Мент для новых русских - Александр Золотько Страница 9

– Ваши документы, – представившись, потребовал лейтенантик.

И сам лейтенант был вызывающе молоденький, и форма сидела на нем как седло на теленке, и голос был дрожащий… От азарта или от волнения, Гринчук задумываться не стал. Для прекращения недоразумения достаточно было предъявить свое удостоверение.

Оно у капитана лежало в кармане рубахи, вместе с деньгами. Зашелестели купюры и лейтенантик понял жест Гринчука по-своему.

Оглядевшись по сторонам, он поправил фуражку, наклонился к окошку и, чуть заикаясь, сказал:

– Ладно, давай быстро, пока никто не видит.

Гринчук закрыл глаза и беззвучно пошевелил губами.

– Давай, – напомнил лейтенант.

– Сейчас, – сказал Гринчук, выходя из машины и доставая удостоверение. – Зайдем на секунду в подъезд, дело есть.

Лейтенант после первого удара еле слышно взвизгнул и отлетел к стене, исписанной и разрисованной вдоль и поперек. Второй удар прервал лейтенанту дыхание, и он съехал спиной по стене, оставляя широкий след на местном граффити.

Лейтенантик хрипел, но испуганного взгляда с капитана не сводил.

– Слушай внимательно, сучок канареечный, – Гринчук за портупею поставил лейтенанта на ноги, – ты знаешь, почему нас мусорами называют?

Лейтенант помотал головой.

– Вот и я не знаю, – сказал Гринчук, – обидно? Тебя хоть за дело, а меня? За компанию?

Гринчук ударил снова, коленом.

Лейтенант согнулся и застонал.

– Жаль, совсем отбить не могу, – сказал Гринчук, – чтобы ты, сука не размножался. Одел ментовскую форму – будь ментом. Ментом, а не мусором. Понял?

Лейтенант промолчал. Со стороны могло показаться, что офицер милиции что-то уронил и теперь стоит на коленях, внимательно высматривая потерю на заплеванном полу подъезда.

Гринчук постоял на крыльце, борясь с подступившей к горлу тошнотой.

Ладно, нужно ехать. Отогнать машину к дому Егорова и предупредить его жену, чтобы не волновалась.

Запомни, три самых важных для тебя вещи – выполнение задания, твоя безопасность, безопасность партнеров. Все остальное – потом. И все остальные – потом. Если для первых трех пунктов понадобится пожертвовать чем угодно или кем угодно – это оправдано.

Если немедленное выполнение задания невозможно – жди. Ожидание – твое оружие. Ожидание должно быть подкреплено терпением. Ожидание – это не бездействие, это подготовка, это анализ, это расчет.

Если выполнение задания невозможно – отступи. Это не поражение, это завершение разведки боем. Подготовь новую попытку. Если понадобится – не одну. Отступление предпочтительнее гибели, но только в том случае, если не было задания выполнить приказ любой ценой. Или если тебе приказано погибнуть.

Если ты потерял связь, не получаешь приказов и заданий – жди. Год, два, всю жизнь – жди. И готовься. Заводи связи, знакомства, накапливай средства и обеспечивай безопасность.

В отсутствии других приказов – главная твоя задача – выжить. Любой ценой. Выжить. Для тебя нет более важной задачи. Чем дольше к тебе не обращаются, тем более важное задание тебя ждет. Жди и готовься к его выполнению.

Небольшая площадка перед клубом была плотно заставлена машинами. Как практически каждый вечер со дня открытия клуба. Еще не стемнело, но свободных мест на охраняемой площадке уже не было. Поэтому у желающих посетить новую достопримечательность выбор был небольшой – либо оставить свой автомобиль на обочине дороге возле заросшего деревьями оврага, либо приезжать в клуб на такси.

Второй вариант был предпочтительней. Во всяком случае, выглядел таким. Овраг и свалка за ним особого доверия у владельцев автотранспорта не вызывали.

Крысы. Там жили Крысы, и никто не собирался рисковать. Городские власти уже неоднократно пытались вычистить район от бродяг, но все благие намерения разбивались о невероятную живучесть и изворотливость Норы.

Снесенные дома из картона и жести снова вырастали как из-под земли через пару дней после санации. Сами выловленные Крысы-бродяги неизбежно возвращались к прежним местам обитания. Крысы промышляли по всей территории города, но жили только в Норе.

И, кстати, те из владельцев иномарок, которые боялись, что их машины будут изуродованы или украдены Крысами, глубоко ошибались. На своей территории, а клуб, что бы там не думали его владельцы, был и оставался территорией Крыс, на своей территории Крысы не работали.

Традиция уходила своими корнями еще в первые дни существования Норы, и никто ее не собирался нарушать.

А смысл своей территории заключался в том, что никому из остальных бродяг города не разрешалось работать возле Норы. Не поощрялось даже мелкое воровство у своих – обычных людей, проживавших в радиусе километра от оврага и свалки.

Клуб Крысам не мешал. Пока. Охрану интересовал порядок перед входом и, в меньшей степени, безопасность автотранспорта клиентов вне охраняемой площадки.

Наиболее чисто и опрятно выглядевшие бродяги обоих полов регулярно приторговывали возле стоянки цветами, клиенты клуба эти цветы иногда покупали, а то, что букеты были собраны с могил Ночлежки, недалеко расположенного кладбища, не волновало ни продавцов, ни покупателей.

Вторых спасало незнание.

Сегодня была очередь торговать Ирины, шестидесятилетней старухи, обитавшей в Норе со дня ее создания, и ирининому сожителю, деду Тотошке. С утра на Ночлежке были шикарные похороны кого-то из блатных, так что букеты у Ирины и Тотошки выглядели необычно благородно.

Сожители расположились, как обычно, напротив выхода с автостоянки так, чтобы цветы сразу же бросались в глаза, но при этом ни в коем случае, не мешать приехавшим свободно передвигаться. Этого требовала охрана стоянки.

– Вот, – задушевным тоном говорила Ирина очередной паре, – эти розы очень подойдут к платью вашей дамы. Свежайшие, только сегодня утром срезала.

– Да, – глубокомысленно подтверждал Тотошка, – этим летом розы уродились особенно хорошо. Вот такой же примерно букет я подарил Ирочке (растроганный взгляд в сторону сожительницы), когда делал ей предложение.

– Считай, уже сорок лет прошло, а я все помню… – Ирина вытирала краем платка глаза, – точно вот такие вот были розы.

То, что сорок лет назад Ирина жила где-то на Западной Украине, а дед промышлял чем-то на Дальнем Востоке, не смущало ни одного из сожителей. Главное было продать цветы. А на лирику пары клевали неплохо.

Солнце уже почти село, жара спала, только от перегретого за день асфальта тянуло уютным вечерним жаром.

– Вроде все, – сказал задумчиво Тотошка, – больше сегодня никого не будет.

– Еще два букета осталось, – грустно сказала Ирина, – до завтра завянут.