Терминатор из глубинки - Виктор Степанычев Страница 9

Очень даже приличный по исполнению двойной удар в голову с закрутки Вадим легко парировал, но во время повтора вполне сознательно открылся, предоставляя возможность Седому коснуться пяткой своей груди. Тот, уловив, что этот прием принес ему успех – Вадим имитировал потерю равновесия, – начал готовиться к дублю, что от него и требовалось. Очередной акт этого фарса уже порядком поднадоел и хотелось побыстрее его завершить.

Седой двинул плечами, собираясь уйти на волчок, как вдруг противник, до этого пассивный, стремительным броском оказался рядом с ним и, словно помогая, подсек в повороте его ногу и резко бросил вверх. Закрутка из горизонтальной плоскости ушла в крутую вертикаль. Нелепо взмахнув руками, Седой взлетел в воздух и со всего размаху, не сумев сгруппироваться, рухнул спиной на землю. Последнее, что он почувствовал, было острое прикосновение пальцев к его шее, после чего сознание потухло...

Медленно выпрямившись, Вадим исподлобья глянул на катер, откуда раздались жидкие аплодисменты благодарной публики в лице Камила. Девицы испуганно молчали.

– Может, все-таки закончим эту комедию? – повторил он свой прежний вопрос.

– Увы, как раз сейчас это невозможно, – сказал Камил и поднялся с шезлонга. – Мы потеряли лицо. Двое поверженных, один трус. Это более чем печально – это трагедия. Честь надо восстанавливать...

Он перешагнул через поручни и сошел по трапу на берег. Вадим только сейчас мог рассмотреть его более внимательно. Короткий ежик на голове – более седой, чем просто светлый от природы, шрам на щеке, глаза не столь голубые, как белесые, выцветшие, возраст, как и говорил дядя Иван, за тридцать. Камил скинул рубашку и показал рельефный торс – не накачанный культуристической рубленой глыбой, а явно приобретенный в ходе естественных интенсивных тренировок. Вадиму почему-то никак не удавалось поймать в целом облик этого человека, собрать воедино все черты. И одновременно у него зрело чувство, что они могли где-то встречаться. Но где и когда?

Короткая разминка – и Камил легкими шагами приблизился к Вадиму. Он не стал тратить время на приветствие и только коротко бросил:

– Приступим!

Вадим в ответ качнул головой в стандартном приветствии.

С первых же движений – свободных и ювелирно отточенных, он понял, что перед ним боец высокого класса. У Камила не было привязанности к какому-то определенному стилю. В его работе попеременно, а иногда – и в слиянии, мелькало и карате, и кэмпо, и таэквондо, и даже пробивались элементы русбоя, до недавнего времени бывшего прерогативой спецслужб.

Темп схватки нарастал с каждой секундой. Не было разведки, не было прощупывания друг друга. Град ударов обрушился на Вадима. Он был вынужден принять такую тактику и не остался в долгу. Со стороны неискушенному зрителю могло показаться, что схватка тщательно отрежиссирована и отрепетирована, настолько легкими и отточеными были движения каждого из бойцов. Редкие прорывы обороны и едва видимые касания тела противника также казались шутейными, и только сами бойцы могли ощутить острую боль от таких «ласковых» прикосновений.

Но вот Камил отпрянул на пару шагов назад и остановился, переводя дух. Он как-то по-особенному – вбок и чуть назад – наклонил голову и Вадима опять пронзило ощущение знакомого и давно забытого. Но на раздумья времени не было. Камил шагнул вперед и Вадим едва не упустил начала атаки. То, что он воспринял как передышку, было подготовкой к проведению «бегущей волны» – эффектному, а еще более – эффективному комплексному приему русбоя. Редкий профессионал мог четко и правильно произвести эту смертельную «дорожку», а еще более редкий – защититься от нее. Только отработанный на бессознательном уровне рефлекс противодействия да небольшие неточности в исполнении спасли Вадима в лучшем случае от увечья. Почти автоматически он прошел между хаотичными на вид, а на деле – искусно продуманными и отработанными веками ударами, каждый из которых мог сокрушить его, послать в небытие.

Похоже, противник не ожидал подобного исхода. Развернувшись к ушедшему за спину Вадиму, Камил опустил руки и удивленно спросил:

– Так ты и это знаешь? – и так же знакомо опустил голову.

– Проходили в школе, – усмехнувшись, ответил Вадим.

– Вот тебе и ешь-накарешь! – произнес Камил, и тут память Вадима просветлела.

«Ешь твою накарешь», по-особенному склоненная голова...

Шрам на щеке мешал, а то бы он его узнал раньше.

– Верблюд, неужто это ты? – ошеломленно спросил он.

– Что, наконец-то признал? – немного печально усмехнулся тот, кого звали Камилом.

– Лешка Свиридов! Как я тебя сразу не определил? Да и прозвище твое Камил – откуда такое?

– Годков-то сколько пролетело? А что прозвище – от тебя и понеслось. Не помнишь, как ты прилепил еще в школе Верблюда? А дальше рисуй дорожку: Верблюд – Кэмэл – Камил. Все гениальное очень и очень просто!

– Извини, если так. Очень рад тебя видеть, – протянул руку старому товарищу Вадим.

– И я тебя тоже, – после секундной, почти неуловимой паузы отозвался Леша-Камил и крепко сжал его ладонь.

– Надо бы пообщаться, вспомнить знакомых, – неуверенно произнес Вадим, чувствуя некоторую холодность Алексея.

– Обязательно пообщаемся. Приглашаю тебя сегодня в гости. Этот выезд на природу, будем считать, не удался, поэтому удалимся к себе в затишок. Хотел побаловать этих, – он кивнул на лежащих без движения Макса и Седого, – а они сами побаловались...

Он повернулся к Алику, так и не сдвинувшемуся с места, и поманил к себе пальнем.

– Что это ты, милый, моего слова не слушаешься? – зловеще-ласково спросил у него Алексей, когда тот подошел поближе. – Размяться с моим другом детства не захотел?

– Извини, Камил, я не самоубийца. Видел его как-то в деле... – кивнул через плечо Алик.

– Это где же ты меня мог видеть? – пришел черед изумиться Вадиму. Он настороженно впился глазами в лицо парня, но не смог вытянуть из закоулков памяти эту среднестатистическую славянскую физиономию. – Не ошибаешься?

– В Абхазии в девяносто третьем году. Я там срочную служил в миротворцах. На нашу колонну напали грузины из «Лесных братьев». Почти всех скосили. Лейтенант раненый да я недобитыми остались. И нам бы конец пришел, да вылетели из зарослей шестеро парней и за три минуты уложили ровным штабелем пятнадцать горячих горских джигитов. Сделали дело, перевязали нас, по рации вызвали вертушку и опять ушли в лес. Давно было, но лицо ваше мне запомнилось.

– Наверное, обознался ты, дорогой, – не бывал я в Абхазии. Дальше Сочи в ту сторону не забирался, – широко улыбнулся Вадим.

Он вспомнил тот случай. Его группе пришлось выходить после задания через пару границ и в глухом углу кавказского предгорья бывшей всесоюзной здравницы они натолкнулись на разгромленный грузинскими партизанами гуманитарный конвой. Пришлось вмешаться... И того раненого лейтенанта, кстати, он сам перевязывал. И солдатик там был, точно... Да, вот уж неожиданная встреча!