Убрать слепого - Андрей Воронин Страница 83

Потом раздались приглушенные голоса, вспыхнул луч карманного фонаря. Илларион осторожно выглянул в коридор и содрогнулся: совсем недалеко стояла жалкая кучка вооруженных людей, человек восемь, не больше, а вокруг сломанными манекенами валялись трупы. На глаз их казалось куда больше, чем живых.

Илларион повернулся кругом и пошел назад. Показываться на глаза омоновцам сейчас значило с большой вероятностью наскочить на автоматную очередь – парни возбуждены и начнут стрелять раньше, чем сообразят, что делают. Кроме того, Иллариону сейчас совершенно не хотелось участвовать в подсчете потерь и перевязывании ран – у него были дела поважнее. Нужно было срочно отыскать Слепого. Что он станет делать, встретившись с Сиверовым, Илларион не знал, но полагал, что найти того необходимо, пока он не натворил новых бед. Демарш Сорокина мог дорого обойтись, так же, как и его, Забродова, книжный гуманизм… Он уже дорого обошелся, но мог обойтись еще дороже.

«Легко сказать – найти Слепого, – подумал Забродов. – Где его теперь прикажете искать? Не подался же он обратно в свою нору. Впрочем, я, кажется, знаю, где он может быть. В том состоянии, в котором он сейчас находится, ему одна дорога.»

Торопясь проверить свое предположение, Илларион ушел достаточно далеко от места перестрелки, прежде чем заметил, что идет не туда. Это стало очевидным, когда луч фонаря осветил край обрыва, под которым с шумом струилась вода. От воды поднимался смертоубойный запах канализации. Подойдя к краю обрыва и посветив фонариком вниз, Забродов убедился, что запах в трубе полностью соответствует тому, что струилось по ее дну. Прикинув на глаз глубину потока, Илларион решил, что там примерно по колено и решительно двинулся в обратном направлении. Конечно, можно было попытаться вместе со сточными водами впасть в какой-нибудь пригородный водоем, но он предпочитал поискать другой путь.

Впрочем, блуждание под землей отняло у него не более часа – он без труда вернулся к месту перестрелки, где уже никого не было, даже трупов, а оттуда легко нашел дорогу, по которой они шли с диггером Мишей. Брать с собой тело диггера он не стал, подозревая, что сразу после выхода из катакомб у него появится масса других дел. Вскоре он уже отодвинул в сторону дощатый щит и проник в подвал старого дома, на первом этаже которого размещалась пельменная. Задвинув за собой тяжелый занозистый щит, Илларион поспешил навстречу дневному свету.

Впрочем, никакого света, кроме электрического, на улице уже не было – пока он слонялся по старым канализационным трубам, совсем стемнело, на улицах зажглись фонари, и опять пошел снег. Протиснувшись сквозь узкую вонючую щель между двумя домами, Забродов увидел свой «лендровер», на крыше и капоте которого выросли настоящие сугробы. Прямо перед «лендровером», слишком плотно прижавшись к его переднему бамперу своим тускло блестящим багажником, стоял потрепанный зеленый «шевроле». Покосившись в ту сторону, Илларион заметил, что за рулем зеленой машины кто-то сидит. Разглядеть этого человека более подробно мешала темнота и высокий подголовник сиденья, но Забродов предполагал, что это именно тот, кто ему нужен. Стараясь двигаться непринужденно, он подошел к «лендроверу» и отпер дверцу. Человек за рулем «шевроле» не шевелился – не то выбирал момент, не то вообще был здесь не при чем. Илларион открыл дверцу, и тогда Слепой выскочил из кабины и выстрелил. Пуля ударила Забродова в плечо, и левая рука мгновенно онемела, налившись свинцовой тяжестью и медленно пульсирующей болью. Илларион выстрелил в ответ, с некоторым удивлением обнаружив, что лежит на боку в ледяной снежной каше, и увидел, что промазал. Позади завыла сирена, спугнув Слепого, и его второй выстрел только слегка оцарапал асфальтовую шкуру улицы.

«Шевроле» рванул с места. Илларион зашвырнул в кабину револьвер и запрыгнул на водительское сиденье. Милицейский «форд» попытался перекрыть ему дорогу, но Илларион сдвинул его в сторону сильно выдающимся вперед бампером своего «лендровера», поморщившись, когда заскрежетало сминаемое железо, и до отказа вдавил педаль акселератора в пол. Двигатель «лендровера» взревел, машина с силой оттолкнула скользкую дорогу всеми четырьмя колесами и устремилась за маячащими впереди габаритными огнями зеленой «люмины».

Слепой летел по прямой, как пуля, проскакивая перекрестки на красный свет и распугивая встречные автомобили воем клаксона. «Лендровер» несколько уступал «шевроле» в скорости, но через некоторое время Забродов заметил, что Слепой вовсе не стремится от него оторваться – Глеб явно выманивал его за город, на оперативный простор, чтобы там без помех закончить начатую в подземелье беседу. Илларион был не против такого варианта, вот только сильно болела простреленная рука, да милицейский «форд», не отставая, висел на хвосте.

Забродов на пробу подвигал левой рукой. Это было больно, но рука действовала – пуля прошла по касательной, не причинив сколько-нибудь серьезных повреждений. Правда, рана была большая, крови через нее вытекало много, и это обещало в ближайшее время стать серьезной проблемой, если он не найдет способ перевязать руку. Он даже рассмеялся – такой дикой казалась мысль о перевязке, сделанной без посторонней помощи на скорости, приближающейся к полутора сотням километров в час. Сняв с баранки правую руку, он взял из бардачка сотовый телефон и вызвал Сорокина.

– Ты жив?! – закричал Сорокин. – Где ты?

– Жив пока, – ответил Илларион на первую часть вопроса. «Шевроле» резко затормозил и свернул в переулок, и ему пришлось схватиться за руль обеими руками, так что следующую реплику Сорокина он пропустил. – Вот что, полковник, – сказал он, выровняв машину и снова увеличивая скорость, – твои омоновцы все мне изгадили. Я преследую Сиверова, но на хвосте у меня висит ментовский «форд», который я только что помял. Скоро к нему прибудет подкрепление, и они общими усилиями сделают, из меня решето, а Слепой, конечно же, уйдет.

– А как… – заикнулся было Сорокин, но Иллариону некогда было с ним разговаривать.

– Молчи, – сказал он, – и слушай. Я веду машину раненой рукой, так что не болтай, а делай, что тебе говорят. Убери этого идиота с моего хвоста и обеспечь нам зеленую улицу. Мы движемся по Варшавскому шоссе в направлении городской черты.

Ты понял?

– Понял, сделаю. А ты справишься? С одной-то рукой…

– Если я не справлюсь, он просто уйдет, – сказал Забродов. – Теперь ему нужен только я. Похоже, он устал и собирается отчалить. Все, полковник, отбой.

Он выключил телефон и бросил трубку на соседнее сиденье. Через некоторое время вопли сирены позади смолкли, красно-синие всполохи погасли, и милицейский «форд» отстал, затерявшись среди других машин.

Илларион перестроился в правый ряд, коротко мигнул Слепому фарами и затормозил. Он не знал, какое решение примет Сиверов, и потому торопился, как мог. Вывернув содержимое аптечки на сиденье, он зубами надорвал упаковку с бинтом и кое-как обмотал им простреленную руку, сбросив предварительно скользкую от крови кожаную куртку. Затянув узел с помощью зубов, он наскоро протер остатком бинта липкое от крови рулевое колесо и тронулся вперед, снова мигнув фарами. Слепой, поджидавший его метрах в ста впереди, тоже тронулся с места и, набирая скорость, помчался прочь из города.