Характер победителя - Михаил Нестеров Страница 9

Глава 4Американский советник

Они не виделись три с половиной года, точнее – с февраля 2005. Гвидотерон посмотрел на Шерхана, как Микеланджело на «Давида». Он молча любовался своим творением, и ему показалось, в молчании прошла не минута, а целая вечность. Что-то с лицом пафоса промелькнуло перед глазами американца: «Ради этого стоило жить». Он уже оставил после себя след. Он причина, а его творение – следствие. Взаимная связь явлений во всей красе.

Гвидо Терон был на восемь лет старше Шавхелишвили. Всего на восемь лет. Это существенная поправка была ощутима на фоне его биографии и послужного списка. Терон окончил Денверский университет, затем академию ФБР в Куонтико. Потом получил назначение в центральный офис. В полиции проработал три с половиной года, расследуя дела, отличительной чертой которых было применение снайперского оружия и принадлежностей. После чего получил предложение «по-настоящему поработать на правительство». Он окончил двухгодичные курсы в учебном центре ЦРУ, расположенном на окраине Вашингтона. С каждым днем он тяготел к стратегии. Его уже больше не прельщала перспектива расследования как такового. Но без нее он бы не стал профессионалом в планировании секретных операций и не получил бы отдел в свои руки, а последний скоро получил конкретное направление: если раньше его более чем простое название «Свободный Северный Кавказ» больше подходило департаменту, то конкретное – «Джорджия-либерти», или «Джи-Эл», – действительно укладывалось в рамки отдела.

Терон получил прямые телефоны нескольких высокопоставленных чиновников Грузинской республики, которых он мог побеспокоить в любое время суток: секретаря совета национальной безопасности Грузии и руководителя госдепартамента разведки. Но прежде чем позвонить им, он должен был лично познакомиться с ними и с «проводимой ими политикой безопасности». И он вылетел в Грузию в качестве, о котором не мог мечтать даже год назад. Он был горд тем, что является личным куратором двух ключевых ведомств «Кавказского полигона», или просто «51-й полигон» – так упоминалась бывшая Советская Социалистическая республика в отчетах американских разведок и госсекретариата.

Пожимая руки двум этим благообразным людям, которые приготовили ему теплую встречу в Госканцелярии, Гвидо даже не подозревал, что вскоре получит приказ из Вашингтона на их устранение и с заданием справится на «отлично». В «обвинительной» речи Эдуарда Шеварднадзе он найдет с улыбкой камешек и в свой огород. Пресс-служба президента отметит, что произошедшая трагедия является составляющей частью далеко идущей кампании, которая ставит целью моральный террор общества, и которая особенно активизировалась после срыва попытки физического уничтожения президента Грузии. А вот и слова «Одуванчика» – так за глаза называли Эдуарда Шеварднадзе: «Конечной целью этой кампании является разрушение фундамента государственности страны и ее дискредитация... Совет национальной безопасности обратился с просьбой к генеральному прокурору Нугзару Габричидзе оперативно провести следствие против заказчиков и исполнителей этой грязной кампании, вызвавшей эту ужасную трагедию».

...Гвидо Терон мягко отклонил предложение Шавхелишвили отметить встречу у него дома. Но не мог отклонить другое: погостить пару дней в родовом селе полковника Шавхелишвили. Его родители уже семь или восемь лет жили в высокогорном поселке, что в тридцати километрах от Телави. Чистый воздух, свежие фрукты, новое и старое вино, с которым могла поспорить разве что кристальная вода из горного ручья. В этом поселке, о котором Шавхелишвили не раз рассказывал Терону, проживали всего несколько семей. Он считался историческим местом. Там до сей поры сохранились сторожевые башни, внутри которых в старину жители могли укрыться и сдерживать натиск неприятеля в течение многих дней. Клановые разборки – так на современном языке назывались набеги соседей.

Сам Шавхелишвили жил в городе, в доме, что в двух шагах от Министерства госбезопасности. Гвидо Терон перенес якобы запланированную Шавхелишвили вечеринку на свой гостиничный адрес. Он прибыл в Грузию с командой из четырех человек: сам Гвидо, его жена и помощник по имени Дайана, и еще одна пара, не связанная узами брака: Лори Монро и Стэнли Йошиоки. Все четверо из отдела «Джи-Эл». В гостинице они заняли три комнаты, одна из которых предназначалась исключительно для рабочих встреч, но получила название гостевой.

Гвидо Терон в очередной раз дал понять опекавшим его в Тбилиси людям, что в специальной опеке не нуждается, и место проживания выбирал себе сам. Хотя у него был отличный вариант – одна, две, три комнаты, целый этаж в посольстве США. Оно было расположено не в центре Тбилиси, а фактически на въезде в столицу Грузии, на улице Джорджа Баланчини, которого в Грузии называют Георгий Баланчивадзе. Посольский комплекс занимает территорию в восемь гектаров, а общая площадь здания посольства составляет более трех тысяч квадратных метров и рассчитана на пятьсот сотрудников. Архитектором этого «шедевра» был японец Мелвин Аракаки.

Совсем недавно тут был переполох. Госдепартамент США санкционировал вывод семей американских дипломатов из Грузии «в связи с агрессивными действиями России». Госдеп выбрал шумную тактику, которая была на руку и самим Штатам, и их европейским сателлитам; особенно ярыми сторонниками США стали страны Прибалтики, а также Польша и Чехия. Посольство организовало конвой из Тбилиси в Ереван. Также госдеп порекомендовал гражданам страны «воздержаться от необязательных поездок в Грузию, в частности в район города Гори и в Южную Осетию».

В посольстве, где в данное время работало около четырехсот грузин и чуть больше ста американцев, Гвидо Терон провел не больше двух часов. Устроившись в гостинице, расположенной на той же улице Баланчини, он связался с полковником Шавхелишвили. И вот они встретились. Ради этой встречи агент американской разведки отложил другую – с военным атташе и парой военных советников.

И еще об одной встрече нельзя не упомянуть. Гвидо Терон в «Боинге», который совершал спецрейс из столицы США в центр «51-го полигона», листал иллюстрированный журнал; на его обложке красовался президент Грузии Михаил Саакашвили. Собственно, Терон забавлялся, вооружившись фломастерами, которые он одолжил у стюардессы, и вспоминал о том, что в школьные годы достиг немалых успехов, рисуя комиксы. У него хорошо получались рисунки, а текст к ним откровенно хромал. Так зачастую авторы романов затрудняются давать названия главам, – они должны быть выверены, нести точную информацию о содержании главы; это как резкий выпад шпажиста, как-то сравнил Гвидо Терон.

Выбрав черный фломастер, он широкими штрихами пририсовал Саакашвили усы короткие и широкие, густые, как у Адольфа Гитлера. Приглядевшись к портрету и заметив деталь, которая раньше ускользнула от его внимания – проседь в черной шевелюре президента Грузии, – добавил серым фломастером седины его усам. Отлично. То, что нужно. Капитан Зло. Ему бы костюмчик соответствующий, прикинул Гвидо и даже «придумал» ему цвет: розовый. Как у знаменитой пантеры и ставшей не менее знаменитой революции. Он не разучился обращаться с образами, и эта подзабытая деталь добавила ему вдохновения, и настроение его поменялось в лучшую сторону. Хотя он не мог пожаловаться на состояние духа. Он летел в Грузию пусть не с открытым сердцем, зато с открытым карт-бланшем. Собственно, образ родился не в его голове, а был позаимствован у журналистов ежедневной бельгийской газеты, которые, насколько был осведомлен Терон, первыми сравнили «грузинского революционера» с главным нацистом всех времен и народов. Но в первую очередь они прославились, когда опубликовали карикатуры на пророка Мухаммеда, и случилось это зимой позапрошлого года. Но если оскорбленный до глубины души Усама бен Ладен, вооруженный, как всегда, АК-47, поклялся отомстить всему Евросоюзу за карикатуры на пророка, то грузинский президент проглотил «бельгийский выпад», правда, изжевав при этом свой галстук. А может быть, продолжал размышлять американец, у Саакашвили был другой, более веский повод попробовать на вкус часть своего гардероба.