Крымский оборотень - Александр Тамоников Страница 9

– А вот и наш командир, – сказал Гиви, когда Ольхин появился в бывшей явочной квартире. – Все в сборе, и можно говорить.

Разговор получился коротким. Никто – ни Завьялов, ни Волошко, ни Вашаломидзе не вынесли из разговора с подпольщиками ничего такого, что могло бы их натолкнуть на мысль, будто тот или другой подпольщик предатель. В общем и целом, этого следовало ожидать. Если бы это было так легко и просто – вычислить шпиона после первого же с ним разговора!

– Ну, и у меня то же самое, – сказал Ольхин. – Как-то мне не верится, что этот Стратег и есть предатель. Как-то все оно не состыкуется…

– И что же будем делать дальше? – спросил Волошко.

– Я предлагаю подключить к делу НКВД и посадить их всех под стражу! – взмахнул рукой, как саблей, Вашаломидзе.

– И что это даст? – спокойно поинтересовался Завьялов.

– Э! – поморщился Гиви. – Многое даст! Они постоянно будут у нас под рукой – это раз. Кто-то из них испугается и сломается и все нам расскажет – это два. Никто из них никуда не убежит – это три. Мне продолжать или не надо?

– Не надо, – сказал Завьялов. – Потому что и так все понятно. Допустим, мы их запрем под замок. И что мы им предъявим? Кому конкретно предъявим?

– Так ведь убежит предатель, – тоскливо произнес Вашаломидзе. – После сегодняшнего с нами разговора обязательно убежит! Зачем ему ждать, пока его разоблачат? И где нам потом его искать?

– Думаю, что не убежит, – не согласился Ольхин. – Убежать – означает признать себя виновным. То есть предателем. Так что он будет сидеть на месте до последнего и побежит только в крайнем случае. А наша задача – не дать подпольщикам понять, кого из них мы конкретно подозреваем. Пусть каждый думает, что не его.

– Но наблюдение за ними установить все-таки нужно, – сказал Завьялов. – Мало ли… Вдруг их в городе осталась целая компания! Всяких агентов и предателей… А коль остались, то, значит, должны между собой общаться…

– Установить наблюдение можно, – согласился Ольхин. – Я свяжусь с НКВД. Хотя пока в городе толком нет ни НКВД, ни милиции. Когда бы они успели образоваться за столь короткое время? Так что какое уж тут наблюдение… А потому пускай они сидят по домам. А кто из дома исчезнет – тот будет под особым подозрением. Теперь вопрос номер два. На тему «бежать или не бежать».

– Ты говоришь об этом… – Гиви поморщился, припоминая прозвище. – А, о Бильярдисте!

– Да, – сказал Ольхин. – Интересная личность этот Бильярдист! Вот послушайте, что о нем поведал мой собеседник Стратег…

И Ольхин вкратце рассказал подчиненным все, что он узнал о Бильярдисте от Стратега.

– Примерно то же самое рассказал мне и Лихой, – сказал Завьялов.

– А мне – Абдулла, – добавил Волошко.

– А мне Ласточка сказала еще больше! – покрутил головой Гиви Вашаломидзе. – Этот Бильярдист, он, оказывается, еще и большой любитель женщин! Вай, как он хотел любить еще и Ласточку! Какие слова он ей говорил! Золото предлагал, мамой клянусь! Ласточка мне так и говорила!

– Что, прямо так и говорила? – не поверил Волошко. – Вот прямо во всех подробностях?

– Нет, не в подробностях, – признался Гиви. – Намеками. Но и по намекам можно судить о подробностях!

– Что ж ты не поинтересовался подробностями? – спросил Завьялов.

– Обижаешь! – оскорбился Гиви. – Разве может мужчина задавать женщине такие вопросы!

– Может, – вздохнул Ольхин. – Если этот мужчина – из СМЕРШа. Здесь вот что интересно. Если он обихаживал Ласточку и даже сулил ей золото, то, может, и о себе он ненароком рассказал что-нибудь интересное? Например, где он раздобыл это золото? Или – как его настоящее имя. Да мало ли что… Мужчины в таких случаях часто теряют бдительность. Так что зря ты не узнал о подробностях.

– Ай, командир, какие плохие слова ты говоришь! – не согласился с Ольхиным Гиви. – Как я должен был у нее спрашивать? Какими словами?

Все присутствующие не выдержали и рассмеялись. Ситуация и впрямь казалась забавной. Тут война идет и поиски фашистского шпиона, и тут же – мужской кодекс чести Гиви Вашаломидзе. Как-то не состыковывалось все это. Ну да на то она и война. Война не состыковывается ни с чем. Она сама по себе, вне всяких моральных кодексов и правил.

– Ладно, – смеясь, сказал Ольхин Гиви. – Пощадим твое целомудрие, что ж поделать? С ней поговорит кто-нибудь другой.

На это Гиви лишь протестующе взмахнул рукой и огорченно вздохнул.

– Ну что, командир, похоже, вырисовывается основное направление поиска? – спросил Волошко. – Надо бы нам как можно скорее найти этого веселого парня – Бильярдиста…

– Надо бы, – согласился Ольхин. – Но и о других направлениях забывать не нужно. А потому поступим так. Степан и Александр, вы ищете Бильярдиста. Я и Гиви – будем читать всякие бумажки.

– Какие еще бумажки? – негодующе спросил Вашаломидзе.

– Немецкие, – пояснил Ольхин. – Причем очень интересные. Сегодня утром мне сообщили, что обнаружен архив симферопольского гестапо. Не весь, конечно, а лишь какая-то его часть, которую, судя по всему, немцы не успели уничтожить. Ну, или в спешке потеряли. Надо бы с архивом ознакомиться. А вдруг там что-нибудь интересное о нашем шпионе?.. Завтра в восемь ноль-ноль встречаемся здесь же. Квартирка пока пустует, так почему бы не приспособить ее под наши нужды?

Настоящее имя Бильярдиста было Никита Филиппов. А почему Бильярдист? Да потому, что он и был бильярдистом. Он очень лихо и умело играл в эту популярную игру. В молодые годы он развлечения ради катал шары, легко и непринужденно обыгрывая почти всех, даже, бывало, известных мастеров этого дела. Да-да, именно так – легко и непринужденно. Обыгрывал играючи, можно сказать и так.

Да он и сам был во всем легким человеком. Легко обыгрывал в бильярд, легко относился к редким проигрышам, легко заводил знакомства, легко забывал знакомых, легко сходился с женщинами и так же легко с ними расставался. Он обладал каким-то особенным природным обаянием, так что на него невозможно было рассердиться или обидеться. Всякий укор в свой адрес Никита воспринимал с легкой, обезоруживающей улыбкой, и это была такая улыбка, которая перевешивала все словесные оправдания, аргументы и поступки. Улыбнулся Никита Филиппов в ответ на упреки – и вот он уже прощен, все его проказы позабыты, с ним опять хочется водить знакомство, общаться, вместе смотреть на мир с улыбкой и милой иронией, вместе скептически относиться к каким бы то ни было заботам и обязательствам, да и ко всему миру в целом тоже. Все просто, все легко, все играючи, на все наплевать, никаких серьезных обязательств ни перед кем и ни перед чем, никакой привязанности к конкретному месту и конкретному делу – таков мог быть жизненный девиз Никиты Филиппова. А, может, это и впрямь было его житейским девизом, как знать?

Так вот, о бильярде. Возможно, бильярд так и остался бы его невинным увлечением, если бы не одна судьбоносная встреча. Случилось это в тридцать восьмом году в Новороссийске, где в ту пору обитал Никита Филиппов. Конечно, не в одиночестве, а на загородной даче с одной не слишком молодой дамой. Дача была собственностью этой дамы, она проводила там большую часть времени, была одинокой и бездетной – и все это Никиту очень даже устраивало. Была крыша над головой, был богатый стол (деньги у дамы водились), была сама дама, никто не попрекал Никиту тем, что он нигде не работает, – отчего бы не пожить в такой-то легкой и бездумной роскоши месячишко-другой? Он и жил: спал, ел, миловался с приютившей его дамой, а когда ему хотелось отвлечься от такой беззаботной, сладкой жизни, он отправлялся в город. В городе были несколько бильярдных, в них-то и захаживал Никита Филиппов. А зайдя, начинал там творить чудеса, легко и виртуозно обыгрывая всех, кто только вздумал с ним потягаться.