мои солдаты не носили их. То ли они бравировали этим, то ли такие наслоения на защитное приспособление и в самом деле мешали нормальному передвижению. Сами бойцы традиционно жаловались на это.

Мне такие штуки, впрочем, никогда не мешали. Каждое человеческое тело устроено по-своему. У одного постоянно чешется левое ухо, у другого – кожа между лопаток. Здесь не может быть единого подхода…

– Что молчишь? – грозно и серьезно спросил седобородый мужчина, забыв про свой изначально уважительный тон. – Документы твои? Ты и есть Василий Иванович Жеребякин, старший лейтенант? Отвечай, когда спрашивают…

– Не вижу необходимости тебе отвечать, – сказал я с вызовом и передернул плечами, чуть меняя положение рук, теперь связанных за спиной и затекших. – Глаза у тебя есть, читать по-русски ты, как ни странно, умеешь. Вот и читай…

– Ерепенистый какой! Надо же! А необходимость отвечать у тебя есть. Если я попрошу своих людей, то они тебя просто заставят говорить со мной.

– Это, неуважаемый ты мой, невозможно сделать, – сказал я с самодовольным смешком. – Заставить меня нельзя никаким способом. Я от природы человек упертый и никогда не делаю то, к чему меня пытаются принудить против моего желания. Если твои ребята будут настаивать, применять физическую силу, я могу себе язык откусить. Не захочу говорить, да так вот и сделаю… Так что можешь на своих людей и не надеяться. Они могут меня убить, но не заставить. Натура у меня такая – супротивная…

– А ты, старлей, давай-ка мне не тыкай. Я старше тебя и по возрасту, и по званию. Ты сейчас находишься на Кавказе. Здесь принято относиться к людям в возрасте с уважением. Этого я от тебя и требую.

– Бандитские звания меня мало интересуют. А что касается уважительного отношения к возрасту, так я видел много пожилых людей, убитых бандитами, точно такими же, как ты и твои люди. Я ни разу не слышал, чтобы вы считались с возрастом своих жертв.

– Относительно того, кого из нас считать бандитами, кого – борцами за идею, которой мой народ хотят лишить, я готов буду с тобой поговорить в следующий раз, если ты сумеешь дожить до него. В этом я почему-то не уверен… А вот в отношении звания вопрос совсем другой. Я когда-то носил погоны подполковника ВДВ, батальоном командовал. В отставку вышел сразу после возвращения из Афгана в восемьдесят девятом году – с последней колонной по мосту выходил. Там за боевые заслуги был награжден двумя орденами Красной Звезды и одним – Красного Знамени. С тех пор тридцать лет прошло, но звания меня никто не лишал. Я не разжалован в рядовые, судя по тому, что пенсия мне на пластиковую карту регулярно поступает и даже время от времени растет. Поэтому не прошу, а требую относиться ко мне с уважением.

– Ты сам себя лишил звания и государственных наград. Они у тебя остались только потому, что ты прятался, как крыса под полом. Я с такими «подпольщиками» встречался уже. Знаю, что их звания и награды испарятся, как дым, стоит этим людям открыться. Но крысы делать этого не любят и потому считают себя живучими. Но это тоже только до поры до времени… Придет и их час расплаты. Да и твой тоже…

– А ты смелый, старлей Жеребякин…

Я, признаться, ожидал, что он обозлится на сравнение с крысой, но этот седой человек, кажется, даже одобрительно отнесся к моим словам.

– Или просто наглый? Я не очень еще понял. От наглости излечить человека просто, а вот от смелости…

– Таким уж уродился…

– Наверное, есть в кого? – этот вопрос прозвучал с явным интересом, но я на этом внимание заострять не стал.

Мало ли какие соображения пришли в голову эмира…

– Наверное, – согласился я и не стал уточнять, что характером пошел, как не раз говорила мне мама, в отца, тоже прошедшего Афган и имеющего два ордена Красной Звезды.