За пригоршню баксов - Владимир Гриньков Страница 9

Парень открыл дверь, за которой было что-то вроде летней веранды. Близкий лес заглядывал в окна. Деревья подступали вплотную к дому, деревянной дряхлой постройке со стенами, когда-то выкрашенными в синий цвет, и кособоким крыльцом, готовым рассыпаться в любую минуту. И дальше, за деревьями виднелись маленькие домики, а от одного к другому бежала узкая тропинка – дорог тут вовсе не было, впрочем, как и заборов, фонарных столбов, людей. Действительно, дачи.

– Так это не Москва? – уточнил Юшкин.

– Нет, – ответил парень. – Сортир вон там.

И указал рукой направление. Юшкин проследил взглядом и увидел почерневшее от времени деревянное строение, в предназначении которого невозможно было ошибиться. Он удалился с достоинством только что опохмелившегося человека. Жизнь уже не казалась ему такой постылой, как пятнадцать минут назад.

Когда Юшкин вернулся, парень все так же стоял у крыльца дома. Стоял и смотрел внимательно. Будто какая-то стена между ними была, между Юшкиным и этим парнем. Вот не свой он, этот парень. Не юшкинского круга. Рядом с ним Юшкин чувствовал себя не очень уверенно, словно чем-то обязанным этому парню. Вроде и наливает, но… как официант в ресторане. А жаль. Тут хорошо. И воздух чистый. И нет никого. Людей совсем не видно. Юшкин это любил – чтобы никого. Или чтобы незнакомые. Вот знакомых он боялся. Они ведь могли продать его с потрохами. А незнакомые о Юшкине ничего не знают. По крайней мере, до первой большой пьянки. И пока им по пьяной лавочке не раскрылся – он в безопасности. Как сейчас. Нет, в самом деле, с удовольствием пожил бы тут недельку. Если бы парень не демонстрировал слишком явно свое отчуждение. Вроде как говорил: я тебя поил-кормил, и все это за мой счет, братец, а теперь извини, загостился ты что-то. Вон как взглядом сверлит.

– Ну что – еще по маленькой, да я поеду? – произнес Юшкин нарочито жизнерадостным тоном.

Вон сколько у этого типа водки – неужели еще одного стакана пожалеет?

– Заходи!

Не пожалел.

И точно – наливал и наливал. Сам не пил. Юшкину это не нравилось, но он молчал до поры и осмелел, только когда нагрузился основательно.

– Ты странный, – сказал он парню. – Почему не пьешь? Не уважаешь?

Застолье стремительно катилось к привычному пьяному скандалу, но скандала не случилось. Парень невозмутимо подливал Юшкину, и тот в конце концов спекся. Когда он уже не мог ни пить, ни даже удерживать более-менее вертикально свое тело, парень дотащил Юшкина до кровати и уложил. Не очень аккуратно, но и без грубости.

* * *

К дому Марецкого подъехали уже поздним вечером. Потомок графского рода Тишковых выглядел неважно. Долгий кутеж в ресторане, потом прогулка по ночной Москве, короткий сон, а потом – день поездок по местам былой славы предков.

– Сегодня никуда не пойдем, – сказал Марецкий Китайгородцеву. – Ты Машу довези до дома и можешь быть свободен.

Маше он только коротко кивнул на прощание, демонстрируя полное отсутствие интереса к ней. Будто накануне ничего и не было. Или это всего лишь игра такая была – с показным равнодушием? Китайгородцеву показалось, что игра.

– Машину пригнать к вашему дому? – спросил он.

– А зачем? – вяло отмахнулся Марецкий, которого нисколько, казалось, не волновала судьба его сокровища на четырех колесах. – У тебя там рядом где-нибудь автостоянка есть?

– Есть.

– Охраняемая?

– Да.

– Вот там и оставь. А завтра приедешь.

– Во сколько?

– Я позвоню тебе.

Марецкий потянулся к ручке двери. Китайгородцев тотчас же выскочил из машины.

– Зачем? – воспротивился Марецкий. – Я сам к себе поднимусь.

Китайгородцев сделал вид, что не расслышал, и сопровождал композитора до двери его квартиры. Марецкий на прощание сказал ему со вздохом:

– Ты все-таки не надрывайся так на службе. Меня твое рвение иногда утомляет.

Сказал и закрыл дверь перед самым носом Китайгородцева.

* * *

Телохранитель Китайгородцев:

Я никогда не обижаюсь на своих клиентов. Не имею права на них обижаться. По крайней мере, до тех пор, пока я их охраняю. Потому что у меня не может быть личных отношений с клиентом. Я не имею права ни любить своего клиента, ни ненавидеть. Я – человек-функция. Почти что робот. Если с этой мыслью не свыкнуться, не руководствоваться ею постоянно – в конце концов все закончится большой бедой. На моего коллегу-телохранителя однажды накричал клиент. Был не в духе, мало ли что там у него произошло, все-таки бизнесом человек занимался, постоянные стрессы, вот и сорвался, на телохранителя спустил собак, образно говоря. Телохранитель ему, конечно, не ответил, попробуй только ответь, за такие штучки с работы выгоняют в два счета да еще с волчьим билетом в кармане, так что парень смолчал, но расстроился, похоже, сильно. А ему нужно было дочку клиента в школу везти. Девчонку он до места довез, но там подъехать к самой школе нельзя. Обычно телохранитель запирал машину, брал девчушку за руку, переводил через дорогу, потом через школьный двор, и только у дверей школы они расставались. А в тот раз, все еще продолжая злиться и эту злость распространяя на ни в чем не повинную дочь клиента-грубияна, телохранитель сказал ей, что спешит. Не захотел выходить из машины. Это была как бы его маленькая месть. Так он думал. А месть оказалась большой. Девчонка побежала через дорогу и попала под машину. Хорошо еще, что обошлось, не насмерть. От кого-то я услышал однажды, что тот телохранитель просто проявил характер. Но я считаю, что настоящий телохранитель не имеет права давать волю своим чувствам – любить или ненавидеть клиента.

* * *

Маша ждала его в машине, сжавшись теплым комочком – воробушком на заднем сиденье автомобиля.

– Свиблово? – на всякий случай уточнил Китайгородцев.

– Да. – И сразу, без всякого перехода: – А ты кем у Марецкого? Телохранителем?

Было такое впечатление, что этим вопросом Маша терзалась едва ли не весь сегодняшний день, но только теперь вот ее прорвало в отсутствие Марецкого.

– Да, – односложно ответил Китайгородцев.

– Ты что – серьезно? – позволила себе усомниться Маша.

Ее изумление было совершенно детским. Так искренне удивляется ребенок, узнав о существовании в окружающей его жизни чего-то такого, о чем прежде он даже не имел представления.

– Настоящий телохранитель? Да? У тебя и пистолет есть?

– В Свиблове какая улица? – вместо ответа спросил Китайгородцев.

– Берингов проезд. Так я насчет пистолета…

– Ну откуда у меня пистолет? – в растяжечку, почти лениво сказал Китайгородцев.

– А защищать ты его как будешь?

– Кого? – все так же лениво осведомился Китайгородцев.